Сьюзен Сван - Что рассказал мне Казанова
«Зак» – имя, данное мусульманскому мужу в рукописи Адамс, – не турецкого происхождения. В XVIII веке во Франции было опубликовано несколько ориенталистских романов, в которых встречались несуществующие, псевдовосточные имена, начинающиеся с буквы «З». Возможно, это казалось авторам подобных опусов экзотичным. Читатели могут найти большое количество вымышленных и/или искаженных имен в ориенталистской литературе. Термин «арабские библиотеки», встречающийся в одном из писем, очевидно, имеет такое же происхождение. На полках библиотеки Селима III действительно находилось большое количество западных книг. Более того, в Европе существовала тенденция использовать слово «арабский» для обозначения около полудюжины языков, включая персидский и оттоманский турецкий, хотя относится оно только к одному. Арабский – это язык общинного и религиозного закона. То же самое можно наблюдать и в Америке, где для обозначения книг на европейских языках, содержащихся в Библиотеке Конгресса, применяется слово «латинский». Но не надо забывать, что европейское востоковедение, несмотря на все свои ошибки и заблуждения, создало обширный фонд фундаментальных научных трудов по исламской литературе.
Л. К. Адамс живет в Торонто. Она недавно была назначена ассистентом архивиста в «Архивах и редких книгах Миллера». Доклад турецкого писца был переведен Эндером Мекидом, доктором философии, автором «Истории искусства Оттоманской империи». Доктор Мекид в настоящее время работает в Стамбуле, в Мармарском университете».
Люси положила черновик статьи обратно на стол, рядом со шкатулкой, принадлежавшей Тимоти Ддамсу. Там хранились письма Желанной Адамс и графа Вальдштейна. «Моя жизнь в Турции», маленькая книжка в твердой обложке, найденная Эндером в Стамбуле, лежала рядом. Он послал ее Люси, так как в ней содержалось упоминание о Желанной Адамс. Девушка открыла ее на странице, отмеченной закладкой. «Дорогая Люси, я храню воспоминания о тебе, как другие хранят деньги в банке», – писал он. Она убрала закладку и аккуратно закрыла книгу.
Люси еще раз оценила свои приготовления. Для удобства Ли она подготовила целую выставку. Сказывалась архивная выучка – расположить фонды так, чтобы они были доступны читателю.
Прозвенел звонок, и Люси побежала по длинному коридору навстречу Ли Пронски.
После того как они покончили с ланчем, состоящим из сочных черных фиг и бутылочки «Мерсо» 1991 года, купленной специально к приходу Ли, Люси повела свою подругу в кабинет. Там она взяла со стола турецкую книгу и вручила ее гостье.
– Это тебе. И мне бы хотелось, чтобы ты прочитала ее прямо сейчас.
– Что-то срочное? Для тебя это важно?
– Да. Хочу поделиться с тобой. Эндер прислал мне воспоминания женщины, состоявшей в должности фрейлины, если применять европейскую терминологию, при принцессах в гареме султана. Она была внучкой турецкого писца, знавшего мою родственницу. Ты заинтересовалась?
– Продолжай.
– Мемуары эти были опубликованы за границей. В тысяча восемьсот восемьдесят девятом году. В них есть упоминание об одной необычной подруге ее бабушки. Некоей Ж. Адамс. Можно я прочитаю тебе отрывок?
Ли кивнула, и Люси начала читать страницу, отмеченную закладкой:
«Двадцатого апреля тысяча восемьсот сорок шестого года моя бабушка, Айша, проводила в последний путь свою американскую подругу, мисс Ж. Адамс. Ее похоронили на кладбище рядом с их любимым местом для пикников. Могильный камень мисс Адамс возвышается над остальными и увенчан большим каменным венком из акантовых листьев. Эта женщина была нам как вторая мать, и ее горячо любили все мои братья и сестры. Большинство иностранцев приезжают к нам проповедовать и учить, но мисс Адамс открывала для себя нашу культуру и уважала ее. Мы будем по ней скучать.
Ее похороны оказалось непросто организовать. Смерть мисс Адамс от малярии была такой неожиданной. Она планировала отправиться в Америку, чтобы повидать своих родных, и поэтому уже отослала часть своих немногочисленных вещей. Я помогала ей упаковать и положить в сундук часть ее дневников, а также письмо моего дедушки султану Селиму III, которое бабушка нашла после его смерти и отдала своей подруге. Для мисс Адамс это было ценно, я знаю. Большая часть ее дневниковых записей была утеряна во время весеннего наводнения, несмотря на все наши попытки спасти их.
После смерти моей бабушки мисс Адамс помогала нашей семье. Довольно долго она зарабатывала на жизнь, сочиняя под мужским псевдонимом статьи для британских газет. Все мы были счастливы, когда ее описание путешествия через Черное море на шаре Монгольфьера было опубликовано в одном лондонском литературном журнале, где уже печатали заметки двенадцати женщин, описывавших свои странствия. Я вспоминаю, как мисс Адамс рассказывала моей бабушке, что впервые тогда подписалась своим настоящим именем, добавив, что она – «ученица Востока». Ее очерки получили множество благожелательных откликов от образованных женщин».
Люси отложила томик мемуаров. Афродита вскарабкался ей на колени, и она гладила кота по спине, глядя в сад, чей обволакивающий осенний аромат волнами плыл сквозь полуоткрытое окно кабинета. Люси было знакомо это жесткое выражение лица собеседницы, означавшее, что Ли погрузилась в задумчивость.
– Выходит, твоей родственнице удалось начать в Стамбуле новую жизнь?
– Да. В качестве писательницы, – ответила Люси. – Похоже, она все-таки нашла семью, где ее полюбили, как родную.
Ли взяла шляпу, лежавшую на стуле, и начала задумчиво вертеть ее на пальце. Шляпа была коричнево-змеиного цвета с лентой шоколадного оттенка.
– Эх, как бы нам узнать, что же она чувствовала по отношению к Казанове, когда он уехал?
– Но мне это известно. И у меня есть доказательства.
– Какие же?
– Секунду. – Люси взяла шкатулку, принадлежавшую Тимоти Адамсу, слегка помедлив, чтобы подогреть нетерпение Ли. – У меня есть ответ Желанной на последнее письмо Казановы. Моя тетя нашла еще несколько писем, спрятанных в вещах моего прапрапрапрадеда. Эти шкатулки давали сенаторам при назначении на должность. В них обычно хранили бумаги, ручки, перья, даже хрустальную флейту.
– Люси, ты еще долго будешь испытывать мое терпение? Я разве не говорила тебе, что в гневе я страшна?
– Да, много раз. Но, пожалуйста, послушай. Желанная написала письмо Казанове, но он умер в тысяча семьсот девяносто восьмом году, прежде чем это послание до него дошло. Тимоти Адамс положил письмо в эту шкатулку. Тетя сказала, что он, наверное, просто не знал, что с ним делать. Письмо было слишком компрометирующим доказательством их отношений вне брака, неприемлемым для викторианских времен. Но, полагаю, он немало размышлял о Желанной Адамс, думал, как бы сам поступил на ее месте…
– Люси, переходи к сути.
– Я как раз и собираюсь это сделать. – Девушка открыла шкатулку и извлекла письмо.
«19 октября 1800 годаМилый Джакомо!
Я была слишком зла на тебя, когда ты покинул Константинополь три года назад. Как же я тебя ненавидела за то, что ты так долго меня дурачил. Что за нелепое убежденность, что меня надо обманывать, иначе я не заинтересуюсь тобой. Но пойми, себя я тоже ненавижу. Я начала подозревать, что ты подделал эти письма, еще во Фракии. В бреду ты бормотал слова, позволившие мне прийти к такому заключению. Когда болезнь прошла, я надеялась, что ты сознаешься в содеянном, и пообещала себе, что прощу тебя. Но поскольку ты мне ничего не сказал о подделках, я решила наказать тебя, настояв на продолжении нашего путешествия в поисках Эме. Отец всегда говорил, что причиной падения Адама была гордость. Если бы я рассказала тебе о своих открытиях, то наша, жизнь могла бы быть совсем другой.
Прошло достаточно времени, чтобы я полностью осознала, насколько мы любили друг друга. В этом замечательном городе у меня началась новая жизнь. Теперь я сожалею, что ничего не сказала тогда, так как чувствую: ты не желал мне зла. Да, я была наивной, но, возможно, было необходимо, чтобы ты меня обманул. Как еще иначе я бы сбросила это ярмо домашнего рабства с Френсисом? Я понимаю, ты хотел заставить меня жить, не неся груз заботы о старом человеке. Ты был не прав. Позволь мне приехать к тебе, и ты увидишь, с каким удовольствием я понесу это бремя.
Твоя Желанная»– Она все знала, – сказала Люси. – Она знала, что Казанова обманывал ее. И хотела наказать его. Но, думаю, что могу ее понять. Поскольку привыкла видеть нечто жалкое в людях, позволяющих разбивать свои сердца.
– Мы всегда боимся оказаться в дураках, – ответила Ли.
– По крайней мере, она смогла построить новую жизнь на чужой земле. Но подожди – есть еще одно: ответ на ее письмо от графа Вальдштейна.
«6 декабря 1800 годаДорогая мисс Адамс!
