Миа Марч - Время прощать
Глава 19
ИзабелИзабел катила тележку, полную розовых, белых и красных пионов, от маленькой оранжереи, расположенной на их улице, и представляла яркие взрывы цвета вдоль всего белого крыльца. Лолли любила пионы. Любила, когда были силы, выйти на крыльцо, посидеть на диване-качелях и выпить утреннего чая, полюбоваться цветами.
Много дней по утрам они вдвоем именно это и делали: сидели, держась за руки, а Изабел рассказывала тетке о том, что происходит в гостинице: о гостях, заказах, смешных происшествиях за завтраком. После возвращения из больницы Лолли почти не бывала на улице, но в то утро она вышла вместе с Изабел и сказала, что очень гордится работой племянницы для гостиницы:
– Такое впечатление, будто ты должна была вернуться сюда и управлять «Тремя капитанами».
Когда Изабел призналась в тех же чувствах, на глазах у Лолли выступили слезы, и женщины обнялись, переживая душевное волнение, какого раньше не испытывали. Затем Лолли с такой мечтательностью – или это было воспоминание? – заговорила о пионах, о том, как ей было бы приятно, если бы племянница посадила эти цветы, что Изабел позвонила в оранжерею, как только вернулась в дом. Все, что вызывало у ее тети радость, Изабел старалась делать.
Убирая выбившуюся из хвоста прядь волос, Изабел толкала тележку по тротуару и вдыхала свежий воздух, пахнущий розами настолько, что невольно тянет остановиться, вдыхала густой запах срезанной травы, приносимый ветерком аромат цветов, запахи залива. Приближаясь к «Трем капитанам», она увидела мужчину в темных очках, сидящего на диване-качелях на крыльце.
Неужели я забыла о заселяющемся сегодня госте? По гостинице этим утром дежурит Кэт, и для заселения еще слишком рано, но возможно, я…
Мужчина встал и спустился с крыльца.
«О Боже, Эдвард!»
– Ого. – Он снял темные очки. – Прекрасно выглядишь. Загорелая и спокойная.
Изабел заметила, что он ее рассматривает. Вбирает взглядом собранные в хвост волосы. Тележку, вышитую хлопковую блузку, выгоревшие джинсы и красные сабо без каблука. Прежняя Изабел ничего подобного не носила.
Эдвард… Воспоминания нахлынули помимо воли. Какой она была в шестнадцать лет. Как могла часами, без слов, смотреть в его лицо, в его глаза, темные, как шоколад. Они сидели на этом крыльце, на диване-качелях или прислонившись к белому деревянному ограждению, держась за руки, соединенные так, что она чувствовала себя рядом с ним в безопасности и под защитой. Ей всегда было страшно вспоминать ту девочку, страшно вызвать ее в себе, но теперь Изабел сочувствовала себе той, прежней.
– Зачем ты приехал?
«Никакой злости в голосе», – осознала она.
– Почему ты не сказала про Лолли? Я и не знал, что она настолько больна.
Изабел поднялась на крыльцо и села на качели. Эдвард прислонился к ограде, встав так близко от висячего горшка с африканскими фиалками, что казалось, будто пурпурный лепесток растет у него из уха.
– Как ты узнал?
– Мир тесен. Мой брат услышал от кого-то и позвонил мне. Мне очень жаль, Иззи.
– Ты проделал весь этот путь, чтобы сказать, что тебе жаль?
Изабел наклонилась и поровнее разложила брошюры о районе Бутбея, лежащие на плетеном столе рядом с качелями. Трудно было смотреть на него, на мужчину, которого она так долго любила, который изменил ее жизнь. Не один раз.
– Да, конечно, ради этого. Лолли много для меня значит, ты знаешь.
– Она очень плоха в последние дни, Эдвард, и думаю, ей не до посещений. Но я скажу, что ты приезжал.
Он кивнул и, повернувшись, стал смотреть на гавань.
– Я думаю жениться на Кэролайн. Хочу, чтобы ты знала… это не постыдная измена.
– Это нужно считать…
«О, да какое это теперь имеет значение? О чем тут спорить. Между нами все кончено, насколько это возможно», – остановила себя Изабел.
– Я также хочу, чтобы ты знала… Я понимаю, как это выглядит… что я полюбил женщину с ребенком. Мой психоаналитик сказал, что тебе это показалось двойным предательством. Но я не собирался участвовать в жизни ее дочери… Вернее, предполагалось, что так будет.
Изабел мысленно покачала головой, воздерживаясь от красноречивой улыбки: «Я же знала, что из этого ничего не выйдет».
– Выходит, Кэролайн сообразила, что ты не собираешься разыгрывать из себя отчима, и бросила тебя. Сказала, что акции продаются только пакетом. Так?
«И правильно сделала».
Ничего удивительного, что у него вдруг появилось настроение провести шесть часов за рулем: его жизнь рушится.
Он кивнул и уставился в пол.
– Что ж, Эдвард, думаю, именно так ты и сможешь узнать, любишь ли ее на самом деле. Потому что если да, ты от нее не уйдешь.
«Как ушел от меня», – добавила она мысленно.
На минуту невысказанные слова повисли между ними. Изабел знала этого мужчину достаточно долго, чтобы понять: он прочитал ее мысли.
– Также я хочу, чтобы ты знала. Я обо всем сожалею, Из. Ты долгое время была моим лучшим другом, и мне было… трудно наладить жизнь без тебя, даже если и с кем-то другим. Вероятно, это звучит смешно.
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Сначала мне было очень трудно отдельно от тебя. Но я узнала кое-что важное о себе. Очень хорошее. Мне нравится жизнь, которую я веду здесь. Очень нравится.
– Тогда я рад. Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Я просто рад, что ты счастлива.
«Я действительно счастлива».
Чудесный ветерок шевельнул ее волосы, и Изабел на секунду подставила ему лицо.
Эдвард сел рядом, руки на коленях. Обручального кольца у него на пальце не было, как и у нее.
– Я знаю, что ты подписала документы на развод, который прислал мой адвокат. Поэтому через несколько месяцев все закончится. – Он посмотрел на Изабел. – Пятнадцать лет. На средства, положенные тебе при разводе, ты наконец сможешь построить застекленное заднее крыльцо, о котором всегда мечтала Лолли. И много чего еще.
– Будь у меня бокал с вином, я бы выпила с тобой за будущее, Эдвард.
«Ха. В августе я разбила бы его о голову Эдварда».
Он посмотрел на нее.
– Здесь на самом деле твое место, Из. Изабел в духе дзэн – не совсем то, что я ожидал увидеть.
Ей хотелось сказать ему, что он может сделать со своим одобрением. Но она лишь вежливо улыбнулась.
Эдвард встал и, подойдя к ограде крыльца, снова окинул взглядом гавань.
– Мне не хватает этого вида. Я забыл, как благотворно он влияет на душу. – Эдвард повернулся к Изабел, держа руки в карманах. – Я выставлю дом на продажу. Ты можешь взять, что хочешь.
– На следующей неделе, когда у Джун будет выходной, мы вместе с ней приедем. Кое-что из мебели я бы хотела перевезти в гостиницу. Можешь устроить распродажу из того, что тебе не нужно.
Он кивнул.
– Мне всегда нравилось это место. Даже несмотря на то что одно время ты его ненавидела. – Он стал спускаться с крыльца. У автомобиля повернулся к Изабел, потом посмотрел на гостиницу, на прелестную террасу второго этажа и вывеску «ГОСТИНИЦА „ТРИ КАПИТАНА“» с гравированным изображением трех моряков. – Я рад, что ты сюда вернулась.
«Я тоже», – про себя согласилась Изабел.
– Желаю тебе всего хорошего, Эдвард.
Она не кривила душой.
Эдвард опустил на глаза темные очки и сел за руль черного «мерседеса». Когда он отъехал, Изабел поняла, что так и не узнала, кто же прислал ей анонимное письмо.
В гостиничной кухне, через два дня после визита прошлого в образе скоро уже бывшего мужа, Изабел учила Алексу Дин печь блины. Алекса подралась с девочкой во время кулинарного занятия факультатива по домоводству. Вроде бы одноклассница сказала Алексе, что ее гренки выглядят так же «неаппетитно, как ты сама», в результате дочь Гриффина швырнула в обидчицу горсть сахара. В ход пошли и другие влажные и сухие ингредиенты, и обеих девочек сняли с уроков на весь день и заставили жарить гренки, оладьи и блины для всего класса и подавать их. Также Алексе назначили шесть получасовых встреч с советником по поведению после занятий, чтобы разобраться, как лучше принимать решения и справляться с гневом. Поскольку гренки Алексы были «абсолютный завал» (по словам Алексы), она попросила Изабел научить ее печь те изумительные блины, которые она ела, когда Дины жили в «Трех капитанах».
В лице Изабел Кэт получила способную ученицу: обе партии гостей в то утро попросили добавки блинов Изабел – один со взбитыми сливками и клубничным соусом, другой – с шоколадом, – если не трудно. Это было совсем нетрудно. Изабел любила готовить необычные и совершенно домашние завтраки по заказу и заваривала чай и кофе.
Изабел, хлопочущая по хозяйству. Кто бы мог подумать?
– Угадайте, что я сегодня сделала? – спросила Алекса, смешивая в серебряной миске муку, яйца и молоко.
Изабел и девочка стояли у стола в центре кухни. По радио пела Нора Джонс, на заднем дворе Чарли играл со Счастливчиком, бросая ему палку. Изабел нравилось видеть Алексу на кухне: джинсы и трехслойная футболка с длинными рукавами, путаница длинных бус, блестящие каштановые волосы почти того же цвета, как у отца, падают на спину…
