Сара Груэн - У кромки воды
Анна метнулась к раковине и стала тереть лицо. Я пошла с ней, поглядеть, чтобы она ничего не пропустила.
Вернулась Мэг, бледная, словно восковая.
– Это не Уилли, – сказала она.
– А кто?.. – спросила я.
Мэг в унынии взглянула на меня, и я поняла.
– Боже милосердный, – прошептала я.
Мэг шагнула ко мне и сжала мои руки.
– Он тебя пока не спрашивал, но если спросит, я скажу, что ты ушла гулять.
– Нет, – тихо ответила я. – Я выйду. Нет смысла откладывать неизбежное.
– Что ты ему скажешь? – спросила Мэг.
– Понятия не имею, – отозвалась я.
– По крайней мере, дождись, пока Энгус вернется.
Я покачала головой.
Мэг секунду смотрела на меня, потом кивнула.
– Ладно, но я встану вот тут с самой тяжелой сковородкой, если тебе вдруг понадобится помощь.
Я через голову сняла фартук, повесила его на крючок. И пошла в зал; казалось, мои ноги движутся сами по себе.
Эллис и Хэнк устроились у огня на своем обычном месте, словно и не уезжали. Эллис сидел на диване спиной ко мне, а Хэнк в одном из кресел. Он сразу встал.
– Мэдди, радость моя! – произнес он, приветственно поднимая руки.
Я не ответила, он опустил руки и нахмурился:
– Что случилось? У тебя такое лицо, словно ты призрака увидела.
– Да я вроде как и увидела. Что вы тут делаете?
Эллис повернулся лицом ко мне, закинув руку на спинку дивана.
– Странный вопрос. Мы тут живем, разумеется.
– Вообще-то нет, не живете.
– Ты знала, что мы уезжаем, – сказал Эллис.
– Ты сказал, вас не будет несколько дней, – ответила я. – Прошло две недели.
– Тринадцать дней, – поправил Хэнк. – Но кто считал?
– Я считала, – сказала я. – И не думала, что вы вернетесь.
– О боже… ты ведь не решила опять, что я тебя бросил? – спросил Эллис.
Он поднял брови и повернулся к Хэнку, прибавив:
– Говорил тебе, у нее буйное воображение.
У меня подкосились ноги. Мгновение спустя Хэнк и Эллис сажали меня на диван.
– Что случилось? У тебя приступ? – спросил Эллис.
– Принеси стакан воды, – сказал Хэнк.
– Не могу, – ответил Эллис. – В баре никого нет.
– Так возьми стакан и найди раковину!
– Ты хочешь сказать, в кухне? А если там эта карга?
– Так иди в ванную, бога ради!
Эллис обиженно взглянул на Хэнка, потом зашел за барную стойку и взял стакан. Помедлил у двери в кухню, передумал и пошел наверх.
Хэнк присел на низкий стол передо мной. Склонился вперед, уперся локтями в колени.
– Радость моя, что происходит? Поговори со мной.
– Ничего не происходит, – ответила я, но голос меня выдавал.
– Ну, явно что-то есть. И если ты мне не скажешь, что случилось, он так и будет думать, что у тебя приступ.
Я невольно рассмеялась:
– Он всегда думает, что у меня приступ. Но мне уже все равно.
– Ты это не всерьез, – сказал Хэнк.
– Еще как всерьез.
– Черт, – сказал Хэнк.
Он быстро оглянулся на лестницу.
– Слушай, я считаю, ты должна знать. Эллис наводил справки. Вообще-то не просто справки. Он договаривался.
– Так он меня действительно собирается запереть?
– Нет, он собирается тебя лечить.
Я была так поражена, что на мгновение замолчала.
– Лечить? – глухо спросила я, хотя, конечно, уже все поняла.
– Учитывая, насколько у тебя пугающие симптомы, врач, с которым он говорил, счел, что лучшее решение – радикальное лечение. Тебе даже не придется ложиться в больницу.
Ты станешь настолько счастливее, сказала моя мать. Это очень просто. Уже через час ты выйдешь из больницы.
– А что Эллис сказал врачу, чтобы тот принял такое решение?
– Ну, для начала, что ты смыла лекарство в унитаз…
– Я смыла таблетки в унитаз, потому что Эллис ел их горстями. Я ни разу в жизни не приняла ни единой таблетки. Ни единой. Это он их всегда принимал. Хэнк, ты это знаешь.
– Ты утратила представление о социальной структуре, у тебя появились признаки паранойи…
– Паранойи? Вот как, Хэнк?
– …и еще у тебя фантазии.
Я посмотрела на него и начала кивать.
– Так вот, значит, о чем на самом деле речь.
– Что?
– Можно подумать, ты не знаешь. Я сейчас же отправлю телеграмму полковнику.
– И о чем же? – спросил Хэнк.
– О том, что Эллис не дальтоник! Что он солгал, чтобы уклониться от службы!
У Хэнка отвисла челюсть.
– Мэдди, господи боже! Да не изображает он ничего! Не говори такие жуткие вещи!
– Да ладно, – сказала я. – Вы что, совсем дурой меня считаете? Наверняка это вместе придумали, подыскали болезни, которые, так удобно, не видны на глаз, чтобы не идти на войну.
– Ты о чем?
– Плоскостопие? Да ладно.
Хэнк в ярости взвился:
– У меня на самом деле плоскостопие. Я всю жизнь ношу ортопедическую обувь!
– Вы один другого стоите. Все, с меня хватит.
Я встала.
– Мэдди, постой…
Он произнес это достаточно убедительно, и я остановилась.
– Не делай этого, – продолжал Хэнк.
– Почему? Если все узнают правду, не будет никакого смысла подвергать меня лечению.
– Потому что это не правда, и это как раз то безрассудное поведение, которое беспокоит Эллиса. Тебе что-то приходит в голову, и ты действуешь, исходя из этого, не думая о последствиях, не заботясь о том, кому это повредит. Если ты пошлешь полковнику телеграмму, Эллис просто отдаст тебя на лечение быстрее, – он уже обо всем договорился, ему нужно всего лишь позвонить, – а к тому времени он, скорее всего, избавится уже и от Черной бороды.
– От Энгуса? Почему?
– Именно поэтому. Из-за неподобающего сближения. Эллис убежден, что тот тебя использует, поэтому позвонил в суд и узнал, какое наказание полагается за браконьерство. Кстати, это два года тюрьмы за каждый случай.
Я медленно опустилась обратно на диван.
– То есть все можно решить одним телефонным звонком, и я ничего не могу сделать – зачем ты мне вообще про это рассказываешь? – спросила я.
Хэнк вздохнул:
– Не знаю. Наверное, как раз потому, что все можно решить одним звонком. Чтобы тебя предупредить, чтобы ты попыталась его не злить. Я изначально был против всей этой затеи, но, честно тебе скажу: Мэдди, ты меня пугаешь. Ты хоть понимаешь, в чем только что меня обвинила? В чем обвинила Эллиса? Ты словно специально выбрала то, что нас больше всего ранит. Это на тебя не похоже. Та Мэдди, которую я знал, так бы не поступила.
По лестнице, топая, спустился Эллис.
– Вот, – сказал он, сунув мне в руки стакан воды.
Я оттолкнула стакан, пролив немного воды Эллису на брюки.
Он поставил стакан на стол и посмотрел на меня с подчеркнутым беспокойством.
– Милая, ты какая-то взбудораженная. Дать тебе таблетку? Я немножко раздобыл там, куда мы ездили. Нашел очень хорошего врача, лучшего в своей области.
И тут я поняла, что все это правда. Я видела, как в глубине его глаз словно бежала лента телеграфа: фальшивая, своекорыстная забота, в подлинности которой он себя в конце концов убедит, и его немыслимое, растущее удовлетворение от того, что я в самом деле вела себя как истеричка; он уже готов был переписать историю, представить все так, словно он делал лишь то, что было необходимо для моего благополучия, потому что ни о чем другом никогда не волновался…
Он словно воспроизводил мою мать. Осознав, сколько сейчас зависит от моего поведения, я изо всех сил постаралась тоже ее сыграть.
– Нет, у меня, должно быть, непорядок с желудком, – сказала я. – Целый день мутит. Прошу меня простить, мне лучше пойти и прилечь.
– Хочешь, я пойду с тобой? – спросил Эллис тем же елейным тоном.
– Нет, уверена, со мной все будет хорошо.
– Мэдди? – поинтересовался он. – Ты только что была в кухне, когда мы вернулись?
– Да, – ответила я, заставив себя коротко улыбнуться. – Искала что-нибудь, чтобы желудок унять.
– А, – кивнув, отозвался Эллис, – конечно же.
– Я спущусь к семи, хорошо?
– Только если будешь себя хорошо чувствовать, – сказал Эллис. – Постарайся отдохнуть, милая.
Я встала – чинно, как только могла – и как-то поднялась на второй этаж.
Через пару минут прибежала Мэг.
Я открыла ей дверь, потом упала лицом вниз на кровать.
– Что происходит? – спросила она, закрывая дверь. – Ты почему так тихо говорила? Мы ничего не слышали.
– Закрой на засов, пожалуйста, – попросила я.
Мэг заперла дверь и присела.
– Что случилось? Ты сказала ему, что все кончено?
– Нет.
– Почему?
– Потому что не могу, – убитым голосом отозвалась я. – Мне придется помириться с Эллисом или хотя бы притвориться.
Мэг взвилась с кровати и рассерженно повернулась ко мне:
– Что? Да как ты можешь! Ты хоть представляешь, что будет с Энгусом? Он для тебя так мало значит?
– Нет, так много! – шепотом выкрикнула я. – И если у меня есть хоть малейшая надежда на то, что мы с ним будем вместе, лучше мне сохранить мозги в целости!
Мэг секунду смотрела на меня, потом села обратно на кровать.
