Роберто Боланьо - Буба
И мы отправились ужинать в один из лучших ресторанов города, и там нас подловил некий фоторепортер и сфотографировал – вот она, фотография, висит у меня в гостиной: Эррера, Буба и я, улыбающиеся, хорошо одетые, за изысканно сервированным столом, если позволить себе такое выражение (другого просто не могу подыскать), готовые покорить весь мир, хотя в глубине души у нас таились немалые сомнения (особенно у нас с Эррерой) по поводу того, сможем ли мы впредь покорить хоть что-нибудь или кого-нибудь. И пока мы там сидели, не было произнесено ни слова про магию или про кровь: мы говорили про кино, путешествия, но не про деловые поездки, а про те, куда отправляешься ради удовольствия, и кое про что еще, хотя тем было немного. И когда мы вышли из ресторана, прежде, конечно же, дав кучу автографов – официантам, поварам и помощникам поваров, – мы решили пройтись по пустынным улицам города, такого красивого, города благоразумия и здравого смысла, как его с пафосом называют некоторые, но это был еще и сверкающий город, где ты примирялся с самим собой, и для меня он остался городом моей юности, да, юности. Итак, мы решили прогуляться по улицам Барселоны, ведь всякий спортсмен знает, что после обильного ужина стоит сразу размять ноги, и вот, когда мы уже достаточно прошлись, рассматривая подсвеченные здания (творения великих архитекторов, которых Эррера называл по именам, словно лично был с ними знаком), Буба вдруг сказал с какой-то грустной улыбкой, что, если мы хотим, можно повторить прошлогодний опыт.
Именно это слово он употребил. Опыт. Мы с Эррерой разом примолкли. Потом повернули к стоянке, сели в мою машину и двинулись в сторону нашего с Бубой дома, так и не проронив ни слова. Я сделал себе надрез собственной бритвой. Эррера воспользовался кухонным ножом. Когда Буба вышел из ванной, он посмотрел на нас и впервые, отправившись на кухню за тряпкой и ведром с водой, не позаботился запереть дверь ванной. Как помню, Эррера встал было, но тотчас снова сел. Потом Буба заперся в ванной, а когда вышел, все блистало прежней чистотой. Я предложил отпраздновать это событие, выпив по последнему стакану виски. Эррера согласился. Буба отказался, мотнув головой. Ни у кого из нас, по всей видимости, не было охоты говорить, во всяком случае, рот открыл один только Буба. Он сказал: это больше не нужно, мы уже богаты. Вот и все. После чего мы с Эррерой одним глотком допили виски, и все отправились спать.
На следующий день мы начали Лигу чемпионов, выиграв со счетом шесть – ноль. Буба забил три гола, Эррера – один, а я – два. Это был великолепный сезон, трудно поверить, но люди до сих пор его вспоминают, хотя прошло много времени, однако стоит мне поразмыслить, стоит напрячь память, и я начинаю считать логичным (простите за такое самомнение), что многие помнят второй, он же последний, сезон, который я отыграл с Бубой в Европе. Все вы видели те матчи по телевизору. А если бы жили в Барселоне, вообще свихнулись бы от восторга. Мы выиграли первенство, обойдя ближайших соперников на пятнадцать очков, и Лигу чемпионов, не проиграв ни одной встречи, только с Миланом сыграли вничью на «Сан-Сиро», и еще раз – с «Баварией» у них дома. Все остальное – чистые победы.
Буба тогда превратился в настоящую звезду, главного бомбардира первенства Испании и Лиги чемпионов, он стал одним из самых дорогих игроков, деньги ему платили бешеные. Где-то в середине чемпионата его агент попытался перезаключить контракт, чтобы ему платили в три раза больше, и тогда клуб был вынужден продать его «Юве» в начале следующего сезона. Эрреру тоже мечтали заполучить многие клубы, но так как он был, по сути дела, с пеленок воспитан нашим клубом, он не захотел его покидать, хотя, как мне помнится, получил предложение от «Манчестера», где зарабатывал бы куда больше. На меня тоже дождем сыпались предложения, но, расставшись с Бубой, клуб не мог позволить себе потерять еще и меня – со мной перезаключили контракт, и я остался.
К тому времени я уже познакомился с одной каталонкой, которой предстояло вскоре стать моей женой, и, думаю, именно это повлияло на мое решение остаться в клубе. В чем я ни на миг не раскаиваюсь. В том сезоне мы снова стали чемпионами Испании, но в Лиге чемпионов в полуфинале пришлось играть с «Ювентусом», где уже играл Буба, и они нас вынесли. В Италии они разделали нас со счетом три – ноль, и один из голов забил Буба, один из самых красивых голов, виденных мною в жизни, гол со штрафного, почти с двадцати метров, то, что бразильцы называют сухим листом, когда мяч вроде бы должен лететь, а он вдруг падает, как сухой лист, – говорят, нечто подобное мог сотворить Диди, но у Бубы я такого удара никогда не видал и помню, как после этого гола Эррера метнул мне взгляд, я находился в стенке, а Эррера – сзади, держа итальянца, и когда наш вратарь пошел за мячом в ворота, Эррера посмотрел на меня и улыбнулся, словно говоря: ну вот, ну вот, и я тоже улыбнулся. Это был первый гол итальянцев, и затем Буба пропал. Его заменили на пятидесятой минуте. Покидая стадион, он обнял нас с Эррерой. После окончания матча мы встретились с ним в коридоре, ведущем в раздевалки.
В ответном матче итальянцы сыграли с нами вничью, ноль – ноль. Это был самый странный из сыгранных мной за всю жизнь матчей. Все происходило словно в замедленной съемке, и под конец итальянцы нас разгромили. Но в целом сезон был совершенно незабываемым. Мы опять выиграли первенство Испании, нас с Эррерой пригласили на чемпионат мира – каждого в состав своей сборной, и про Бубу до нас доходили отличные новости. Он тоже выиграл чемпионат Италии (знаменитый скудетто) и второй год подряд – Лигу чемпионов. Он был лучшим игроком того времени. Иногда мы звонили ему по телефону и болтали про всякую ерунду. Незадолго до каникул, которым предстояло стать короче обычных (в тот год мы, игроки сборных, должны были готовиться к Кубку мира, так что времени на отдых почти не оставалось), на первых полосах спортивных газет и журналов появилось сообщение: Буба погиб в автокатастрофе по пути из туринского аэропорта.
Нас словно громом поразило. Именно это выражение здесь больше всего подходит. Говорю как на духу: нас словно громом поразило. Именно так. Кубок мира прошел ужасно. Сборная Чили вылетела в одной восьмой, и мы не выиграли ни одного матча. Испания не прошла даже в одну восьмую, хотя одну игру они все-таки выиграли. Я, как вы помните, играл отвратительно. Лучше и не вспоминать. Бубина родина? Да они вылетели еще в отборочном цикле… то ли с Камеруном, то ли с Нигерией, не скажу точно. Так что Буба не попал бы на Кубок мира, даже если бы был жив. В роли участника, я хочу сказать.
Прошло время, были новые первенства лиг, и новые чемпионаты, и новые друзья. В Барселоне я прожил еще шесть лет. В Испании – десять. Разумеется, на мою долю выпало много побед, но ни одна не могла сравниться с прежними. Из футбола я ушел игроком «Коло-Коло», но уже не левым крайним, ведь жизнь левого крайнего коротка, а центральным нападающим. Потом я занялся своим магазином спортивных товаров. Мог бы стать и тренером, во всяком случае – специально учился, но, честно скажу, надоело. Эррера играл на пару лет дольше. Потом тоже ушел в лучах славы. Он более ста раз сыграл за сборную (я – сорок три раза) и, когда он оставил футбол, барселонские болельщики устроили ему такие проводы, какие другим и не снились. Теперь он владелец нескольких фирм, и дела у него, судя по всему, идут недурно.
Много лет мы не виделись. И вдруг совсем недавно на телевидении задумали сделать передачу – из таких, что называется, ностальгических, – про команду, которая первой выиграла Лигу чемпионов. Я получил приглашение и, хотя теперь не слишком охотно снимаюсь с места, ответил согласием, потому что это давало возможность встретиться со старыми друзьями. Город, тут ничего не скажешь, остался таким же красивым. Нас поселили в отличной гостинице, и моя жена сейчас же отправилась повидать родственников и подруг. А я предпочел лечь в постель и поспать немного, но честно скажу: через четверть часа понял, что заснуть не удастся.
Потом за мной явился парень с телевидения и повез в студию. В гримерной я столкнулся с Пепито Вилой. Он стал совершенно лысым, и я не без труда узнал его. Потом появился Делев – о нем лучше и вовсе не говорить. Какими мы все стали старыми. Настроение слегка поднялось, когда перед самым началом съемок я увидел Эрреру. Его-то я уж точно узнал бы, где бы ни встретил. Мы обнялись и успели перекинуться всего парой слов, но этого было достаточно, чтобы я понял: сегодня вечером, что бы там ни случилось, мы ужинаем вместе.
Передача получилась длинной и нудной. Мы говорили про кубок, про то, что он значил для клуба, про Бубу, про тот, самый первый, год Бубы в Европе, но мы говорили также про Буцатти и Делева, про Палау и Пепито Вилу, про меня и, конечно же, про Эрреру и его долгую спортивную карьеру – пример для молодых. В передаче участвовали семь футболистов, три журналиста и два болельщика, очень, добавлю, неуемных: один киношный актер и бразильская певица, которая в итоге оказалась самой фанатичной болельщицей из тех, кого я в жизни встречал. Звали ее Лиза До Элиза, но вряд ли это было ее настоящее имя, в любом случае, когда передача подошла к концу (я произнес несколько банальностей, и то с трудом – у меня ком стоял в горле), Лиза До Элиза отправилась с нами ужинать – со мной, Эррерой, Пепито Вилой и одним из журналистов, не знаю, может, она была приятельницей этого последнего, но в результате я увидел себя сидящим в полутемном ресторане со всеми этими людьми, а потом мы перебрались на дискотеку, в еще более темный зал, если не считать танцпола, где я танцевал то один, то с Лизой До Элизой, в конце концов, уже под утро, мы очутились в баре неподалеку от порта, и я пил карахильо[1] за не слишком чистым столом, а рядом сидели только Эррера и бразильская певица.
