Джон Кутзее - Медленный человек
– Итак, – произносит Марияна.
Уперев руки в бока, она ждет, чтобы он заговорил.
Он подходит поближе и рассматривает вторую фотографию. К телу маленькой девочки с грязными ручками приставлена голова Любы, ее темные глаза его буравят. Монтаж не очень удачен: поворот головы не соответствует положению плеч.
– Всего лишь игра, – замечает Марияна. – Ничего серьезного. Всего лишь картинки. Игра с картинками на компьютере. Кто же тут вор? Современная игра. Изображения – кому они принадлежат? Вы хотите сказать: я навожу на вас камеру, – она тычет пальцем ему в грудь, – я вор, я краду ваше изображение? Нет, изображения ничьи – ваше изображение, мое изображение. Это не секрет – то, что делает Драго. Эти фотографии, – она машет в сторону фотографий на стене, – все на его веб-сайте. Любой может посмотреть. Вы хотите посмотреть на веб-сайт?
Она делает жест в сторону компьютера, который тихонько жужжит.
– Пожалуйста, не надо, – отмахивается он. – Я ничего не понимаю в компьютерах. Драго может делать какие угодно копии, мне все равно. Я просто хочу получить обратно оригиналы. Оригинальные снимки. Те, которых касалась рука Фошери.
– Оригиналы. – Внезапно она улыбается, довольно добродушно, словно до нее доходит: раз он не разбирается в компьютерах и в том, что такое оригинал, то он настаивает на своем не из упрямства, а потому что дурак. – О’кей. Когда Драго придет домой, я спрошу у него про оригиналы. – Она делает паузу. – Элизабет, – продолжает она, – она живет теперь с вами?
– Нет, у нас нет таких планов.
Она все еще улыбается.
– Но, может быть, хорошая идея. Тогда вы не один, когда случится… ну, знаете… несчастный случай.
Она снова делает паузу, и в это время до него доходит, что, наверное, она привела его наверх не только для того, чтобы показать картинки Драго.
– Вы хороший человек, мистер Реймент.
– Пол.
– Вы хороший человек, Пол. Но вам слишком одиноко в вашей квартире, вы знаете, что я имею в виду. Мне тоже было одиноко в Кубер-Пиди, перед тем как мы приехали в Аделаиду, так что я знаю, я знаю. Сидишь дома весь день, дети в школе, только бэби и я – Люба была тогда бэби, – и у вас, знаете, негатив. Так может быть, у вас тоже негатив в вашей квартире. Ни детей, никого. Очень…
– Очень мрачно?
Она качает головой.
– Я не знаю это – что вы говорите. Вы хватаете. Хватаете что угодно. – Одной рукой она показывает, как хватают.
– Цепляюсь за соломинку, – предполагает он.
Она впервые дала понять, что ее английский недостаточен, чтобы выразить все, что она думает. Если бы только он говорил по-хорватски! Возможно, по-хорватски он смог бы петь от сердца. Слишком поздно учиться? Может ли он найти учителя здесь, в Аделаиде? Урок первый: глагол «любить».
– Во всяком случае, Элизабет может жить с вами, тогда вы забываете Марияну. Забываете также крестного отца. Это нехорошая идея, крестный отец, не реалистичная. Потому что где же он живет, этот крестный отец? Вы хотите, чтобы крестный отец приехал жить в Наррапинга-клоуз? Нереалистично – вы понимаете?
– Я никогда не просил о том, чтобы приехать к вам жить.
– Вы приходите тут жить, где вы тогда спите? Вы спите в кровати Драго? Где спит Драго? Или вы хотите спать со мной и Мэлом – два мужчины, одна женщина? – Она прыскает со смеху. – Вы этого хотите?
Он не может засмеяться. У него пересохло в горле.
– Я бы мог жить у вас во дворе, за домом, – шепчет он. – Я мог бы построить сарай. Я мог бы жить в сарае у вас во дворе и наблюдать за вами. За всеми вами.
– О’кей, – поспешно произносит она, – довольно разговоров. Элизабет приходит жить с вами, она все устроит, прогонит мгу.
– Мглу.
– Мглу. Смешное слово. В Хорватии мы говорим: ovaj glumi; это не означает мглу, не означает, что он мрачный, нет, означает, что он притворяется, он не по-настоящему. Но вы не притворяетесь, нет?
– Нет.
– Да, я это знаю. – И, к его удивлению, а возможно, и к своему собственному, она поднимается на цыпочки и целует его, два раза, по разу в каждую щеку. – Давайте, теперь мы идем вниз.
Глава 30
Элизабет Костелло не одна в гостиной. Над ней стоит странная фигура: человек в мешковатом белом рабочем халате, голова скрыта чем-то вроде холщового ведра. Кажется, этот человек что-то говорит, но слов его не разобрать.
Марияна быстро проходит по комнате.
– Zaboga, zar opet![37] – восклицает она со смехом. – У него зацепились волосы! Каждый раз, как он надевает это, – она показывает на странный головной убор, – его волосы цепляются, и тогда я должна… – Она шевелит пальцами, как будто отцепляет.
Она берет мужчину за плечи – это Мирослав, – поворачивает крутом и начинает отцеплять маску от его длинных волос. Наконец маска снята, и появляется лицо Мирослава, раскрасневшееся от жары. Кажется, он в прекрасном расположении духа.
– Это пчелы, – объясняет он. – Я переносил ульи.
– Мой муж – пчеловод, – говорит Марияна. – Вы знакомы с моим мужем? Это миссис Костелло, она друг мистера Реймента, Мэл.
– Здравствуйте, Мэл, – обращается к нему Элизабет Костелло. – Элизабет. Я слышала о вас, но никогда не видела, так сказать, живьем. Вы разводите пчел?
– Это что-то вроде хобби, – отвечает Мэл, или Мирослав.
– Мой муж, его семья всегда разводит пчел, – вставляет Марияна. – Его отец, а до того – дедушка. Так что он тоже разводит пчел, здесь, в Австралии.
– Всего несколько ульев, – говорит Мэл. – Но мед хороший, в основном от эвкалиптов. С привкусом эвкалипта.
Непринужденность в обращении этих двоих друг с другом говорит обо всем, а также смех Марияны и ее руки у него в волосах. Эти супруги вовсе не чужие друг другу. Напротив, они близки. Близкие отношения, ссора время от времени, балканский стиль, чтобы придать остроту: обвинения, взаимные упреки, бьются тарелки, хлопают двери. Затем – раскаяние и слезы, после которых – страстные объятия в постели. Если только вся эта история с побоями и бегством к тете Лиди не была ложью. Но почему? Может ли он быть объектом заговора, которого не понимает?
– Очень жарко в рабочем халате, – говорит Мэл. – Пойду переоденусь. – Он делает паузу. – Вы пришли посмотреть велосипед?
– Велосипед? – переспрашивает он. – Нет. Какой велосипед?
– Нам бы хотелось взглянуть на велосипед, – вклинивается в разговор Элизабет. – Где он?
– Он не закончен, – объясняет Мэл. – Драго некоторое время над ним не работал. Нужно доделать пару вещей. Но вы можете взглянуть, раз уж вы проделали весь этот путь. Он не будет против.
– Нам бы очень хотелось, – отвечает Элизабет. – Пол надеялся на это.
– Тогда идите. Я с вами встречусь на улице.
Они выходят из дома. К ним присоединяется Мирослав. На нем шорты, футболка с яркой надписью и сандалии. Он открывает дверь гаража. Там стоит знакомая красная машина, а рядом то, что Мирослав называет велосипедом.
– Боже мой! – восклицает Элизабет. – Какая странная штуковина! Как она работает?
Мирослав выкатывает эту необычную конструкцию из гаража. Потом с улыбкой поворачивается к нему:
– Может быть, вы сможете объяснить.
– Это то, что называют «лежачим» велосипедом, – говорит он. – Тут не нужно крутить педали – вместо этого вы поворачиваете рычаги руками.
– И это смастерил Драго? – спрашивает Элизабет. – Один?
– Да, – отвечает Мирослав. – Я только паял. В мастерской. Для того чтобы паять, нужен специалист.
– Ну что же, это великолепный подарок, – говорит Элизабет. – Разве вы так не думаете, Пол? Это снова сделает вас свободным. Вы сможете странствовать.
– Драго хочет поблагодарить вас, – объясняет Марияна. – Спасибо мистеру Рейменту за все.
Все взгляды устремлены на него. Откуда-то появляется Люба. Даже Бланка, в которой с самого начала чувствовалось неодобрение, присоединяется к группе. Стройная фигура. Гибкие движения. Папина дочка. Не красавица, но ведь некоторые женщины поздно развиваются. Собирается ли и Бланка, в свою очередь, поблагодарить его? Она трудилась над подарком, как пчелка? Что же это будет? Вышитый бумажник? Галстук, расписанный вручную?
Он чувствует, как заливается краской стыда. Так ему и надо, поделом.
– Это изумительно, – говорит он. И, поскольку от него этого ждут и поскольку так будет правильно, он делает шаг вперед на костылях и рассматривает подарок. – Изумительно, – повторяет он.
Он знает, сколько платит Марияне; догадывается, сколько зарабатывает Мирослав.
«Это гораздо больше, чем я заслуживаю», – думает он.
Переднее колесо обычного для велосипеда размера, с цепью; задние несколько меньше. Велосипед – а это скорее трехколесный велосипед – выкрашен с помощью распылителя в ярко-красный цвет. В высоту он меньше метра. На улице велосипедист будет почти невидим – он ниже поля зрения автомобилиста. Поэтому позади сиденья Драго прикрепил палочку из стекловолокна с оранжевым флажком на конце. Маленький яркий флажок, развевающийся над головой велосипедиста, должен предупреждать Уэйнов Блайтов всего мира.
