Томас Пинчон - Край навылет
Кармине лишь качает головой.
– Мафиозные расклады я еще могу понять, крепкое уважение к семье – но эти старые добрые мальчонки, какой скандал.
– А этот Чэзз сидел?
– Лишь по паре обвинений помельче, срока в окружной тюрьме, жена шерифа приносит ему кастрюльки, тип-того, но по всем крупным – гулял. Похоже, за ним какие-то ресурсы. И тогда, и сейчас.
Миссис Плибблер, адская учительница театрального искусства в старших классах, еще раз должна Максин вызвать тебя, дух-хранитель полиции по борьбе с мошенничеством, как аккредитованной, так и нет.
– О, здрасьте, я звоню из «хэшеварзов»? Это мистер Лярдей?
– У вас, ребята, нет эт’во номера.
– У гу, меня зовут Хитер, из Юридического? Пытаюсь разобраться с одной-двумя деталями кое-каких договоренностей, существующих у вас с ревизором нашей компании, миссис Мроз?
– Миззис Мроз. – Пауза. Прозанимавшись какое-то время борьбой с мошенничествами, научаешься читать телефонные молчания. Они бывают разной длительности и глубины, комнатной атмосферы и передних кромок импульсной атаки. Это конкретное сообщает Максин: Чэззу известно, что ему не стоило выпаливать то, что он сейчас выпалил.
– Извините меня, эта информация неверна? Вы имеете в виду, что договоренности существуют с мистером Мрозом?
– Дорогуша, ты либо не в теме, либо из эть’х ебаных блогеров с их страницей сплетен, как бы оно ни было, имей в виду, на эт’м аппарате следящее устройство, мы знаем, кто ты и где ты, и наши люди тут же придут за тобой. А теперь приятного тебе дня, слышь меня? – Он вешает трубку, и когда она перенабирает номер, ответа нет.
Удачи ему с этими базарами из легавых сериалов, но важнее, что́ у нас с Талит, насколько невинным участником она может во всем этом быть? Если она вляпалась, насколько глубоко? И это невинность чистая или невинность глупая?
С учетом вероятного здешнего уровня коррупции, Гейбриэл Мроз может знать все про ма’нькое nidito[81] этих пташек-неразлучников в Восточном Харлеме, может, даже аренду отстегивает. Что еще? К тому же использовал Талит как мула для тайного перемещения денег в «Темнолинейные решения»? Но отчего ж так тайно-то, вот ей-бо? Слишком много вопросов, никаких теорий. Максин мельком видит себя в зеркале. Челюсть у нее в данный момент не отпала, но запросто может. Как мог бы это диагностировать Хенни Янгмен, СЧВ-шунтирование.
Вырва меж тем вернулась из Лас-Вегаса и с «Дефкона», без ожидаемого бассейнового загара, и прямо удивляет Максин своей, как это называется, сдержанностью? озабоченностью? странностью? Будто в Вегасе что-то произошло, но там не осталось, какой-то зловещий перелив, вроде как инопланетная ДНК зайцем незаметно доехала на планету Земля, творить здесь свои проказы не спеша, как пожелает.
Фиона еще в лагере, работает над «Квака»-экранизацией «Звуков музыки» (1965). Они с ее командой будут играть фашистов.
– Должно быть, ты по ней скучаешь.
– Конечно скучаю, – немножко чересчур быстро.
Максин складывает брови в асимметрию «я-что-то-не-так-сказала?».
– Уж лучше, что ее сейчас здесь нет, птушто вот прямщас тут начинается дурдом, все хотят себе ПодБытие, за парнями в Вегасе начали серьезно ухлестывать, один за другим, АНБ, Моссад, посредники террористов, «Майкрософт», «Эппл», стартапы, которых через год уже не будет, старые деньги, новые деньги, в кого ни ткни.
Поскольку Максин об этом думала, тыкает вот во что:
– «Хэшеварзы» тоже, думается.
– Ессессно. Мы там такие с Дастином, пара невинных туристов, гуляем по «Цезарю», как вдруг у буфетного стола шныряет Гейбриэл Мроз с атташе-кейсом, набитым лоббировочным материалом.
– Мроз был на «Дефконе»?
– На Брифинге Черных Шляп, что-то вроде конференции по безопасности, которую они проводят каждый год за неделю до «Дефкона», казиношный отель набит такими парнями, что и лампочку хакнуть готовы, там корпоративные копы, гении криптографии, нюхачи и дымокуры, дизайнеры, обратные проектировщики, пиджи с телесетей, все, кому есть что продать.
Они сейчас в Трайбеке, случайная встреча на перекрестке.
– Пошли, возьмем кофе со льдом.
Вырва начинает было глядеть на часы, подавляет жест.
– Само собой.
Находят место и ныряют в благословенное К/В[82]. Что-то астрологическое имеет место, Юпитер, планета денег, в Рыбах, знаке всего скользкого.
– Понима-ашь… – вздыхает Вырва, будто это крутейший облом на свете. – Есть шанс каких-то денег.
Ойй.
– А раньше не было?
– Вот честно, не по барабану ли, кому достанется владеть этим осточертевшим исходным кодом? Не то чтоб у него сознание было, у ПодБытия, оно просто есть, юзеры там могут быть кем угодно, никакой нравственной анкеты, нитчё? тут все сплошь только про деньги. У кого сколько в итоге окажется?
– Вот только в моем бизнесе, – Максин мягко, – я вижу целую кучу невинных людей, которые заключают эти сделки с силами сатаны, за деньги сильно вне масштаба по сравнению с тем, к чему привыкли, и там есть такая точка, когда все на них накатывается, и они под этим тонут, а иногда потом и не выплывают.
Но Вырва уже далеко, снаружи летняя улица, над Джёрзи громоздятся кучевые облака, ломит час пик, до всего оттуда, где она, версты немереные, болбочет каким-то ПодБытием неделимого, неразделенного и несовместного нутра, след ее кликов исчезает за ней, как отпечатки ног в воздухе, как неуслышанный добрый совет, поэтому Максин предполагает, придется оставить, чем бы оно ни было, что бы ни было наконец в соглашении об основных условиях.
20
С милостивой помощью, как всегда, детектива Ноццоли, Максин раздобыла фотографию с водительских прав Эрика Джеффри Дальполя, и та, вместе с кратким списком от Реджа тех мест, где Эрика можно скорее всего найти, отправляет ее через душный августовский вечер в Куинз, в стрип-клуб под названием «Joie[83] de Выдр». Располагается он на отрезке подсобной дороги рядом с ЛАСА, его неоновая вывеска изображает похотливо очеловеченную выдру в беретике, которая поочередно подмигивает извивающейся стриптизерше разными глазами.
– Здрасьте, мне велели найти Стю Гоца?
– Сзади.
Она рассчитывала на гримерку из какого-то киномюзикла? А находит нечто вроде мимоходом усовершенствованного дамского туалета, с перегородками между кабинками, тип-того – некоторые, ты глянь-ка, со сверкучими звездами, лентой приклеенными к дверям, – намусорено алкогольными пинтами, косяками курибельными и проворными, использованным «клинексом», в этом съемочная площадка Винсенте Минелли не узнается.
Стю Гоц сидит у себя в кабинете, с сигаретой в одной руке и картонным стаканчиком чего-то двусмысленного в другой. Вскоре сигарета окажется в стаканчике. Он пробегает по ней длительным О-В[84].
– Хотите прослушивание, вечера МЯБВ[85] по вторникам, тогда и приходите.
– По вторникам у меня Тапперуэрная вечеринка.
Затягиваясь глубокомысленным оскалом.
– Опять же, если вам не терпится попробовать прямо сейчас…
– Скорее расследование, зачем я тут? Мне нужно найти одного из ваших постоянных клиентов.
– Постойте, вы что, коп?
– Не вполне, скорее бухгалтер?
– Ну, не давайте нашей семейной атмосфере себя одурачить и не подумайте, что я их всех знаю по именам. Я то есть знаю, но для меня это, типа, одно имя? Лузер?
– Ух ты. Ну и мнение у вас о клиентской базе.
– Уволенные гики, которым удобней, надеюсь, я вас не оскорблю, дрочить перед ширмой, нежели что-то в реале? Простите, если во мне к ним не больше сочувствия. Прошу вас, валяйте, смотрите сами, найдите себе прикид, вы что? номер 2, наверно? Не волнуйтесь, что-то верняк подойдет.
Так, Максин 2-м размером была в последний раз, еще когда 2 на самом деле значила 2, а не нынешнее определение, кое в коммерческих целях может достигать значения, ранее известного как 16. И дальше. К своей чести, она не выпаливает благодарность за любезность, а, пожав плечами, принимается рыться в содержимом битого гардероба у стены, куда напханы чьи-то представления о гламурном белье, наряды, вызывающие субкультурный интерес, – монахини, школьницы, принцессы-воительницы – и шпильки, всякая пара еще, нельзя не сказать, соблазнительнее предыдущей, не вполне дизайнерская обувь, может, скорее в диапазоне «Платименьше», от таких туфель ортопеды начинают грезить о «феррари» и частных уроках гольфа от Тигра Вудза.
Она останавливается на платформах неоновой аквы, плюс леопардовые трико-танги в тон и чулки по бедро. То, что надо, вот только…
– Э, мистер Гоц?
– Химчищено и продезинфицировано, дорогая моя, под личную гарантию. – Отчего-то не успокоившись, не сняв колготок, она влатывается в соблазнительный прикид и после нескольких целенаправленных вдохов-выдохов выскальзывает сквозь занавес faux[86]-сваровских кристаллов в ударно кондиционированный, высокодецибельный сумрак «Жуа-де-Выдр». Вдоль стойки бара распределились две или три девушки, массируют себе киски, полуобдолбанно пялятся вдаль. Шест, похоже, не занят, и Максин направляется к нему, поскольку, как это ни странно, ей известна пара движений, благодаря спортзалу, в котором она время от времени разминается, «Тело и дышло», гораздо ниже 14-й улицы, в местности на самом краю, где танцы у пилона уже вошли в разминочный обиход, хотя тут, в Верхнем Уэст-Сайде по-прежнему расцениваются многими – ну, Хайди – как смертельно постыдные.
