Андреа Фациоли - Как ограбить швейцарский банк
Филиппо не знал в подробностях плана Сальвиати, со всеми его альтернативными путями отхода. Ему было известно только то, что Сальвиати поручил ему лично. Поэтому Филиппо старательно выполнял распоряжения и колесил на самой малой скорости по улицам Беллинцоны. Он снял кожаную куртку, потому что в автомобиле было тепло.
Он проехал мимо Анны, которая уже заняла свою позицию. С шести пятидесяти она должна была быть там, следить за подъезжающими машинами. Через несколько минут, по прогнозам Сальвиати, ей предстояло увидеть «ниссан» Клаудио Мелато.
Филиппо не махнул Анне рукой. Он едва взглянул на нее, украдкой, а она даже не подняла глаз. Но они словно обнялись. Будто очутились рядом воскресным утром, не спеша вылезать из-под одеяла. Перенеслись в один их тех дней, когда завтрак незаметно переходит в обед и нет нужды в словах. И в самом деле, говорить было нечего. Оба сосредоточились на сиюминутном. Вести машину, шагать от одного фонаря к другому. Смотреть на часы. Шесть пятьдесят пять. Представлять себе Сальвиати, его действия и его лицо. Представлять себе черную сумку. Набитую деньгами. Переключить скорость, посмотреть на улицу в сторону вокзала, чтобы… вот он!
Серый «ниссан»!
Первой его увидела Анна, а сразу после нее, с чуть более далекого расстояния, и Филиппо. «Ниссан» свернул с бульвара и проехал мимо банка. Остановился за ним, близко, на парковке, у стены. Филиппо перешел с третьей передачи на вторую, чтобы не подъехать слишком рано.
А Сальвиати? Где, едрена вошь, был Сальвиати?17 Доброе утро, господин директор!
Франческа перестала чувствовать пальцы ног. Рукам было немного лучше; она сняла перчатки и засунула руки в карманы брюк, поближе к теплой коже ног. Она знала, что это ожидание – худший момент, и старалась не смотреть на часы.
Увидев «ниссан», она откинула капюшон и надела широкополую шляпу. Потом снова натянула перчатки. Было важно, чтобы Мелато и охранник не увидели ее раньше времени. Но этого не могло случиться, потому что она держалась за изгородью. Теперь, едва завидев Сальвиати, она выйдет на сцену.
Из «ниссана» вышли двое мужчин. На шее у охранника был шарф, на голове – шапочка. Он нес черную сумку, причем с легкостью. Но Франческа знала, что сумка тяжелая. Она говорила на эту тему особо с Сальвиати. Мелато, доверенный помощник владельца денег, шел с непокрытой головой. Он носил очки без оправы, а волосы у него были крашеные, неестественно черного цвета.
Неизвестно почему, в этот момент Франческа подумала о владельце денег. Никто о нем никогда не говорил: он был номером счета, безымянным миллиардером, который ведать не ведал ни о Сальвиати, ни о Форстере и который в эту минуту, возможно, спал где-то в Европе. Ускользающий человек. Далекий от своих денег. Далекий от приключения.
Франческа поспешила выбросить из головы эти мысли. Так всегда с ней бывало: в ключевые моменты ее мысли начинали порхать от одного предмета к другому и она отвлекалась, немея перед экзаменатором. Но тут у тебя не экзамен, девочка моя. Двое мужчин, вылезших из «ниссана», подошли к подъезду «Юнкера», пока запертому. Позвонили в звонок. Никто не отозвался.
А теперь что будет? Франческа осмотрелась. Сальвиатине было. Зато прибыл Джузеппе Локателли, охранник, которому вменялось в обязанность открывать двери по утрам. Франческа узнала его по видеокадрам, снятым Филиппо Корти, – их она просматривала вместе с Сальвиати.
На Локателли был плащ, надетый поверх пиджака, он слегка запыхался. Заметив Мелато и его телохранителя, он стал жестами привлекать их внимание, чтобы обозначить свое присутствие. Франческа все еще находилась за изгородью. Ее роль была вспомогательной. Но, как говорил Сальвиати, – психологически важной для создания обмана.
Вот именно, Сальвиати!
Главная роль была у него… и где же он был?
– Вот и я, вот я и здесь! Извините за опоздание, я Джузеппе Локателли, охранник… Доброе утро!
– Не беспокойтесь, – сказал Клаудио Мелато, – это мы приехали на несколько минут раньше.
– Сейчас открою вам. Директор Беллони должен подойти…
Локателли повозился с ключом, открывая замок. Дальше требовалось набрать входной код, потом отомкнуть другой замок и, наконец, можно было входить в холл банка. Отсюда, по лестнице или на лифте, персонал поднимался в рабочие кабинеты. Хранилище ценностей находилось на подземном этаже, под защитой других преград.
– Какой холод, а? – произнес Локателли, набирая код. – По-моему, до Рождества выпадет снег.
Никто не отреагировал.
Локателли открыл последний замок и вернулся к главной двери, приглашая Мелато и телохранителя зайти. Тут он заметил директора Беллони, который переходил улицу. Он чуть-чуть задыхался, хотя до семи оставалась еще минута. На нем были цветной шарф и фетровая шляпа.
– Доброе утро, господин директор! – поздоровался с ним Локателли.
– Опоздал, – сказал Беллони издалека.
– Не важно, – Мелато обернулся к нему. – Теперь все в сборе.
Пока Беллони подходил, какая-то женщина показалась с другой стороны улицы. Она как будто была знакома с директором, потому что поприветствовала его широким взмахом руки.
– А, – произнес Беллони, – госпожа Каттанео! Что это вас подняло в такой час?
– А вас? – парировала женщина. – Только не говорите, что ваш банк открыт в воскресенье!
Беллони развел руками:
– Ну, что вы хотите…
Госпожа Каттанео повернулась к Локателли и другим двоим:
– Вы мне его уморите этой работой! Локателли улыбнулся и подмигнул женщине.
– Но обещаю вам, что к Рождеству мы его освободим от хлопот!
– Еще бы вы не освободили! – воскликнула госпожа Каттанео. – Скажите, господин Беллони, раз уж вы здесь, у меня вопрос по поводу того счета, что хотел открыть мой муж…
– Не сейчас, госпожа Каттанео, – прервал ее Беллони с извиняющейся улыбкой. – Меня ждет срочное дело, вот с этими господами…
Он показал на Мелато и телохранителя, одновременно подавая знак Локателли, что пора бы впустить их. Локателли на лету уловил намек. Надо было вежливо избавиться от этой Каттанео. Меж тем как Беллони и другие продвигались к служебным кабинетам, он преградил ей дорогу с учтивой улыбкой и сказал:
– Какой холод, а? По-моему, до Рождества выпадет снег.Франческа стояла на краю самого высокого трамплина, собравшись прыгнуть в бассейн. Она ясно видела бассейн, тела на солнце, голубой прямоугольник воды. Но не кидалась вниз. Что-то удерживало ее, что-то не давало ей кинуться в пустоту.
Таково было одно из воспоминаний ее детства. В конце концов она, конечно, нырнула. Но момента прыжка не запомнила: у нее в голове запечатлелось лишь это последнее колебание. Тем утром, за изгородью у «Юнкер-банка», она испытала то же самое ощущение. Она знала, что ей придется выйти из укрытия, говорить, улыбаться. Но она не отваживалась.
– Доброе утро, господин директор!
– Опоздал.
– Не важно, теперь все в сборе.
Сальвиати предостерегал ее от паники. Думай о том, как просты твои действия, а не о том, как велик обман. Франческа сделала глубокий вдох, выпрямила спину и шагнула раз, потом другой, потом она уже оказалась на виду и должна была играть свою роль. Она поприветствовала Беллони взмахом руки, прибавив шагу.
– А, – ответил он, – госпожа Каттанео! Что это вас подняло в такой час?
– А вас? – сказала Франческа. – Только не говорите, что ваш банк открыт в воскресенье!
– Ну, что вы хотите…
Франческа улыбнулась Мелато, телохранителю и охраннику.
– Вы мне его уморите этой работой! Охранник улыбнулся в ответ.
– Но обещаю вам, что к Рождеству мы его освободим от хлопот!
– Еще бы вы не освободили! – Франческа взглянула в лицо директору, силясь не выйти из роли. – Скажите, господин Беллони, раз уж вы здесь, у меня вопрос по поводу того счета, что хотел открыть мой муж…
– Не сейчас, госпожа Каттанео. Меня ждет срочное дело, вот с этими господами…
Франческа изумлялась. За жестами Беллони, за его пластиковыми очками, между шляпой Беллони и цветным шарфом Беллони было лицо Жана Сальвиати.
Она была готова к этому. Но одно дело – представлять себе что-то, а другое – видеть. Имитация была безукоризненной, не только благодаря гриму, но и благодаря походке, манере двигать головой и руками. Форма носа изменилась, как и брови и цвет глаз. Подбородок раздобрел, щеки стали пухлее. За черными очками голубые глаза Сальвиати обратились в карие. Шарф и шляпа скрывали большую часть всего этого – так что даже сама Франческа на какое-то мгновение засомневалась. Сальвиати был сантиметров на десять выше, голос у него был пониже, с хрипотцой. Он говорил из-под шарфа, но казалось, что это точь-в-точь голос директора Беллони.
Ну, чудо какое-то.
Франческа старалась быть естественной. Это было нетрудно, потому что создавалось почти полное впечатление, что перед ней именно Беллони. Ведь даже Локателли не заметил подделки. В этом состояло узкое место всей операции – обмануть охранника, который видел Беллони почти ежедневно. Но Сальвиати объяснил, что, когда рыба хочет муху, достаточно с ловкостью подать ей пушинку, и она примет ее за муху. Люди видят то, что хотят видеть.
