Крис Клив - Золото
– Я так устала, Том, – прошептала Зоя.
– Тебе станет лучше, – сказал Том.
– Правда? – пробормотала она. – Тебе стало? Он немного подумал и ответил:
– Да.
Потому что он был ее тренером.
– Обманщик, – улыбнулась Зоя.
Она сошла с тренажера, сделала два шага в сторону раздевалки и рухнула на пол. Том подбежал к ней, взял за руки. Когда он понял, что происходит, у него буквально подкосились ноги. На счастье, хватило ума помочь Зое переодеться из велосипедного трико в цивильное платье. Он знал: что бы ни произошло дальше, Зое будет легче без излишнего внимания к ее персоне. В неотложке Том сел рядом и снова взял Зою за руки. Зоя смотрела на него, не отрываясь. Санитар стал выспрашивать у Тома сведения о пациентке, записывая их в журнал. Том назвал девичью фамилию своей матери.
Сорок минут спустя, когда вкатили носилки в родильную палату, он все еще держал Зою за руки. Ее раздели и облачили в больничную робу – Том уже стоял к ней спиной. Стали делать уколы, чтобы остановить схватки, но лекарства не помогли. Через час акушерка сказала, что роды задержать невозможно.
– Вы ее партнер? – спросила акушерка. Том покачал головой.
– Я ее друг. Я подожду в коридоре, ладно? Зоя крепко сжала его руки.
– Не бросай меня. Пожалуйста.
– Я буду за дверью.
Она устремила на него умоляющий взгляд.
– Пожалуйста…
Том закрыл глаза и тут же открыл.
– Хорошо.
Акушерка строго посмотрела на Зою.
– Давайте уточним: вы хотите, чтобы этот джентльмен присутствовал при родах?
Началась схватка. Зоино лицо исказила гримаса боли. Когда схватка прошла, она взглянула на акушерку.
– У меня больше никого нет.
– Это означает «да»?
– Да.
Зое ввели обезболивающее, дали эфир и кислород, чтобы уменьшить страдания. Том держал ее за руку, шептал ободряющие слова. Тридцать пять лет назад его в родильную палату не допустили, но Зое он говорил то же самое, что говорил своей жене за несколько секунд до того, как ее от него увезли. Он произносил то, что от него слышали десятки лет все его спортсмены:
– Дыши.
Шок, опиаты и эфир подействовали на Зою: сделали заторможенной. Она держала Тома за руку и стонала.
– Все хорошо, – повторял он. – Все хорошо. – Он знал, что именно так надо говорить, когда на самом деле все обстоит совсем иначе.
Зоя повернула голову, чтобы взглянуть на него. Ее глаза были переполнены страхом.
– Том, – проговорила она, – когда меня отсюда выпустят, давай сразу вернемся на велодром и закончим тренировку, ладно?
– Ты просто дыши, хорошо? Для всего остального у нас уйма времени.
Она покачала головой и скривилась от боли.
– Я должна вернуться.
Ее лицо покрылось испариной, ногти впились в ладонь Тома, и на ней выступила кровь. Акушерка велела тужиться.
Том старался не спускать глаз с лица Зои, а она крепко зажмурилась. Потом врачи что-то унесли, но ни он, ни Зоя ничего не заметили, и никто ничего им не объяснил.
Через пятнадцать минут у Зои отошла плацента, а они с Томом решили, что это и есть ребенок.
– Он рождается… – простонала Зоя. – О Господи, он рождается.
Том чувствовал растущее напряжение в ее теле, а когда оно спало, услышал, как из Зои вылезает что-то тяжелое и влажное. Он скосил глаза, ожидая увидеть ребенка, но в руках у акушерки была лишь кровавая масса, что-то похожее на отбивную. Массу окутывала прозрачная пленка, из которой торчала пуповина. Том отвел глаза, но заставил себя посмотреть вновь. Он скользнул взглядом вдоль пуповины – до того места, где должен был находиться пупок, и попытался понять, что это перед ним. Он долго смотрел на плаценту, считая ее животом младенца, но никак не мог найти взглядом ни крошечных ручек и ножек, ни сердитого маленького лица. Их не было, и Тома охватила паника. Случилось нечто страшное, нечто ужасно неправильное. Внимание акушерки переключилось на другую часть родильной палаты, где врачи и медсестры сгрудились вокруг чего-то на столе, закрывая это «что-то» собой.
Зоя в полном изнеможении лежала на спине. В палате стоял металлический запах крови.
– С ним все хорошо? – спросила она шепотом.
Том сжал ее руку, изо всех сил стараясь, чтобы его не вырвало.
– Да-да, – сказал он. – Все прекрасно.
Подошла санитарка, протянула руку, затянутую в латексную перчатку, и взяла то, что только что вышло из Зои. Она
уложила мягкую кровавую массу в лоток из нержавеющей стали, накрыла куском зеленой клеенки и без всяких церемоний сунула лоток на среднюю полку металлического столика на колесах, стоявшего рядом с кроватью. «Конечно, – подумал Том, – эти люди все время видят подобное. Ясное дело, им не до сантиментов. – А потом подумал: – Так вот в чем дело. Он, значит, мертвый».
Он никак не мог избавиться от ощущения чудовищной патологии. «Хорошо, – подумал он, – что Зое не дадут на это смотреть».
– Послушай, милая, – прошептал он ей на ухо. – Я должен быть с тобой откровенен. Ребенок очень красивый, но мертвый.
Зоя взглянула на него, и Том увидел в ее глазах облечение.
А через несколько минут врачи подкатили к кровати то, над чем они все это время трудились. Это был прозрачный акриловый бокс, обставленный различными приборами. В отверстия бокса были введены провода, а внутри лежал крошечный недоношенный ребенок. Он был намного меньше той жуткой массы, которую санитарка положила в лоток и увезла. Новорожденного почти не было видно за множеством дыхательных трубок, зондов, приспособлений для головы и пластиковых пеленок. «Интересно, – подумал Том, – зачем они показывают Зое ребенка, рожденного другой женщиной? Может быть, это такой психологический ход? Может быть, ученые доказали, что, когда женщина производит на свет нечто чудовищное, ей нужно немедленно посмотреть на нормальное дитя?»
– Что это? – спросил Том.
Не глядя на него, акушерка улыбнулась Зое.
– Это ваша дочка, мамочка.
Зоя отмахнулась так вежливо, как только могла. Подошли врачи: санитарка протирала ей бедра детскими салфетками.
Очень четко и спокойно Зоя как раз объяснила врачам, что все нормально, что они очень добры, но ей вовсе не нужен ребенок другой женщины. И еще сказала, что для нее мертвый ребенок – это вовсе не конец света.
– До Афин осталось всего девять месяцев, – добавила Зоя, обращаясь к Тому. – Мне нужно вернуться к тренировкам.
Врачи, явно ошарашенные, пошептались, а потом торопливо увезли ребенка в отделение интенсивной терапии.
Даже тогда, когда Том наконец осознал, что случилось, когда он все объяснил Зое, она тем не менее не ощутила никакой связи между собой и существом в инкубационном боксе. Врачи сообщили ей, что девочка дышит почти самостоятельно. Двадцать шесть недель – и дышит почти сама! Врачи были очень рады. Лучшей новости не бывает! Они перевезли кровать Зои к боксу и показали ей, как вымыть руки и просунуть в герметичные отверстия в боксе. Должна же она прикоснуться к ребенку? Но она уснула, сраженная слабостью.
Том вызвал Джека и Кейт в больницу. Они сразу приехали и встали около кровати, держась за руки; они посмотрели на ребенка в боксе. Кейт вздохнула, а Джек ее крепко обнял.
– Какая она красивая, – сказала Кейт.
– Да, – согласился с ней Джек.
– Похожа на тебя – твое лицо, только очень маленькое. Джек молча смотрел на свою дочь, по его щекам текли
слезы.
Кейт перевела взгляд на Тома.
– Она тебе сказала, что ребенок от Джека? Том кивнул.
– И что ты обо всем этом думаешь? Том пожал плечами.
– Ничего не думаю. Я здесь, чтобы ей помочь.
Все трое посмотрели на спящую на боку Зою. Колени притянуты к груди, черные волосы, пропитанные потом, прилипли ко лбу. Простыня была в крови, но все старались этого не замечать.
Кейт провела пальцами по щеке Зои.
– Смотри, что получилось, Джек, – тихо произнесла она.
– Мне очень жаль, – пробормотал он.
– Она так слаба… Зоя? – Зоя не шевелилась. – Она поправится? – испуганно спросила Кейт.
– Ну да, конечно, – заверил ее Том. – Врачи говорят, какое-то время нужен постельный режим, но ты же знаешь Зою. Она тут все стены переломает, если через пару дней ее не отпустят домой.
Он постарался сказать это весело, но Кейт не улыбнулась.
– Надо было хотя бы поговорить с ней. А мы несколько месяцев не разговаривали. Как я могла оставить ее одну… со всем этим.
Том коснулся руки Кейт.
– Не кори себя. Никто из нас не знал, как с этим быть. Кейт не отрывала от Зои глаз.
– Я попрошу у нее прощения – она ведь моя подруга. Господи, сколько крови… И подумайте, у нее нет никого…
Том кивнул.
– А девочка… Взгляните!.. И не говорите мне, что она не красавица. Так что не стоит сокрушаться о том, что случилось.
Все трое стали молча наблюдать за новорожденной. Из динамика монитора, присоединенного к боксу, доносился тихий стук ее сердца.
Кейт повернулась к Джеку.
