Сара Груэн - У кромки воды
– Мэдди? – позвал Хэнк.
– Да? – отозвалась я, по-прежнему не выпуская кочергу.
– Ты сидишь под дверью?
– Да?
– Ты как?
Я не ответила. Сердце колотилось так яростно, что я была уверена: Хэнк его слышит. Меня трясло, и я не могла с этим совладать.
Помолчав, Хэнк произнес:
– Хорошо, я понял. Ты на меня злишься, но что мне было делать? Бутылку у него отнять?
– Да.
Он вздохнул, и я услышала, как он чешет голову.
– Да, ты права. Это больше не повторится, клянусь. Кстати, я его запер. Хочешь, отдам тебе ключ?
– Нет. Оставь себе.
– Поспи, – сказал Хэнк. – Он тебя сегодня больше не побеспокоит. И… Мэдди? Прости меня, правда.
Он не сразу ушел, видимо, надеясь, что я скажу ему, что все в порядке.
Но я не могла. Все было совсем не в порядке, а теперь, когда у Эллиса кончились таблетки, могло измениться только к худшему. Зачем, зачем я смыла их в унитаз?
Когда волынка Иэна Макинтоша наконец замолчала, собрание внизу взорвалось аплодисментами; они кричали, завывали и топали ногами, пока все здание не заходило ходуном.
Несколько минут спустя вся молодежь собралась на улице и направилась в муниципальный зал, но даже после того, как они ушли, те, кто остался – местные старики, – смеялись и говорили громкими голосами, взбудораженные участием в неожиданном cèilidh[14].
Я подошла к окну, по-прежнему не зажигая света, вытащила раму для затемнения и открыла створку.
Услышала звуки аккордеона и скрипки, доносящиеся из муниципального зала, вместе со смехом, пением и оживленными разговорами, часть из которых походила на ссоры. Несмотря на ледяной воздух, я опустилась возле окна на колени и положила голову на подоконник, прислушиваясь.
Я чувствовала невыносимую тоскливую боль. Менее чем в полумиле отсюда молодежь – мои ровесники, влюбленные – строила совместные планы на будущее, в котором их ждало все, что приносит настоящая взаимная любовь: близость, страсть, дети, товарищество – пусть на пути их наверняка подстерегали испытания. Для некоторых пар все в итоге могло окончиться тем, что они не подойдут друг другу, несчастьем, но сейчас, в этот миг, они были так же счастливы и радостны, как и остальные; и какими бы неподходящими друг другу, какими бы несчастными они ни оказались, я могла почти ручаться, что ни один брак не будет похож на мой.
С дороги послышались шаги, и до меня долетел разговор мужчины и женщины. Они остановились возле дома напротив гостиницы и замолчали на какое-то время – видимо, целуясь на прощанье, подумала я, не иначе. Мужчина что-то прошептал, и девушка, хихикая, вбежала в дом. Он постоял несколько секунд, когда закрылась дверь, а потом, насвистывая, пошел обратно по дороге.
В конце концов я поставила раму для затемнения на место и легла.
– Лгунья! Шлюха!
От звука разъяренного мужского голоса я рывком проснулась и сперва подумала, что Эллис вернулся. Потом услышала, как плачет Мэг, и поняла, что мужчина – это Рори. Они были в коридоре.
Я выпрыгнула из постели и зажгла свечу на комоде. Потом прижалась ухом к двери.
– Я тебе всем святым клянусь, это правда…
Послышался удар, за ним – резкий вскрик Мэг.
Я схватила кочергу, так и стоявшую возле двери.
– Бесстыжая ты лживая тварь! Говори, кто он! Говори!
– Нет больше никого, – взмолилась Мэг.
– Тогда почему ты мне не скажешь, откуда у тебя чулки?
– Я же тебе сказала, Рори…
– И ты хочешь, чтобы я поверил, что они «просто появились, как по волшебству». Каким же дураком – новый удар и новый вскрик – ты меня считаешь? Что он тебе еще подарил или ты их заработала? Так? Ты у нас теперь профессионалка? И сколько берешь? Что можно получить за пару чулок?
– Рори, бога ради…
– Это тот ублюдок плоскостопый? Я видел, как он на тебя смотрит. В какой он комнате? Говори! Говори!
Когда Мэг закричала, я распахнула дверь и ринулась наружу. Единственным источником света была свеча у меня за спиной, но его было довольно, чтобы я увидела, как Рори замахнулся и ударил Мэг в скулу. Она повалилась на колени, прижав руку к щеке и всхлипывая. Мэг была совершенно обнажена. На Рори была расстегнутая рубашка и подштанники.
– Прекрати! – выкрикнула я. – Она говорит правду!
Он обернулся через плечо. Мы встретились глазами. Рори решительно развернулся обратно к Мэг, сгреб ее за волосы и изо всех сил ударил ногой в ребра. Раздался чудовищный глухой звук. Мэг сипло выдохнула, словно из нее вышибли весь воздух.
– Это я ей их подарила! – завизжала я.
Рори снова ее ударил, по-прежнему держа за волосы, потом отшвырнул ее в сторону. Мэг рухнула, не пытаясь пошевелиться, как раздетая фарфоровая кукла, которую бросили в детской. Когда Рори отвел ногу, чтобы снова пнуть Мэг, я вскинула кочергу и ринулась по коридору.
Прежде чем я оказалась на месте, с лестницы вылетел Энгус. Одним движением он прижал Рори к стене, схватив за глотку, и поднял, так что ноги Рори оторвались от пола. Парень зашарил руками, потом схватился за руку, сжимавшую его горло, но не издал ни звука. Вторую руку Энгус опустил, растопырив пальцы.
– Что тут, вашу мать, происходит? – спросил Хэнк, выглядывая из комнаты со свечой в руке.
Увидел и нырнул обратно.
Я бросила кочергу и кинулась к Мэг. Она была в сознании, но едва-едва. Я потащила Мэг в сторону ее комнаты, присев на корточки и обняв, чтобы прикрыть ее наготу. Она застонала, закрыв голову руками.
Из коридора послышались ритмичные удары. Я оглянулась, думая увидеть Энгуса, машущего кулаком. Однако он продолжал одной рукой держать Рори на весу. Бил сам Рори – ладонями по стене. Его глаза выкатились, язык вывалился изо рта, и, несмотря на то что света было немного, лицо его явно приняло неправильный оттенок и становилось все темнее. Удары замедлились, потом прекратились. Спереди на подштанниках Рори появилось мокрое пятно, моча потекла по его ноге на пол.
Казалось, прошла вечность, но на деле, должно быть, всего через несколько секунд Энгус его отпустил. Рори осел на пол неподвижной грудой. Я была уверена, что он мертв, но пару мгновений спустя он задергался и сжал руками горло, жадно хватая воздух. Звук был жуткий: сиплый и скрипучий.
Энгус стоял над Рори, упершись руками в бока. Он был в пижамных штанах в синюю полоску, но без рубашки. Никто из нас не был должным образом прикрыт, особенно Мэг, отчего ужас происходящего становился почему-то еще осязаемее.
Энгус слегка пнул Рори.
– Думаю, не надо тебе объяснять, что будет, если ты еще раз появишься у меня на пороге, – сказал он.
Рори корчился на полу, со свистом и хрипом втягивая воздух. Он по-прежнему держался за горло.
– Сочтем, что это было «нет», – произнес Энгус, склонившись и подхватив Рори под мышки.
Потом Энгус развернул его и швырнул с лестницы.
Я затаила дыхание, пока раздавались удары и грохот, когда Рори катился по ступеням. Я не сомневалась, что только что стала свидетелем убийства, но через несколько секунд услышала, как отворилась и быстро захлопнулась входная дверь.
Глава 30
Энгус вынул Мэг из моих объятий, словно она ничего не весила.
– Откиньте одеяло, – велел он мне, и я метнулась на четвереньках.
– А ты, – обратился он к Хэнку, возникшему в дверях со свечой, – занеси эту и зажги еще.
Энгус уложил Мэг на кровать и накинул одеяло на ее бледное нагое тело. Она перекатилась на правый бок с тихим плачем. Левая щека Мэг была в крови, веко стремительно надувалось. Из носа текла кровь, губа была разбита.
– Что еще он с тобой сделал, m’eudail?[15] – тихо спросил Энгус, присев на край кровати.
Он гладил Мэг по голове, как маленькую. Она в ответ только плакала.
– Он ногой ее по ребрам ударил, – сказала я. – Сильно.
Энгус обернулся:
– А вы что там делали? Он бы и вас задеть мог.
– Я его убить собиралась.
Энгус пару мгновений не сводил с меня глаз.
– Схожу за доктором Маклином, – сказал он наконец, поднимаясь. – В кухне есть аптечка. Она за…
– Я знаю где, – ответила я. – Я принесу.
Энгус кивнул и повернулся к Хэнку, который уже зажег все свечи.
– А ты принеси брикетов из торфяной поленницы внизу и разведи огонь. И зажги лампы в коридоре. Ночь нам предстоит длинная.
Я побежала вниз, на ощупь пробралась туда, где, как я знала, лежал фонарик. Нашла белую жестяную коробку с красным крестом, впопыхах сшибла мыльную крошку. Рванулась наверх и встретила на лестнице Хэнка.
Я присела на кровать Мэг, открыла аптечку и намочила клочок ваты йодом.
– Ох, Мэг, ты меня прости. Сейчас будет щипать, – сказала я, прежде чем промокнуть рану на ее щеке.
Она даже не вздрогнула.
За время моего недолгого отсутствия ее левый глаз полностью закрылся; плоть над глазницей распухла и свесилась, образовав пугающее новое веко. Струйка крови текла из угла рта на подушку, и я с новой волной ужаса подумала о том, все ли зубы у нее на месте.
