Дженнифер Нивен - Ты не виноват
Первой в душ иду я и долго стою под горячей водой, пытаясь согреться. Когда я возвращаюсь в комнату, завернувшись в полотенце, я вижу, что Финч успел поставить пластинку на старенький проигрыватель.
В отличие от купания в голубой бездне, его пребывание в душе длится всего минуту, не более. Появившись из ванной, он говорит:
– Кстати, ты никогда не задавала мне вопрос: а что же я делал тогда там, на колокольне? – Он стоит обнаженный, готовый рассказать мне сейчас все, что угодно, но я почему-то уже не так уверена в том, хочется ли мне об этом знать или нет.
– Так что же ты делал тогда там, на колокольне? – почти шепотом осведомляюсь я.
– То же, что и ты. Мне захотелось узнать, как это будет выглядеть. Я хотел представить себе, что уже спрыгнул вниз. Мне хотелось оставить все дерьмо позади. Но как только я начал фантазировать, что из этого получится, мне это совсем не понравилось. Ну а потом я увидел тебя.
Он берет меня за руку и прижимает к себе. Мы чуть раскачиваемся из стороны в сторону, но, в общем, стоим на месте, прижавшись друг к другу, потому что если я хоть немного наклоню голову, он начнет целовать меня так, как это всегда происходит, даже сейчас. Я чувствую, что он улыбается. Мы одновременно раскрываем веки, и я вижу, что его всегда ярко-голубые глаза сверкают синим. Мокрые пряди волос спадают на лоб. Он прикасается лбом к моему лбу.
– О’кей?
Только теперь я вспоминаю, что его полотенце лежит на полу, и он полностью обнажен.
– О’кей.
Я касаюсь пальцами его шеи и сразу же ощущаю его пульс, его сердце бьется так же бешено, как и мое.
– Но мы можем ничего и не делать.
– Я знаю.
Я закрываю глаза, мое полотенце падает на пол, и в эту же секунду заканчивается песня. Я еще слышу ее последние звуки, когда мы ложимся на кровать и забираемся под простыни уже под следующую мелодию.
Финч
Тот самый день
Она представляет собой кислород, углерод, водород, азот, кальций и фосфор – все те же шесть элементов, которые содержатся в каждом человеке. Но я не перестаю думать о том, что она гораздо больше, чем химические элементы, в ней есть и такие составные части, которых больше нет ни у кого на всем свете, именно поэтому она и отличается от остальных людей. Я даже ощущаю некий страх, когда задумываюсь о том, а что произойдет, если вдруг один из ее элементов или исчезнет совсем, или даже просто начнет действовать в недостаточной степени. Но я заставляю себя забыть об этом и сосредоточиться на аромате ее шампуня, на ее коже, и вот я уже не думаю о молекулах, а вижу перед собой только Вайолет.
Играет одна мелодия за другой, и я слышу одну из своих самых любимых песен:
Ты заставляешь меня любить себя…
Эта строчка вертится у меня в голове, а мы переходим из вертикального положения в горизонтальное…
Ты заставляешь меня любить себя…
Ты заставляешь меня любить себя…
Ты заставляешь меня любить себя…
Мне хочется встать, записать ее и прикрепить на стену. Но я не делаю этого.
Уже потом, когда мы лежим на кровати, сплетясь в одно целое, после всех ахов и охов, я говорю:
– Жил на свете один известный британский астроном, некий сэр Патрик Мур. Он даже вел программу на Би-би-си под названием «Ночное небо», которая, кстати, исправно выходила в эфир пятьдесят пять лет. Так или иначе, первого апреля тысяча девятьсот семьдесят шестого года сэр Патрик Мур объявил во время своего шоу, что на небе вот-вот должно произойти нечто экстраординарное. Ровно в девять часов сорок семь минут Плутон будет проходить на одной линии за Юпитером, если смотреть относительно Земли. Это редчайшее выравнивание планет. Их совместная гравитационная сила выразится в сильнейших приливах на Земле. Также это скажется на весе всех предметов на Земле, в том числе и людей. Он назвал это явление гравитационным эффектом Юпитера и Плутона.
Вайолет прижалась к моей руке. Она не спит, но пребывает явно не здесь.
– Патрик Мур объявил зрителям, что они сами смогут ощутить эффект этого явления, подпрыгнув в воздух именно в тот момент, когда произойдет выравнивание планет. Если они сделают это вовремя, то испытают невесомость на мгновение, то есть чувство полета.
Вайолет шевелится, окончательно просыпаясь и приходя в себя.
– «Итак, – напомнил он, – ровно в девять сорок семь обязательно прыгайте!» И стал ждать. Прошла минута после названного времени, и специальное табло Би-би-си отметило сотни звонков от людей, которые сообщили о том, что почувствовали данный эффект. Женщина позвонила из Голландии и рассказала, что они вместе с мужем летали по своей спальне. Чудак из Италии поведал, что он с друзьями сидел за столиком, так вот, в указанное время все они, включая и столик, взмыли в воздух. Некий американец поделился своими впечатлениями так: оказывается, он вместе с детьми порхал в небесах, как бумажный змей, на заднем дворе своего дома.
Вайолет приподнялась, глядя на меня.
– Неужели это происходило на самом деле?
– Конечно, нет. Это была первоапрельская шутка.
Она шлепает меня по руке и снова опускается на кровать.
– А я ведь почти поверила.
– Но я рассказал тебе об этом именно сейчас, потому что хочу поделиться своими чувствами. Сейчас для меня Плутон и Юпитер выровнялись, и я летаю.
Она выжидает с минуту, потом говорит:
– Ты такой странный, Финч.
И эти слова кажутся мне самыми приятными из всех, что я только слышал о себе.
Вайолет
На следующее утро
Утром я просыпаюсь первой и некоторое время лежу, не двигаясь, наслаждаясь спокойным дыханием Финча и той позой, в которой мы спали – он обнимает меня. Он такой спокойный и безмятежный, что я поначалу даже не узнаю его. Я наблюдаю за тем, как подергиваются его веки – вероятно, он видит сны. Интересно, а присутствую ли я в его снах?
Я подпираю голову рукой, и он открывает глаза.
– Ты настоящая, – произносит он.
– Да, это я.
– Точно ты, а не гравитационный эффект Юпитера и Плутона.
– Нет, не он.
– В этом случае, – хитро усмехается он, – должен сообщить тебе, что я слышал, что Юпитер и Плутон вот-вот должны выровняться относительно Земли. Вот я и хочу узнать, согласна ли ты поучаствовать вместе со мной в эксперименте и немного полетать?
С этими словами он притягивает меня к себе.
И тут до меня доходит весь ужас происходящего.
Наступило утро!
Солнце уже встало.
А когда солнце село, я ведь так и не отправилась домой и даже не позвонила родителям. Значит, им до сих пор неизвестно, где я нахожусь.
– Уже утро, – говорю я и чувствую, как мне становится плохо.
Финч резко садится в кровати, у него отсутствующий взгляд.
– Вот черт!
– Боже мой! Боже мой, боже мой!
– Черт, черт, черт!
Мы в одно мгновение одеваемся и выскакиваем на улицу. Финч нарушает все правила и мчит меня домой, а я в это время звоню родителям.
– Мам? Это я. – Слышно, как на другом конце она рыдает, потом я слышу голос отца:
– С тобой все в порядке? Тебе ничто не угрожает?
– Да, все нормально. Простите меня. Я уже еду, я почти дома, сейчас буду.
Как только мы заворачиваем за угол и попадаем на нашу улицу, я вижу полицейскую машину, припаркованную перед моим домом.
– Боже мой, – говорю я, прикрывая рот ладонями. Финч за весь путь сюда не произнес ни слова. Может быть, оттого, что слишком был сосредоточен на дороге. Он резко тормозит, мы пулей вылетаем из автомобиля, хлопая дверцами, и бежим к дому. Входная дверь нараспашку, внутри слышны возбужденные голоса.
– Ты иди, – говорю я Финчу. – Я сама с ними поговорю.
Но в этот момент появляется мой папа, он выглядит так, будто за одну ночь успел постареть лет на двадцать. Он быстро окидывает меня взглядом, словно желает убедиться, что со мной все в порядке, и я действительно жива и невредима в буквальном смысле слова. Потом он тянет меня за руку, заставляя пройти внутрь, и так крепко обнимает, что у меня перехватывает дыхание. Над головой я слышу его голос:
– Иди в комнату, Вайолет. И попрощайся с Финчем.
Эти слова звучат так, словно он решил поставить точку в наших отношениях. Попрощайся с Финчем, потому что ты больше его никогда не увидишь.
Позади меня слышны объяснения Финча:
– Мы потеряли счет времени. Но Вайолет тут ни при чем, это полностью моя вина. Пожалуйста, не ругайте ее.
К нам присоединяется мама и полицейский в форме, потом еще один. Я говорю отцу:
– Он ни в чем не виноват.
Но отец меня не слушает. Теперь он обращается к Финчу, и снова поверх моей головы:
– На твоем месте, сынок, я бы побыстрее уходил отсюда.
Финч не трогается с места, и папа делает угрожающий шаг в его сторону, и мне приходится встать у него на пути.
– Джеймс! – Мать тянет отца за рукав, чтобы он не смог подойти к Финчу, минуя меня, полицейские высыпают на крыльцо и уводят отца в дом. Мать остается на крыльце одна. Она обнимает меня так, словно собралась задушить, и горько рыдает, зарывшись лицом в мои волосы. Я ничего не вижу вокруг. Отчасти потому, что меня чуть не лишили возможности дышать, и еще оттого, что я слышала, как Финч отъезжает от дома.
