Кэти Стаут - Привет, я люблю тебя
На следующий день после уроков мы идем на лужайку за столовой и устраиваемся под деревьями.
– Разве не пора готовиться к выпускным экзаменам? – Джейсон берет на гитаре несколько аккордов.
– Наверное, – отвечаю я.
Но ни один из нас не встает. Вокруг много учеников, одни собираются группками и о чем-то болтают, другие катаются на велосипедах. Никто не обращает на нас внимания – что такого, что двое учеников отдыхают под деревом. Думаю, Джейсону нравится анонимность – ведь он сразу лишится ее, как только вернется в Сеул.
– Когда ты начнешь писать музыку? – спрашиваю я.
– Не знаю.
Я закрываю глаза и слушаю, как он наигрывает «Поезд мира» Кэта Стивенса[36].
– Ты и дальше будешь играть ту же музыку? – спрашиваю я. – Когда ты займешься своим новым проектом?
– Ты имеешь в виду «если» – если я займусь новым проектом.
Я закатываю глаза.
– Ты все равно будешь играть. Это у тебя в крови. Просто тебе надо решить, как ты хочешь играть.
Он колеблется, потом говорит:
– Я уже поговорил со своим агентом.
– Ха! – восклицаю я. – Я была права! Я знала, что ты не сможешь все бросить.
Джейсон улыбается, его пальцы замирают на струнах.
– Я не могу вернуться к прежнему стилю, – помрачнев, говорит он и добавляет шепотом: – Благодаря распаду «Эдема» мне удалось выбраться оттуда. Я не допущу, чтобы меня снова затянуло в это болото. Этот стиль высасывает душу.
– Делай что-нибудь другое.
Он всплескивает руками.
– Например? Мы уже исполняли ту музыку, которую редко услышишь в Корее. Если я буду играть рок, ни одна звукозаписывающая компания не захочет иметь со мной дело.
В его голосе слышится тревога.
– А ты когда-нибудь думал о том, чтобы выступать в Штатах?
Он отвечает коротким смешком.
– Нет.
– Почему?
– Потому что я не умею писать стихи на английском.
– Это то же, что писать на корейском.
– Нет, не то же.
Я приподнимаюсь на локтях.
– А какая разница?
– Не умею, понятно? – Он фыркает. – Слова не приходят. Не знаю.
– А ты хоть раз пробовал? По-настоящему?
Он мрачнеет.
– Не получается.
Я опять ложусь, кладу руки под голову.
– И все же попробуй.
Он вздыхает, берет аккорд.
– Я так счастлив. – Еще один аккорд. – Посмотри – Тот же аккорд. – Люблю тебя, как… э-э… брокколи.
Мы секунду смотрим друг на друга, а потом одновременно разражаемся диким хохотом.
– Ладно, может, тебе действительно не надо петь на английском, – говорю я сквозь смех. – Тогда измени музыкальную индустрию в Корее. Создай новый тренд.
Он выгибает бровь.
– И как ты это видишь?
– Почему бы не познакомить их с музыкой, которую ты любишь? Кто твои любимые музыканты?
Он на мгновение задумывается.
– «Битлз». Боб Дилан. Эрик Клэптон. «Дорз».
– Тогда дай Корее «Дорз».
Его взгляд полон скепсиса.
– «Дорз»?
– Конечно. Джим Моррисон переводится на любой язык.
Он принимается наигрывать нечто, очень похожее на «Ползущий Король змей». Я сразу вспоминаю, что Нейтан всегда отказывался выходить из дома без своей гитары. Когда мы были детьми, он любил наигрывать те мелодии, которые слушал отец. То был стиль кантри или южный рок: Уилли Нелсон, Джонни Кэш, «Братья Оллман». Как же приятно быть снова окруженной музыкой.
– Не знаю, как можно писать-писать песни, а потом вдруг перестать, – говорю я. – Я бы все отдала за то, чтобы у меня был такой дар.
– А ты хоть раз пробовала? – задает он мне мой же вопрос.
Я смеюсь.
– К сожалению, да. И получился ужас.
– Но у тебя так здорово получается помогать. Ты многое добавляешь, знаешь, как редактировать. Думаю, ты унаследовала дар отца. Я впервые вижу, чтобы человек, не имеющий никакого специального образования, делал с музыкой то, что делаешь ты. Тебе надо быть продюсером.
Я закатываю глаза.
– Это смешно.
– Почему? Ведь очевидно, что у тебя это хорошо получается. Тебе просто нужно подучиться. Кстати, что ты собираешься делать после выпуска?
Я развожу руками.
– Не представляю. Наверное, какое-то время поживу на деньги из своего трастового фонда, пока не решу, что делать дальше. Может, куплю квартиру в Лос-Анджелесе. Мне там нравится.
– Ну, а я думаю, что тебе надо идти в музыкальный колледж, – заявляет он. – Это так, мысли вслух.
Я многозначительно смотрю на него.
– Если ты познакомишь Южную Корею с музыкой «Дорз», я попытаюсь стать продюсером.
Он смеется.
– Заметано.
Когда солнце опускается за горизонт, мы идем к корпусам. Я вспоминаю наши каникулы в Сеуле, как Джейсон сначала игнорировал меня, потом сказал, что я ему нравлюсь. И тот Джейсон совсем не похож на нынешнего Джейсона, который сейчас идет рядом со мной. Который открывает мне свои тайны и шутит насчет Джима Моррисона. Этот Джейсон мне нравится. Но какой из них настоящий?
– Ты уже определилась с церемонией вручения аттестатов? – спрашивает Джейсон, врываясь в мои мысли.
Я спотыкаюсь, и Джейсон подхватывает меня. В памяти появляется текст электронного письма, пришедшего сегодня утром на мою почту: Получите билеты для гостей в канцелярии… Будем рады видеть родителей на Родительском дне в четверг перед церемонией.
Я крепче сжимаю лямку рюкзака и смотрю себе под ноги.
– Еще нет.
– Твои приезжают?
Я слышу любопытство в его голосе. Софи расспрашивала меня о семье, но когда я свернула разговор, она поняла, что эту тему поднимать не надо. Да и Джейсон никогда ничего у меня не выпытывал. Вот и сейчас он ждет, захочется мне ответить или нет. Я уверена, что близнецов – и Йон Джэ – очень интересует таинственное семейство Уайлде.
– Не знаю, сможет ли папа оставить работу, – говорю я.
– Конечно. – Он молчит, потом тихо добавляет: – Мой отец тоже не приедет.
Мы доходим до моего корпуса, и я поворачиваюсь к Джейсону. Но он разглядывает свои кроссовки – сегодня они желтые, как маркер, и совсем не сочетаются с фиолетовой майкой.
– Спасибо, что… что не избегаешь меня, – говорит он, отбрасывает волосы со лба, но пряди опять падают на лицо и закрывают глаза.
Я отмахиваюсь.
– Я тебя умоляю. Я никогда тебя не сторонилась.
Он краснеет, в голосе слышится грусть.
– Нет, я в том смысле… спасибо, что не отшила меня после… ну, ты понимаешь. Это для меня… много значит.
Меня охватывает волнение, но мне удается сохранить в голосе беззаботность.
– Не переживай. Мы друзья.
– Друзья. Верно. – Он наконец поднимает голову, наши взгляды встречаются. На его губах я вижу едва заметную улыбку. – До встречи, Грейс.
Он шагает к своему корпусу, а я смотрю ему вслед и прокручиваю в мыслях наш разговор. Мы не сказали друг другу ничего существенного, но мне кажется, что в наших отношениях что-то изменилось. Возможно, нам удалось вернуть хоть часть того взаимопонимания, которое мы утратили в Сеуле.
* * *В середине урока корейского вибрирует мой телефон. Я смотрю на учителя, который говорит так быстро, что я ничего не понимаю, потом на дисплей. Еще одно электронное письмо от мамы. Я сдерживаю стон и открываю почту.
«Грейс,
Я сегодня заказала билеты на самолет. Мы с Джейн прилетаем во вторник, в 6:30 вечера. Мне пришлось отменить свои занятия по йоге и на неделю забрать Джейн из школы. Даю тебе возможность заказать для нас номер в гостинице.
Мама».
Я закатываю глаза. И я еще должна бронировать номер! Как будто у меня нет других дел!
Остальную часть урока я просматриваю список отелей, а после занятий Софи помогает найти мне подходящую гостиницу в Инчхоне. Расположенную достаточно близко, чтобы они могли доехать до кампуса на такси, и достаточно далеко, чтобы они не мотались сюда постоянно. Я не люблю незапланированные визиты.
Недели сливаются в одну, все готовятся к выпускным экзаменам. Вероятно, мне стоило бы больше внимания уделять учителям и домашним заданиям – и тому факту, что я получаю среднее образование, – но все мои мысли заняты предстоящей встречей с мамой. Она прислала мне еще несколько писем, во всех практически одни вопросы: насколько тут жарко? Можно ли нанять переводчика? Привозить с собой бутилированную воду? Я подумываю о том, чтобы написать: да, тебе придется привезти свою французскую минералку, и для нее тебе понадобится еще один чемодан. Но потом я понимаю, что она может и вправду притащить с собой чемодан воды, и отказываюсь от этой идеи.
Джейсон помогает мне готовиться к экзамену по корейскому, но я все равно паникую, и меня дико тошнит от волнения, пока мистер Сео раздает контрольные. Вся экзаменационная неделя пролетает быстрее, чем я ожидала, и я занимаюсь значительно меньше, чем следовало бы. Потому что когда передо мной встает выбор: сидеть над учебником физики или вместе с Софи смотреть дорамы, устроившись на кровати с мороженым, я выбираю последнее.
