Колин Маккалоу - Милый ангел
Впервые я была избавлена от Гарольда, а тревога только усилилась. Чутье подсказывало мне, что этот и без того склонный к подавлению чувств человек стремительно скатывается к полной депрессии. Ему мало запоров, боль и унижения на него не действуют, и он дошел до удерживания в организме мочи. Остается лишь один шаг: прекращение самой жизни. Какого черта миссис Дельвеккио-Шварц потешалась над ним! Если она не научится владеть собой, рано или поздно Гарольд сведет счеты с жизнью. Хорошо, если не попытается прихватить на тот свет Джим, Пэппи или меня. Но разве можно вразумить порождение стихий вроде миссис Дельвеккио-Шварц? Она сама себе закон. Поразительная мудрость, бездна глупости. А если Гарольд покончит самоубийством, его бывшая любовница будет безутешна. Почему она не разглядела этого в картах? Ведь все же ясно, все на виду! Гарольд и Десятка Мечей. Гибель Дома.
Суббота
10 декабря 1960 года
Сегодня я пригласила Тоби на обед, и он пришел. По утрам в субботу он закупает всякую мелочь для постройки хижины, приезжая ради этого в Сидней, потому что только здесь в «Нок и Керби» продается то, что ему нужно.
– Суббота все равно пропала, так что перекуси, а потом успеешь на поезд, – рассудила я.
В меню были пастушья запеканка с тунцом и грибами под соусом из свежего майорана, картофельное пюре, в которое я не пожалела сливочного масла и молотого розового перца, салат, заправленный маслом из грецких орехов, смешанным с водой и старым, выдохшимся уксусом.
– Если не разучишься готовить, я женюсь на тебе, как только прославлюсь, – пообещал Тоби с полным ртом. – Это же объедение!
– Стало быть, мне нечего бояться: вряд ли ты прославишься при жизни, – улыбнулась я. – Стряпня – увлекательное занятие, но я ни за что не соглашусь каждый день торчать у плиты, как моя мама.
– Ручаюсь, ей нравится.
Тоби пересел в кресло напротив Марселины, которой всегда доставались от него лишь гримасы.
– Только потому, что ей приятно видеть своих мужчин сытыми, – парировала я. – Меню у нее небогатое: мясо с картошкой, рыба с картошкой, жареная баранья нога, тушеная баранина, острые колбаски, бараньи отбивные в сухарях, отварные креветки, а затем все по новой. Кстати, почему ты не любишь мою красавицу Марселину?
– Зверям не место в доме.
– О-о, типичный фермер! Если собака плохо сторожит стадо, ее надо пристрелить.
– Куда проще влить в ухо отраву, – возразил Тоби. – Надежное средство, действует мгновенно.
– Циник. – Я присела в кресло рядом с кошкой.
– Поневоле станешь циником, если у тебя ничего не выходит, и не от случая к случаю, а всегда.
– Она тебя еще оценит, Тоби, я точно знаю, – посочувствовала я.
– Ты о чем? – удивился он.
Я растерялась.
– Ты же знаешь!
– Откуда мне. Объясни.
– Я говорю о Пэппи.
У Тоби отвисла челюсть.
– О Пэппи?
– Само собой, болван ты этакий!
– Но с какой стати Пэппи оценивать меня? – продолжал хмуриться Тоби.
– Хватит уже! Даже если тебе кажется, что ты ловко маскируешься, Тоби, не надо быть гением, чтобы понять: ты любишь Пэппи.
– Само собой, люблю, – согласился он, – но я в нее не влюблен. Ты, наверное, пошутила, Харриет.
– Нет, влюблен! – растерялась я.
Его глаза налились кровью.
– Вранье.
– Нет уж, Тоби, не увиливай! Я же видела боль в твоих глазах, ты меня не обманешь.
– Знаете, мисс Перселл, – быстро поднявшись, сказал он, – если хотите, можете и дальше считать себя современной женщиной, но на самом деле вы слепая, глупая, лишенная логики и эгоистичная!
Нанеся этот удар, он вышел, а я осталась сидеть с Марселиной на коленях и гадать, что на меня нашло.
С Домом что-то случилось, я чувствовала это, и Тоби стал еще одним симптомом. Из миссис Дельвеккио-Шварц лишнего слова не вытянешь, она не желает рассказывать ни о Доме, ни о себе, а Гарольд после возвращения из больницы снова числится в ее любимцах. Наверное, он даже не заметил, что она над ним смеялась, – так ему было больно. В Сиднейской больнице его направили к психиатру, а Гарольд оскорбился и укатил домой.
Ох, Дункан, как мне тебя не хватает!
Воскресенье
25 декабря 1960 года
(Рождество)
Я приехала на праздники к родителям в Бронте, но переночевать на диване в большой комнате отказалась: завтра, в День подарков, я работаю. Дело в том, что на спортивных площадках к востоку от Королевской больницы в праздничные дни часто случаются травмы, вдобавок к нам привозят пострадавших в авариях и в пьяных драках. В Новый год я тоже дежурю, зато Энн Смит вызвалась поработать накануне, потому что как раз в ту же ночь дежурство у ее жениха. Перед Новым годом в травматологии любой больницы дел невпроворот, хуже всех приходится больнице Винни, потому что половина сиднейцев наносит ежегодный визит в Кросс, напивается до положения риз, пачкает улицы мусором и рвотой и не дает покоя Норму, Мерву, Бамперу Фарреллу и другим полицейским Кросса.
Я привезла Уилли бутылку бренди, бабуле – роскошную испанскую шаль, Гэвину и Питеру – объектив для макросъемки к цейссовскому фотоаппарату, папе – коробку кубинских сигар, а маме – симпатичное белье, сексуальное и вместе с тем благопристойное. Родные, в свою очередь, сложились и преподнесли мне сертификат на покупку пластинок в «Николсоне», чему я очень рада.
Среда
28 декабря 1960 года
Миссис Дельвеккио-Шварц подкараулила меня сегодня днем и зазвала на бренди, разлитый по стаканчикам из-под сыра «Крафт». При виде этих стаканчиков меня охватило раздражение.
– Так и не выбросили их? – спросила я. – Я же подарила вам на Рождество семь прекрасных хрустальных стаканов!
В последнее время рентгеновским взглядом меня просвечивали все реже, на лице домовладелицы часто появлялось отчужденное выражение, и даже мой вопрос не вызвал вспышку внутреннего маяка.
– Ну зачем же их портить? – сказала она. – Я берегу их до лучших времен, принцесса!
– Бережете? Разве я дарила их вам для того, чтобы вы их берегли? – расстроилась я.
– Если я буду пить из них, непременно какой-нибудь да разобью.
– Ну и пусть! Разобьете один – принесу вам другой.
– Нельзя заменить все, что разбито, – возразила она. – У первых стаканов есть аура, их семь – хорошее число, не шестерка, к тому же ты прикасалась к ним и заворачивала их.
– Я с таким же успехом могу завернуть и новые стаканы.
– Это будет уже не то. Нет уж, пусть пока полежат.
Я сдалась и сообщила ей об интересном разговоре с Тоби.
– А ведь я могла бы поклясться, что он влюблен в Пэппи!
– И никогда не был. Она привела его пять лет назад, чтобы потрахаться по-быстрому, а потом сообразила, что карты расскажут мне о них. Король Мечей. Так в Доме появился свой Король Мечей, принцесса, а найти такого гораздо труднее, чем Королеву. Мужчины не так сильны, как женщины. Но Тоби другой. Славный он, наш Тоби, – кивнула она.
– Знаю, – резко ответила я.
– Знать-то ты знаешь, да только слишком мало, принцесса.
– Слишком мало?
Но миссис Дельвеккио-Шварц уже сменила тему: оказалось, перед каждым Новым годом она устраивает вечеринку. Как она выразилась, «попойку и гулянку». Она уже стала традицией Кросса, все жители округи хотя бы раз побывали в гостях у нашей домовладелицы. Даже Норм, Мерв, мадам Фуга, мадам Токката, мисс Честити Уиггинс и еще несколько «постоянных» девушек урывают часок-другой, чтобы перед Новым годом заскочить к миссис Дельвеккио-Шварц. Я тоже пообещала прийти, но добавила, что в Новый год буду работать, так что праздновать придется без меня.
– Работать в Новый год тебе не придется, – возразила хозяйка. – Можешь мне поверить.
– Опять карты… – страдальчески протянула я.
– А как же, принцесса!
Выяснилось, что хозяйке не обойтись без помощи на кухне. Ребятам поручено закупить выпивку, женщинам Дома (во главе с Клаусом) – приготовить еду. Сама миссис Дельвеккио-Шварц по традиции жарит индейку – наверняка выйдет сухая и резиновая, с содроганием подумала я. Клаус приготовит молочного поросенка, Джим и Боб настрогают салаты, запасутся колбасой и булочками с сосисками, Пэппи – китайскими рулетами и жареными креветками, а мне достались десерты, любые, лишь бы можно было есть их руками. Я остановила выбор на эклерах, кексах с глазурью, шоколадном печенье с кокосовой стружкой и пирожных «Ниниш» с желе.
– Не забудь хрустящее печенье, какое ты пекла раньше, – посоветовала домовладелица. – Сладкое мне не по вкусу, но помакать печеньку в чай не откажусь.
Я рассмеялась.
– Ну и врушка же вы! С каких это пор вы пьете чай?
– Я каждый Новый год выпиваю по две чашки, – многозначительно объяснила миссис Дельвеккио-Шварц.
– А как Гарольд? – спросила я.
– Гарольд, Гарольд. – Она скорчила гримасу. – Карты говорят, что уже совсем скоро он будет не нужен Дому. Как только его время истечет, он вылетит отсюда.
