Дэвид Николс - Дублер
Стивен подумал, уж не Силу ли использовать ему предложит Джош.
– Знаешь, откуда ты на самом деле должен начинать играть?
Обычно типовым ответом на этот вопрос было «от диафрагмы», но у Стивена брезжило ужасное подозрение насчет того, что будет дальше…
– Ты должен играть отсюда.
…и верно: Джош внезапно схватил себя между ног обеими руками и направил вздувшуюся под тканью шишку на Стивена, словно это было животное, которое он собирается выпустить в дикую природу.
– Отсюда, все понятно?
– Ладно, ладно, о’кей, – сказал Стивен некой точке на балконе.
– Отсюда, Стив! Отсюда, отсюда! Понял? – настаивал Джош, снова тряся принчиндалами для вящего понимания Стивена.
– Хорошо-хорошо, Джош, я понял.
– И отсюда тоже. – Он отнял одну руку от штанов и сильно ударил себя в грудь кулаком. – Отсюда и отсюда тоже.
– Понял. От сердца, так?
– Именно. От сердца. Член и сердце. Сделай это своим девизом.
– Ладно. Член и сердце?
– Член и сердце. – Джош с явной неохотой отпустил свой член, убрал руку с груди и запрыгнул на сцену. – Слушай, закрой-ка глаза!
– Закрыть глаза?
– Да, сделай это. – Он крепко сжал плечи Стивена. – Закрой глаза.
Неуверенный в том, доверяет ли он Джошу настолько, чтобы заниматься упражнениями на доверие, Стивен закрыл глаза и тут же снова их открыл.
Джош недовольно цыкнул.
– Смотри, я тоже закрою, – сказал он.
Оба закрыли глаза.
– Теперь подумай о ком-нибудь, на кого ты по-настоящему запал. Я не хочу знать, кто это, но хочу, чтобы ты мысленно вызвал образ этой женщины – ее лицо, тело и вообще, – словом, образ той, кого ты действительно желаешь – нет, больше чем просто желаешь, той, кого ты жаждешь, кого ты вожделеешь – кого ты жаждешь и вожделеешь больше всех в мире.
Стивен сделал это.
– Получилось?
– Получилось.
– Она здесь?
– Она здесь.
Оба постояли секунду с закрытыми глазами, напряженно думая о ком-то.
– Ладно, представь ее лицо, подумай о ней, потом, когда будешь готов, открой глаза и начни сначала.
Стивен так и сделал.
– Лучше, – сообщил Джош через некоторое время. – Гораздо, гораздо лучше.
Мой обед с Софи
Следующее воскресенье прошло как еще один день в стиле «Живи одним днем», девятый по счету с того момента, когда Джош сделал Стивену свое предложение. При таком темпе была очень реальная возможность, что Стивен будет «жить двумя неделями».
Он решил, что в качестве особого удовольствия сводит Софи в Сохо на бургеры. Стивен чувствовал себя богатым после своей эпопеи в качестве официанта; более того, ему светила приличная сумма за участие в «Белке Сэмми – 2», поэтому они смогли поесть в эксклюзивном бистро в американском стиле в окружении респектабельных семей, набирающихся опыта настоящего бранча: родители читали газеты, пока их смышленые, хорошо одетые дети возили еду по тарелкам, горько сожалея, что заказали «яйца Бенедикт».
– «Яйца Бенедикт» – это что? – спросила Софи.
– Не называй меня Бенедикт! – ответил Стивен, как он думал, чрезвычайно остроумно, однако в лице Софи ничего не изменилось. – Это такое дряблое яйцо пашот в противном липком желтом чем-то. Как мозги на тосте.
– Можно мне его?
– Нет! Я же только что сказал тебе, Софс, оно отвратительное. Название у него такое, как будто будет очень здорово, но, поверь мне, оно правда ужасно.
– А что мне тогда можно взять?
– Ты можешь заказывать абсолютно все, что захочешь из меню, если в нем не слишком много витаминов и минералов. О’кей?
– А что, если я захочу просто салат?
– Нельзя – таков закон. И никакого сока. А колу можно, только если в нее положить шарик мороженого.
– Это отврати-и-ительно.
– Откуда ты знаешь, если никогда не пробовала? Самое главное в жизни – все попробовать самому.
– Зачем ты заставляешь меня делать нездоровый выбор? – нахмурившись, спросила Софи.
– Я не… Я просто… Я пытаюсь испортить тебя, Софс. Иногда хорошо быть испорченным, и уж прости меня, миска вареного шпината для этого вряд ли годится. Большинство детей любят вредную еду: они не беспокоятся о своем здоровье.
– Тогда что будешь ты?
– Я буду салат.
– Тебе можно салат!
– Потому что я пытаюсь сбросить вес. Я не хочу стать таким же толстым и розовым, как старина Колин.
Софи улыбнулась из-за своего меню:
– Я передам ему, что ты так сказал.
– Ну и пожалуйста, говори. Я не боюсь Колина.
– Тебе не нравится Колин, да?
– Почему ты так говоришь?
– Не знаю. Ты ведешь себя так, будто он тебе нравится, ради меня, но это неправда.
– Он мне не не нравится.
– Все-таки нет.
– Нет, Софс, просто я… Это сложно. – Стивен снова уставился в меню.
– Ну, мне он тоже не нравится, – сочувственно сказала Софи.
– А тебе почему? – Стивен положил меню. – Эй, он же хорошо с тобой обращается?
– Полагаю, да.
– Почему тогда он тебе не нравится?
– Потому что тебе не нравится.
Стивен наклонился через стол к ней:
– Это не причина, Софс. Лучше, чтобы он тебе нравился. Ну, хотя бы попробуй. Неважно, что случилось в прошлом, – он хороший человек, он любит твою маму, и тебе стоит попытаться подружиться с ним. О’кей?
– О’кей.
– Обещаешь?
– Наверное.
– Так, Софс, – он сурово нахмурился и выпятил нижнюю губу как можно дальше, – это я делаю суровое лицо.
– Ладно, обещаю.
– Хорошо. – Стивен сжал ее руку и вернулся к меню. – На самом деле то, что я про него сказал, про толстого и розового, лучше ему не передавать. Просто на всякий случай. Обещаешь?
– Мо-о-ожет быть.
– Как будет по-французски «может быть»?
– Peut-être.
– Точно. Peut-être. Боже, какая ты умница. Можешь сходить с ума и есть свой шпинат и рукколу, если хочешь, но в таком случае закажи еще и десерт. Пирог с пеканом или что-нибудь такое. Эй, ты же не из тех хилых детишек, у которых аллергия на орехи, а?
– Не думаю.
– Хорошо.
– У Сьюки Ходжес из нашего класса аллергия на орехи, и она случайно съела один, так у нее голова распухла, как баскетбольный мяч.
– Поверь мне. Просто ее голова оказалась в фокусе.
– Что значит «оказалась в фокусе»?
– Потом узнаешь.
– Почему ты такой? – вдруг спросила Софи.
– Какой?
– Смешной.
– Смешной и странный или смешной и милый?
– Смешной и странный.
– Знаешь, я-то думал, что я смешной и милый.
– И милый тоже. Немножко.
– Ну, может быть, это потому, что мне ужасно приятно гулять с моей замечательной дочкой. Это же хорошо?
– Наверное.
Приплыла официантка, и Стивен обнаружил, что, делая заказ, флиртует с ней. Флирт был весьма легкий – просто мягкая кривоватая улыбочка и некий туманный взгляд, как будто глаза совсем чуть-чуть косят, но Софи этого оказалось достаточно, чтобы закатить глаза и пихнуть его под столом ногой.
– Ничего не говори, Софс. Ничего не могу поделать: по-моему, наша официантка немного в меня влюбилась.
– Та-а-ак неловко, – произнесла Софи с интонацией из ситкома.
Потом, взяв с Софи торжественную клятву хранить тайну, Стивен дал ей попробовать свое пиво и виновато улыбнулся, когда она исполнила обязательный номер «притворяюсь-что-пьяная». Они поговорили о школе, особенно о последних нововведениях в связи с реформой образования. Им принесли еду, флирт с официанткой продолжился, потом Стивен терпеливо выслушал, как Софи рассказывает ему, серьезно и во всех подробностях, все, что узнала за последнее время о золотом веке Тюдоров.
– А как там у тебя с актерством? – спросил он.
– Все хорошо. Я вступила в ТК.
– Что это за ТК?
Софи покачала головой над его невежеством:
– Театральный кружок.
– По-моему, я что-то о нем слышал. Точно, мой агент про него говорил.
– Тупо, – буркнула Софи.
– Не говори «тупо», говори «глупо».
– Тогда глупо.
– А над чем ты работаешь?
– В основном строим планы, – ответила Софи, очень мрачно.
– Понимаю, строите планы, – сказал Стивен, глубокомысленно кивая. – И это тебе нравится? Актерство, я имею в виду.
– Мне нравится, но я бы не стала заниматься этим профессионально. Колин говорит, это хорошо, когда ты молод, но для взрослого это не настоящая работа. Он говорит, это дело неблагородное.
– И он вполне прав.
– Тогда почему ты этим занимаешься?
Стивен подумал секунду.
– Помнишь то Рождество, пару лет назад, когда ты разрешила нам с мамой приклеить тебе фальшивые, но похожие на настоящие усы и бакенбарды? Есть даже фотографии, помнишь?
– Да-а-а, – ответила Софи – умудренная семилетка, досадующая на детские шалости самой себя четырехлетней.
– И ты ходила в них весь день, и все хохотали, даже Нэнни Маккуин, которая обычно смеется, только когда кто-нибудь чем-нибудь стукнется. И в кровать ты отправилась с усами.
