Мария Семпл - Куда ты пропала, Бернадетт?
Я волнуюсь за Би. Вы, возможно, знаете, что в «Чоте» учился Джон Ф. Кеннеди. Тогдашний директор, судья Чот, выступая перед выпускниками на вручении дипломов, произнес бессмертные слова: «Не спрашивай, что „Чот“ сделал для тебя. Спрашивай, что ты можешь сделать для „Чота“».
Вот что я могу сделать для «Чота», хоть это и нелегко: понять, когда ученик, даже такой одаренный, как Би, пришел к нам в школу в такой период своей жизни, когда ему следует быть дома с семьей. Надеюсь, что вы со мной согласитесь и немедленно приедете в Уоллингфорд, чтобы забрать дочь домой.
Искренне ваш,
Брюс Джессап
Среда, 19 январяФакс от Су-ЛиньОдри!
Внимание: Вчера мой мозг похитили инопланетяне! Я очень давно не была беременна и совершенно забыла, что творят с человеком гормоны. В частности, они гонят его среди ночи в аргентинские интернет-кафе и заставляют писать друзьям дикие письма, за которые потом стыдно.
Теперь мой мозг снова со мной, и я попытаюсь спокойно изложить продолжение саги о Бернадетт. Но предупреждаю: хотя история, рассказанная в моем предыдущем (бессвязном) письме, могла показаться тебе остросюжетной – она не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло за последние 48 часов.
Среди ночи мы с Элджи приземлились в сером и унылом городишке Ушуая. Там сейчас лето, только на лето совсем не похоже. Постоянный густой туман, а воздух – даже в лесу на полуострове Олимпик воздух не такой сырой. Нам надо было как-то убить время до прибытия корабля Бернадетт, и мы спросили портье, что здесь можно посмотреть. Он ответил, что главная местная достопримечательность – это тюрьма. Да, так они себе представляют развлечения. Саму тюрьму давно расформировали, теперь там художественная галерея. Спасибо, не надо. Мы с Элджи сразу пошли в порт встречать корабль Бернадетт.
По дороге я увидела маки, люпины и наперстянку – они напомнили мне о доме. Я их сфотографировала – если хочешь, пришлю снимки.
В порту воняло рыбой и было полно рыболовных судов отталкивающего вида и грубых докеров. В Сиэтле круизные суда причаливают вдали от рыболовных. Но не в Аргентине!
Мы с Элджи ждали в «пункте паспортного контроля» – это четыре хлипкие стены, фото Майкла Джексона в рамке и просвечивающий багаж аппарат, который даже в розетку не включен. Еще там были три древних квадратных таксофона. К ним стояла длинная очередь из моряков дальнего плавания, которые хотели позвонить домой. Настоящее вавилонское столпотворение.
Чтобы ты понимала, Элджи в последние недели был сам не свой – он то был уверен, что Бернадетт вот-вот появится в дверях, то начинал волноваться, что случилась какая-то беда. Узнав, что его жена удрала в Антарктиду, оставив его мучиться в неизвестности, он пришел в ярость. Надо сказать, мне это показалось немного странным.
– Нельзя злиться на человека за то, что он заболел раком, – сказала я. – Она ведь больна, это очевидно.
– Нет у нее рака, – ответил он. – Это эгоизм и лень. Когда надо встретить реальность лицом к лицу, она сбегает. Она сбежала из Лос-Анджелеса. Потом сбежала в трейлер. Сбегала от всякой личной ответственности. А что она сделала, когда случилось то, что случилось? Тоже сбежала – уже в буквальном смысле. А я теперь, черт возьми, ослеп.
Одри, он не ослеп. У меня отец был слепой, поэтому я не выношу таких преувеличений. Элджи просто надо заклеивать левое стекло очков, пока роговица не восстановится – а это будет скоро.
Наконец лайнер «Аллегра» компании H&H зашел в порт. Он был меньше тех круизных судов, что я видела в Сиэтле, но очень красивый. Свежеокрашенный. Палубные матросы раскатали трапы, и пассажиры стали спускаться на берег и проходить паспортный контроль. Элджи сказал им, что мы встречаем Бернадетт Фокс. Мимо нас шли все новые и новые пассажиры, но Бернадетт не было.
Бедняжка Элджи метался, как пес, ждущий хозяина под дверью, – только что не скулил. «Вон она… нет, это не она… А, вон!.. Нет, опять не она», – повторял он все грустнее. Уже почти все пассажиры вышли, а мы все ждали.
И вот поток иссяк, и после длинной и нервной паузы мы увидели, что к нам идут капитан корабля и несколько моряков. Они яростно о чем-то спорили.
– Только не это, – пробормотал Элджи.
– Что? – сказала я.
– Твою мать, да не может такого быть!
– Чего? – снова спросила я, и тут капитан с матросами вошли в хижину паспортного контроля.
– Мистер Брэнч, у нас проблема, – произнес капитан с сильным немецким акцентом. – Мы не можем найти вашу жену.
Я не шучу, Одри. Бернадетт снова это сделала! Где – то по дороге она исчезла с корабля.
Было заметно, что капитан в шоке. Он доложил обо всем президенту круизной компании. Тот обещал провести доскональное расследование. Затем начался какой-то сюр. Мы стоим, пытаясь осознать то, что нам сказали, а капитан мило извиняется и говорит: «Вскоре прибудет следующая группа пассажиров, нам нужно подготовить корабль». Старпом – немка с коротко стриженными белыми волосами – передала нам паспорт Бернадетт, глупо улыбаясь, будто говоря: «Это немного, но это все, что у нас есть».
– Подождите секунду! – закричал Элджи. – Кто несет за это ответственность? Кто за это отвечает?
Оказывается, правильный ответ – никто. Сев на корабль, Бернадетт покинула Аргентину (в паспорте стоял соответствующий штамп), так что Аргентина здесь ни при чем. Но Антарктида – не государство, там нет правительства, так что, выехав из Аргентины, Бернадетт никуда официально не въезжала.
– Можно, я обыщу корабль? – попросил Элджи. – Или ее каюту?
Но какой-то аргентинский чиновник сказал, что мы не можем подняться на борт, потому что у нас нет необходимых документов. После этого капитан поплелся вдоль дока обратно, а мы остались стоять, разинув рты.
– Другие пассажиры! – крикнул Элджи, выбегая на улицу. Но последний автобус уже уехал. Тогда Элджи, как безумный, рванулся к кораблю. Далеко он не убежал, потому что врезался в столб и упал наземь. (У него проблемы с ориентацией в пространстве – из-за заклеенных очков.) К этому моменту подбежал аргентинский таможенник и направил на Элджи пистолет. Мой визг привлек внимание капитана, и он соизволил обернуться. Зрелище Элджи, распростертого на грязном портовом бетоне под дулом пистолета, со стоном призывающего: «Жена, моя жена!», и меня, скачущей рядом, разжалобило даже немца. Он вернулся, сказал нам, что устроит на корабле обыск, и попросил нас подождать.
Ты не представляешь, до чего меня встревожило, что Бернадетт осталась там, за океаном, в Антарктиде. Да, ты не ослышалась. Мне она, конечно, и раньше не нравилась, а теперь, когда я беременна от ее мужа, и подавно! Но я настолько люблю Элджи, что если он хочет найти свою жену, то я тоже хочу ее найти. Я переключилась в режим админа.
Я встала в очередь за десятком моряков, которые во время короткой стоянки хотели позвонить домой. Дождавшись, я чудесным образом дозвонилась в ФБР агенту Стрэнгу. Мы с Элджи висели на одной трубке, а агент Стрэнг соединил нас со своим другом, бывшим специалистом по морскому праву. Мы объяснили нашу ситуацию, и он сказал, что посмотрит в интернете.
Наше молчание раздражало моряков все сильнее с каждой минутой. Наконец юрист вернулся и сообщил, что лайнер «Аллегра» компании «Хармсен и Хит» зарегистрирован под «удобным флагом» Либерии. Чтобы тебе не пришлось лезть в атлас: Либерия – это нищая, разоренная войной страна в Западной Африке. Так что эта информация нас не утешила и не помогла. Юрист велел нам не ждать помощи от компании «Хармсен и Хит». В прошлом этот джентльмен представлял семьи людей, пропавших без вести с круизных лайнеров (кто бы мог подумать, что существует такая специализация); он рассказал, что на отправку правительственных запросов для получения простых списков пассажиров у него уходили годы. Затем он объяснил, что если преступление совершено в международных водах, то юрисдикцию имеет государство, гражданином которого является жертва. Однако Антарктида – это единственное место на планете, которое не считается международными водами, потому что там действует какая-то штука под названием Договор об Антарктике. Он сказал, что мы, похоже, упали в правовую кроличью нору. Посоветовал обратиться за помощью к правительству Либерии или США, но сначала нам придется убедить судью, что в нашем случае применим закон «длинной руки». Он не объяснил, что это такое, потому что опаздывал на сквош.
Агент Стрэнг все еще был на линии. Он сказал что-то насчет того, что мы «в жопе». Думаю, у него возникла антипатия к Элджи и особенно к Бернадетт из-за неприятностей, причиной которых они стали. По каким-то причинам он и меня невзлюбил.
Время тикало. Единственной ниточкой к Бернадетт был сам корабль, который через час уходил в рейс. Подъехали автобусы с новыми пассажирами. Они высадились и принялись бродить вокруг и делать снимки.
