Розали Хэм - Месть от кутюр
– Тилли дома? – наконец заговорила женщина.
– Знакома с Тилли? – осведомилась Молли.
– В общем, нет.
– Значит, слышала о ней?
– Можно сказать, да.
– Ладно, засчитано. – Молли развернула кресло к двери-ширме. – Тилли, Глория Свенсон теперь будет жить у нас! – крикнула она.
Уна непроизвольно взялась рукой за шею, по лицу промелькнул испуг. На веранде зажегся свет.
– Мы недавно смотрели «Бульвар Сансет», – проговорила Тилли из-за двери. Через плечо у нее было перекинуто кухонное полотенце, в руке она держала толкушку для картофеля.
– Меня зовут Уна Плезанс, – представилась гостья.
Тилли молчала.
– Я…
– Я знаю, кто вы, – перебила Тилли.
– Перейду сразу к делу. Я сейчас буквально завалена работой и нуждаюсь в ассистентке по пошиву одежды.
– По пошиву?
Уна замялась.
– Ну, в основном речь идет о починке, обработке подолов, вставке молний, переделке вытачек – ничего особо сложного.
– В таком случае боюсь, вы ошиблись с выбором, – сухо промолвила Тилли. – Я – квалифицированная закройщица и портниха, а вам просто нужна помощница, которая умеет держать в руках иголку с ниткой.
Она закрыла дверь перед носом Уны.
– Я заплачу́! – крикнула та.
Тилли, однако, уже ушла в дом, а Уна осталась на веранде. Ночные мотыльки бились крылышками о фонарь; в темноте, сгустившейся вокруг дома, стрекотали сверчки и квакали лягушки.
– Вот-вот, у тебя отлично выходит, – расплылась в улыбке Молли. – В том фильме ты делала точно так же. Глаза выпучены, зубы оскалены, и верхняя губа чуточку дрожит. Тебе идет.
Миссис Флинт из Уинерпа стояла перед зеркалом в доме Тилли и любовалась своим новым нарядом: модным полукомбинезоном из шелкового атласа с набивными розами.
– Это… это просто великолепно, – выдохнула она. – Голову даю на отсечение, больше ни у кого не хватит храбрости носить такой фасон.
– Вам к лицу, – сказала Тилли. – Говорят, будет концерт?
– Да, – подтвердила миссис Флинт, – конкурс на лучшее чтение стихов. Миссис Бомонт дает уроки мастерства речи, видимо, хочет блеснуть. Рассчитывает обскакать нас и в бридже.
– Да уж, главное – показать свое превосходство, – пробормотала Тилли. – А вы тогда объявите конкурс по пению и танцам.
– К сожалению, мы не сильны ни в том, ни в другом, – грустно улыбнулась миссис Флинт.
– А если поставить пьесу? Посоревноваться за лучшие декорации, костюмы, за звание лучшей актрисы? – предложила Тилли.
Лицо миссис Флинт просветлело.
– Пьеса. Именно. – Она открыла сумочку, собираясь расплатиться.
Тилли протянула ей счет.
– Пьесы так интересно ставить! Они помогают выявить все самое хорошее и плохое в человеке, не правда ли?
Перл всегда была хорошей барменшей – умела слушать посетителей.
– Ну, ну… – Она ободряюще похлопала Уильяма по запястью.
– Это ужасно, – простонал он. – Я не знал, что так будет. От нее воняет кислым молоком, на постели повсюду засохшие кровяные пятна, ребенок вечно в какашках… Мне очень одиноко. Я хотел сына.
– Может, дочка вырастет в деда, я имею в виду твоего отца, а, Уильям? – утешила его Перл.
Он оторвал голову от барной стойки и попытался сфокусировать взгляд на ее лице.
– Ты ведь хорошо его знала, да?
– Еще бы.
Фред и посетители заведения согласно закивали – да, еще бы.
– Он тоже не был идеальным отцом, – сказал Уильям.
Мужчины за стойкой замотали головами – нет, не был.
Уильям пил стакан за стаканом, пока наконец опять не остановил мутный взгляд на лице Перл.
– Это еще не все, – глухо произнес он.
– Что еще?
Уильям поманил Перл пальцем и, когда она наклонилась поближе, громко прошептал сережке в ее ухе:
– Я не люблю свою жену.
– Ну, – Перл вновь похлопала его по руке, – ты тут не один такой.
Публика на другом конце стойки закивала.
– О боже, – простонал Уильям.
Все тактично отвернулись к окну, заказав страдальцу через Фреда еще пива и сигарет.
24
Мэриголд не было в палисаднике, поэтому Лоис осторожно подошла к двери и негромко постучала.
– Тебе назначено?
От неожиданности Лоис подскочила. Перед ней стояла Мэриголд в синем халате, шапочке для душа, холщовых перчатках до локтя и наколенниках, примотанных к ногам эластичными бинтами. Рот и нос были закрыты платком на ковбойский манер, в руках она держала банку с восковой политурой и тряпку.
– Ты записывалась?
– Да.
– Принесла ткань? Бархат?
– Нет, я на примерку. Разве она не говорила?
– Платье уже раскроено?
– Почти, нужно кое-что подправить.
– Пущу, только если оно не из бархата. Бархат страшно сыплется. Ненавижу, когда она кроит бархат или лен! Пыль от них так и стоит в воздухе.
Лоис, теряя терпение, вонзила ногти в ладонь.
– Ладно, входи и не забудь разуться, я только что пропылесосила. Ступай по краешку ковра, а то середина уже начала истираться. Придется поднять ей плату за жилье.
«Значит, Уна опять вздует цены», – подумала Лоис.
Мэриголд извлекла из кармана чистый носовой платок и взялась им за дверную ручку, затем проследила, как Лоис вдоль стены прошла к комнате Уны и тихонько постучала.
Уна приоткрыла дверь, выглянула в щелочку.
– Где эта?
– Натирает воском веранду.
Пока Лоис натягивала обновку, облегающее платье с заниженной талией и веселенькой гофрированной юбкой, Уна смотрела в сторону. Повернув голову обратно к клиентке, она закусила нижнюю губу, ее глаза слегка заблестели. Платье морщило в плечах, линию выреза перекосило, в том месте, где предполагалось наличие груди, лиф уродливо топорщился; живот был так туго обтянут, что складки разошлись, а подол не закрывал колен.
– Прекрасно, – оценила Уна. – С вас десять шиллингов.
Эван ждал, спрятавшись за перечным деревом позади дома. Лоис прошла по двору – аккуратно сложенное новое платье было перекинуто через руку – и остановилась поболтать с Мэриголд, которая смывала с дорожки листья водой из шланга. К ним присоединилась Бьюла. Пока женщины сплетничали, Эван прошмыгнул через заднюю дверь и на цыпочках прокрался в комнату Уны. Она сидела в кресле. Эван рухнул перед ней на колени, схватил за руки, прижался губами к кончикам пальцев и начал осыпать поцелуями, поднимаясь вверх, к шее. Когда его рот впился в ее, Уна откинулась в кресле, раздвинула ноги и расстегнула блузку.
– Быстрее, – выдохнула она, высоко задрав юбку.
Эван высвободил орган из штанов, взял его в руку и подвинулся ближе, целясь в заветное местечко. Внезапно послышалось резкое «тр-р-рр-р-р-р-р»: в оконное стекло ударила струя воды. Уна подпрыгнула, выпрямила спину. Ее колени сжались, сдавив яички Эвана, отчего они дернулись вверх и едва не разорвали пустую, сморщенную мошонку. Эван сложился пополам, точно лист фольги, и стукнулся лбом о лоб Уны. Оба беззвучно вскрикнули. Незадачливый любовник, задыхающийся, красный как рак, отлетел на ковер и остался там лежать, изучая орнамент и направление ворса. Большой, напряженный член сдулся и обмяк, словно мокрая тряпочка.
…Мэриголд стояла на газоне и водила шлангом туда-сюда по пыльному подоконнику.
Через год после смерти Тедди Максуини Лоис одолела подъем на холм и забарабанила в заднюю дверь.
– Тилли! Молли! – как ни в чем не бывало выкрикивала она.
Тилли открыла.
– Должна сказать, Тил, – начала Лоис, перешагнув через порог на кухню, – садик у тебя просто волшебный.
Она положила на стол сумку и конверт. Конверт был от Ирмы Олменак. Когда Тилли его вскрыла, оттуда вылетела банкнота в один фунт.
– У тебя случайно нет тех кексов, что ты раньше пекла для нее? Бедняжку опять скрутило, от боли ни рукой, ни ногой пошевелить не может. Ну, ты-то знаешь, что добавить в тесто, – подмигнула Лоис.
– Масла и травы из моего сада, – спокойно сказала Тилли.
– Можно забрать прямо сейчас?
– Готовых нет, нужно испечь.
Лоис порылась в сумке, вытащила пакет муки и полфунта масла, оставила продукты на столе и направилась к выходу.
– Передам ей, что ты занесешь кексы завтра, ладно? – Видя, что Тилли колеблется, она добавила, взявшись за дверную ручку: – Если бы Эд Максуини не съехал из наших мест, можно было бы передать через него, верно?
Лоис плотно закрыла за собой дверь.
На следующий день Тилли спустилась к подножию холма, перешла дорогу возле здания городского Совета и неохотно побрела по мягкому, мшистому берегу реки к дому Ирмы.
– Рада тебя видеть, – сказала Ирма Олменак, – и не только из-за кексов.
Тилли поставила чайник на плиту, разломала один кекс на маленькие кусочки, чтобы Ирме удобно было брать их распухшими пальцами.
– Мне не хватает прогулок к воротам, – призналась она, положив ломтик кекса в рот, – а уж как со мной обращается Лоис…
Она ела медленно и сосредоточенно. Тилли заваривала чай, когда на кухню ворвалась Лоис.
