Розали Хэм - Месть от кутюр
Тилли вошла в дом. Молли, листавшая газету, подняла голову.
– А, это ты, – разочарованно протянула старуха.
Тилли посмотрела на мать, на костлявые плечи под вытертой сизалевой шалью.
– Нет, – решительно произнесла она. – Не я, а мы, мы с тобой. У меня есть только ты, а у тебя – только я.
Тилли взялась за шитье, но вскоре вколола иглу в ткань будущего платья Молли и откинулась на стуле, устало потирая глаза. Взглянула на пустой стул Тедди, на ящик для дров, куда он обычно ставил ноги, и остановила взгляд на оранжевых языках пламени, весело плясавших в очаге.
Молли разложила газету на кухонном столе, сощурилась за толстыми двухфокусными очками, сползшими на кончик носа, и проскрипела:
– Куда ты подевала мои очки? Ничего без них не вижу!
Тилли дотянулась до стола и перевернула «Объединенную газету Уинерпа и Дангатара» вверх ногами, в правильное положение.
– Ишь, – ехидно улыбнулась Молли, – у них новая портниха из Мельбурна. Что-то будет! Теперь сюда толпами повалят торговые агенты из компании «Зингер», оставляя после себя разбитые сердца.
Тилли заглянула через плечо матери. Заголовок статьи в колонке «Сарафанное радио Бьюлы» гласил: «В город приходит высокая мода». Ниже было помещено фото, на котором президент, секретарь и казначей Дангатарского общественного клуба, все трое в нарядах от Тилли, улыбались суровой на вид даме с прямым пробором, рассекавшим «вдовий мысок» на лбу. «На этой неделе Дангатар радостно встречал мисс Уну Плезанс, известную своими портновскими талантами. Дангатарский общественный клуб от лица горожан приветствует мисс Плезанс. Мы все с нетерпением ожидаем грандиозного открытия ее швейного ателье под названием «Модный салон». В настоящее время мисс Плезант гостит у супругов Петтимен. Ее ателье временно располагается в их доме. Торжественное открытие состоится в пятницу, 14 июля, в 14.00. Дам просят принести угощение».
Первым, что они услышали с утра, был рокот мотора «триумф-глории». Автомобиль подъехал к дому и остановился. Тилли подкралась к задней двери, осторожно выглянула в щелочку. За рулем находился Лесли, сзади сидела Элсбет, прижимавшая к носу платок. Новая портниха рядом с ней разглядывала глицинию, ветви которой обвивали столбики веранды и крышу. Мона стояла на веранде и без конца крутила в руках стек. Тилли открыла дверь.
– Мама говорит, что хочет забрать… все недошитые вещи – ее, мои и Труди… Мюриэль, Лоис… – Она робко умолкла.
Тилли скрестила на груди руки и прислонилась к дверному косяку. Мона выпрямила спину.
– Можно их забрать?
– Нет.
– Ох…
Мона побежала к машине и наклонилась над ухом Элсбет. Между ними состоялся короткий, но резкий разговор, после чего Мона, нерешительно ступая, вернулась на веранду.
– Почему?
– Потому что мне никто не потрудился заплатить!
Тилли захлопнула дверь. Ветхое жилище жалобно скрипнуло и накренилось к земле еще на сантиметр.
Вечером в дверь дома на холме постучали.
– Это я, – шепотом сообщил сержант Фаррат.
Открыв, Тилли обнаружила, что сержант одет в черные полотняные шаровары, белую косоворотку, стеганый красный жилет и черную шляпу с плоскими полями, дерзко сдвинутую на ухо. В руках он держал белый бумажный пакет, а из-за пазухи достал высокую бутылку темного стекла. Он поднял бутылку над головой – вокруг него заплясали мотыльки – и, радостно улыбаясь, сказал:
– Лучшее, что может предложить Скотти.
Тилли открыла дверь-ширму.
– Выпьем по стаканчику на сон грядущий, а, Молли? – подмигнул старухе сержант.
Та в ужасе посмотрела на него.
– Не надевай эти жуткие вещи! Ночью они обмотаются вокруг шеи и задушат тебя во сне.
Тилли поставила на стол три охлажденных бокала, сержант Фаррат разлил самогон, а затем развернул свой сверток.
– У меня тут кое-что интересное. Я читаю о вторжении испанцев в Америку, а это – костюм для моей коллекции. Его нужно переделать. – Сержант Фаррат встал и приложил к своей широкой груди маленький, явно не по размеру, костюм матадора из ярко-зеленой шелковой парчи, расшитый золотом, затейливо отделанный кантом из ламе и украшенный кисточками. – Я подумал, может, возьмешься расставить его? Что-нибудь в том же цвете или из похожей ткани, чтобы сохранить блеск. В Дангатаре есть только одна пара умелых рук, которым под силу эта задача, и эти руки – твои. Согласна?
– Я слышала, в городе теперь новая портниха, – произнесла Тилли.
Сержант Фаррат пожал плечами.
– Сомневаюсь, что она поездила по миру или сколь-нибудь серьезно обучалась своему ремеслу. – Он окинул взглядом блестящий зеленый костюм. – Что ж, на благотворительном балу и увидим.
Сержант выжидающе посмотрел на Тилли, однако она лишь скептически изогнула бровь.
– Праздник устраивают дамы из Общественного клуба. Будут спортивные состязания, игра в бридж, угощение и концерт… Конкурс на лучшую декламацию стихов. Уинерп и Итека тоже участвуют, победителей наградят призами. Объявление напечатано в еженедельнике и вывешено в витрине Праттов.
Тилли провела рукой по богатой отделке костюма, улыбнулась себе под нос. Сержант Фаррат просиял:
– Я знал, что иголка с ниткой поднимут тебе настроение.
Он сел в старое кресло у огня, откинулся на спинку и положил ноги в мягких кожаных туфлях на ящик для дров, как обычно делал Тедди.
– Это верно, – кивнула Тилли. Интересно, как бы ее учителям – Бальмену, Баленсиаге, Диору – понравился сержант Фаррат, дефилирующий по подиуму в зеленом с золотом костюме матадора? – Декламация стихов, говорите? – Тилли сделала глоток из стакана.
– Да, все будет очень культурно, – подтвердил сержант.
22
Уильям, согнувшись, полулежал в стареньком шезлонге на «заднем дворике», как это теперь называлось. Труди, расплывшаяся из-за беременности, была в доме. Зажав телефонную трубку между плечом и многочисленными складками подбородка, она полировала ногти.
– …я сегодня так и сказала Элсбет, у нас нет никаких шансов вернуть платья. Безумие, знаешь ли, передается по наследству. Молли наверняка укокошила кого-нибудь, прежде чем перебралась в Дангатар. Одному богу известно, что они там замышляют в своей ужасной лачуге наверху. Бьюла видела, как она доит корову, а еще не стесняется среди бела дня собирать на берегу реки сухие ветки, точно последняя крестьянка. И никакого раскаяния на лице! Мы с Элсбет как раз говорили на днях – хорошо, что теперь у нас есть Уна!
– Да уж, – пробурчал Уильям, – это важнее всего на свете.
Он достал из-под шезлонга бутылку виски, щедро плеснул в бокал, поднес к глазам и сквозь янтарную жидкость посмотрел на лошадь, резвившуюся на переднем выгоне. Труди продолжала болтать по телефону.
– …возьму чековую книжку Уильяма, хотя вообще-то мне стоит подождать с новыми нарядами до родов… Ой, все, убегаю. Лесли уже подал машину, увидимся на празднике.
Дождавшись, пока утихнет дробный стук каблуков и хлопнет парадная дверь, Уильям со вздохом опорожнил бокал, налил себе еще виски, выбил трубку о деревянный подлокотник и потянулся за табаком.
Уна Плезанс стояла перед парадной дверью Петтименов в темно-синем костюме силуэта «трапеция» и лодочках в тон с полосатыми бантиками.
– Прошу снимать обувь, – говорила она гостям, прежде чем они ступали на идеально-чистый пол в доме Мэриголд.
Бьюла кружила по гостиной, разглядывая фотографии, выискивая пыль на плинтусах и рейках для картин.
– Какой необычный сервант, – восхитилась она, выдвинув верхний ящик.
– Старинная вещь, досталась мне от бабушки, – ответила Мэриголд. Она уже беспокоилась, как бы на полировке не остались отпечатки пальцев.
– А я выбросила весь бабкин хлам на свалку, – сказала Бьюла.
В этот момент появилась толстуха Лоис. Пыхтя и топая, как слон, она толкала перед собой коляску, в которой сидела миссис Олменак. Между колесными спицами застряли обрывки крапивы, ось блестела от масла. Мэриголд задрожала, метнулась в свою комнату, запрокинула голову и высыпала в рот пакетик аспиринового порошка. Сморщилась, ощутив кислоту на языке, потянулась за бутылкой тонизирующей микстуры, стоявшей на прикроватной тумбочке, открутила крышку и запила лекарство. Секундой позже в спальню вломилась Бьюла.
– А, опять перенервничала? – понимающе спросила она, с улыбкой попятилась и закрыла за собой дверь.
Мэриголд ощупала сыпь на шее, сделала еще один большой глоток микстуры и на всякий случай закинула в рот две таблетки окиси олова.
В гостиной Бьюла выбрала кресло в уголке с самым выгодным обзором и уселась в него, уткнув подбородок в шею. Руки она сложила на груди, обтянутой белой блузкой, тощие ноги спрятала под клетчатой юбкой. Остальные дамы устроились на стульях с пластиковыми сиденьями. Они потягивали чай из чашек, едва заметно пахнувших нашатырем, и цокали языком, угощаясь пирожными с кремом. Когда Лоис плюхнулась на кушетку рядом с Рут Димм, в спертом воздухе распространились удушливые волны смрада. Рут закрыла нос платком и отошла к двери. Появление Мюриэль Пратт тоже взбудоражило публику: она пришла в платье, сшитом «той ведьмой». «Просто чтобы показать вам, к чему мы привыкли», – пояснила она Уне, которая окинула платье цепким взглядом, а затем встала поближе к экспозиции.
