Мануэль Скорса - Сказание об Агапито Роблесе
– Что же ты думаешь делать?
– Хочу поискать работу в Лиме. Если вы мне немножко поможете.
– Я могу дать тебе десять солей.
Как раз десять солей стоил билет до Лимы. Наутро мальчик сел в поезд. Какая-то женщина из Хаухи пожалела бесприютного ребенка.
– Ты куда едешь? – спросила она.
– К брату, – снова соврал Примитиво.
В Лиме, на вокзале, он растерялся. Женщина снова подошла к нему:
– Чем бродить без толку по улицам, идем-ка ко мне.
Она устроила Примитиво в дом адвоката в квартале Хесус Мария. Обязанностью его было мыть окна и полы. Выходить на улицу не разрешалось. Через месяц его послали за покупками, и он решил не возвращаться. Он шел по улицам, сам не зная куда, шел и шел. Наконец оказался на Марсовом поле. Он узнал памятник Хорхе Чавеса, который видел в «Сокровищах учения». Подошел к сторожу.
– Будьте добры, скажите, пожалуйста, как найти район Либертад?
Он показал сторожу захваченный из дому конверт с адресом Сиркунсисьона Рекиса.
– Садись в этот автобус. Сойдешь у Каменного моста.
Сторож поглядел на него.
– Деньги-то на билет есть?
– Совсем нету.
Сторож дал ему десять сентаво, посадил в автобус я сказал шоферу:
– Этого мальчишку высади у Каменного моста.
Он пришел к Сиркунсисьону Рекису.
– Ты кто такой?
– Вирхинии Валье сын.
– Моей, крестной?
– Да, дядя.
– Я рад, что ты удрал из дому, человеком, значит, стать хочешь. Только здесь, в Лиме, чтобы жить, надо много работать.
Примитиво начал работать, и кем только он не был – мойщиком посуды, слугой, продавцом мороженого, чистильщиком ботинок, маклером, пастухом в поместье Ньяньи, сторожем на пляже в Агуа-Дульсе и, наконец, солдатом. Он служил в воинских частях, которые пополнялись курсантами Военной школы. Дослужился до сержанта. В течение пятнадцати лет на родине не знали о нем ничего. В 1950 году он заболел воспалением легких. «Сырость опасна для ваших легких. Возвращайтесь-ка домой». – посоветовал ему врач. И Примитиво вернулся в Серро. Завербовался на рудник компании «Серро-де-Паско корпорейшн». Жизнь научила его всяким хитростям. «Вот уж Лисица, настоящая Лисица», – говорили инженеры. Жители Янакочи узнали, что на рудниках Серро-де-Паско работает их земляк, до того ловкий человек, что даже гринго прозвали его Лисицей. «Такой-то нам и нужен», – решил Агапито Роблес.
Константине Лукас отправился в Серро, понес письмо от выборного:
Сеньор Примитиво Родригес! Податель письма расскажет Вам о деле, которое я.подготовляю. Нам известно, что Вы повидали свет и владеете многими как мирными, так и военными профессиями. Вы нужны нам. Вспомните землю, на которой Вы родились.
– Что такое готовится в Янакоче, дон Константино?
– Хотим занять земли поместья «Уараутамбо».
– Это дело не под силу простым смертным, дон Константино.
– «А мы сумеем», – говорит наш выборный Агапито Роблес.
– А я вам зачем?
– Для нашего дела нужны лучшие люди селения, храбрые, опытные. Агапито Роблес надеется, что вы поможете. Вы – человек смелый, вы понесете знамя общины в тот день, когда начнется штурм. Многие хотели бы удостоиться такой честя, но выборный всегда говорит: «Это предоставим Лисице.
– Значит, он уверен, что я вернусь в селение?
– «Если Лисица спросит, уверен ли я, что он вернется в селение, скажи – нет. Но зато уверен, что если уж он вернется то выполнит свой долг до конца».
Лисица дерзко смотрит на членов Комитета.
– Не принимаю командования! Есть в общине более подходящие люди.
– Ты в армии служил.
– Не один я. Не меньше пятидесяти отставных солдат у нас, десять капралов, пять сержантов.
– Ты самый храбрый, – сказал отставной сержант Фалькон. – Соглашайся! Имя того, кто первым войдет в Уараутамбо, навеки останется в памяти людей. Правнуки твоих внуков будут говорить: «Мой предок Лисица первым вступил на возвращенную землю».
Горячо желал Лисица удостоиться такой чести, а все же колебался.
– Ну, согласен ты или нет? – спросил Агапито Роблес.
– Согласен.
В толпе раздались одобрительные возгласы.
– Будешь командовать конницей. Командующим пехотой предлагаю избрать Исаака Карвахаля. Когда-то он проявил слабость, и община заклеймила его, прозвала «желтяком», но он сумел доказать, что мы ошибались. Он честно выполнял все поручения общины. И он тоже – бывший солдат. Пусть поведет наши пешие отряды. Ты согласен?
– Согласен, – отвечал Карвахаль и сглотнул подступивший к горлу комок.
– Если струсишь, правнуки твоих внуков во всю свою жизнь не посмеют поднять головы от стыда.
– Я не струшу.
– Примитиво Родригес, Лисица, назначается командующим конницей. Исаак Карвахаль назначается командующим пехотой. С этой минуты оба они властны в жизни и смерти каждого члена общины. Да будет так!
Выступили вперед – гордый, высокий Родригес и сгорбленный, хмурый Карвахаль. Лисица смотрел все так же вызывающе.
– Жители Янакочи! Вы избрали меня своим вождем. Знайте – со мной шутки плохи. Выступаем в двенадцать часов ночи: Хахайльяс! Делитесь на отряды по тридцать человек в каждом. Я – впереди с двадцатью всадниками. Дальше – Хорхе Ортис еще с двадцатью, за ним – Нисефоро Руэда еще с двадцатью. Держать расстояние в пятьдесят метров. Остальные – за нами. Я – впереди. – Лисица захохотал. – В случае опасности даю сигнал фонарем. Три вспышки подряд – опасность. Все врассыпную, ложись. В случае перестрелки отставные солдаты – бегом на свет фонаря. Ну, их-то учить нечего. – Он снова засмеялся. – Фонарь будет показывать также, когда остановиться, когда снова трогаться в путь. Один длинный сигнал и два коротких – в путь, два длинных – привал. К рассвету будем на месте.
– Правильно, – сказал Агапито Роблес. – Община двинется по трем дорогам: через Качапунко, через Пунуайпунту и через Чагамачай. Впереди пойдет сам святой Иоанн, покровитель Янакочи. Шесть мантий у нашего святого. Пусть наденет все шесть.
– Будет выполнено, – отвечал Лисица. И в третий раз послышался его хохот. – Эй, вы, разбойники, бандиты, ко мне!
Из-под навеса вышли Рябой – человек с изуродованным оспой лицом; хромой, слабый, но быстрый и ловкий Сехисмундо Эренья и Хулка, прозванный Святошей за то, что вечно молился, притворялся очень уж набожным.
Лисица снова захохотал.
– Это я позвал их. Год тому назад выгнали их из общины за всякие безобразия. Запретили жить на территории общины. А я их позвал.
– Здесь я, – сказал Рябой с достоинством.
– Нам не до шуток. Завтра мы все, быть может, умрем. Общине нужны сейчас все ее сыновья, даже и. те, что пошли по дурной дорожке. Вы – люди ловкие. Оружие у вас есть?
– Есть, – отвечал Рябой.
– Сколько?
– Дюжина.
– Согласны идти с нами?
– Согласны.
И снова загремел хохот Лисицы. Казалось, издевался Лисица и над скотокрадами, и над тревогой, владевшей всеми сердцами, и над чернотой ночи.
– Нам не до шуток! Дозорное охранение поручается отставному сержанту Федерико Фалькону. В случае опасности он нас предупредит. Отправляйтесь спокойно в путь. Фалькон расставит дозорных на вершинах и в пещерах. Поставь также часовых в пещере Янаруми. В случае чего они разожгут костер. Огонь будет виден из пещеры Вискамачай, а костер пещеры Вискамачай виден из пещеры Юрахирка, а огонь в Юрахирке виден из Крусхирки. Даже если дождь пойдет, можно будет разглядеть. А теперь – по домам, готовьте еду в поход. В двенадцать колокол призовет вас. Кто опоздает – заплатит штраф.
Люди начали расходиться. В эту минуту появился со стороны Сан-Педро всадник. Вежливо поздоровался, соскочил с лошади, юный, безбородый, крикнул:
– Мир храбрым крестьянам общины Янакоча!
И тут все узнали Симеона Барду, сына Себастьяна Барды, брата Пепиты Барда де Монтенегро.
– Дороги перекрыты. Как ты проехал? – спросил Лисица.
– Поднялся на Рунтупуйо.
– Разве дорога на Рунтупуйо свободна?
– Свободна, сеньор.
– Что тебе надо, чертов сын? – яростно крикнула Эстефания Моралес.
– Приветствую непобедимую общину Янакочи.
Юноша поклонился. Эстефания Моралес растерялась. Она не ожидала такой любезности.
– Мой отец, Себастьян Барда, приказал кланяться общине Янакочи. Он знает, что на рассвете вы возьмете «Уараутамбо». Никому не остановить могущественную общину. Отец просит, чтобы не трогали его овец. Он тоже бедный. Досталось ему от сестры. Вы сами знаете. Судья Монтенегро вконец его разорил. А ведь настоящий хозяин-то – мой отец. Даже воду брать из реки Уараутамбо, когда она текла, и то ему не давали. От имени отца моего Себастьяна Барды прошу: пощадите наших овец.
– Откуда твой отец знает, что завтра мы идем отвоевывать свою землю?
– Да уж знает.
– Он может предать нас.
– Мы – не предатели. Я пришел к вам с просьбой. Мой отец никогда никого не притеснял. Оставьте ему немного земли и овец.
