Марк Миллз - В ожидании Догго
Но я все-таки проводил Эди до входа.
– Миленький сюрприз, – усмехнулась она на лестнице.
– Извини.
– А она красивая.
– Эди, тебе не о чем беспокоиться!
– Я и не беспокоюсь. С какой стати? Девушка, с которой ты прожил четыре года, вернулась, выглядит так, словно сошла с подиума. – Эди остановилась. – Клара хочет вернуть тебя обратно, Дэн.
– Ты не можешь этого знать.
По лицу Эди пробежала тень разочарования.
– Неправильный ответ. Ты должен был ответить, что не хочешь, чтобы она к тебе возвращалась.
Я хотел это сказать, но слова застряли у меня в горле.
– Эди…
Она не обернулась – сбежала со ступеней и скрылась в глубине улицы. Я понимал, что Клара наблюдает за нами сверху из окна, и не желал устраивать для нее спектакль.
Когда я поднялся наверх, то не удивился, что инициатива начать разговор осталась за Кларой:
– Не слишком ли для тебя юная?
– Мы вместе работаем. Она моя коллега в агентстве.
С какой стати я начал оправдываться? Мне не в чем было извиняться.
– Работаете на дому? Нет рабочего места?
– Неприятности в конторе. Распустили после обеда.
– Дэниел, я женщина, она тоже женщина. Мне знакомо выражение ее глаз. Все нормально. – Клара шагнула ко мне. – Обними меня.
Всего один раз, сказал я себе. Ведь нам не удалось обняться, когда мы расставались. И ощущения оказались не такими неприятными, как я надеялся. Словно натянул старую перчатку или всунул ногу в старый ботинок.
– Я бросилась сюда прямо из аэропорта, – прошептала Клара мне в шею. – Прости меня, я была не в себе. – Тихо всхлипывая, она прильнула ко мне. – Ты должен простить меня. Пожалуйста, прости.
Я понимал: Клара обидела меня и причинила мне боль, четыре года невозможно вычеркнуть из жизни. С противоположной стороны комнаты на меня внимательно смотрел Догго. И хотя по его хмурому взгляду трудно было определить, что он думает, в его подобранной стойке сквозило нечто угрожающее. Я слабо улыбнулся. В нем ничто не дрогнуло. Стоял неподвижно, будто высеченный из камня, – моя совесть, мой советчик, мой ангел-хранитель. Почему же я так долго не мог понять? С ленивой циничностью подшучивал над Кларой по поводу ее Камаэля. Выслушивал, как Фрэн в доме сестры язвительно наставляла меня: «Ах, ты эмпирик. Может, ты слеп и не замечаешь свидетельств? Пытаешься разглядеть нимбы и крылья, а нужно искать нечто иное». Наблюдал, как лежащая на больничной койке изможденная бывшая хозяйка Догго обрадовалась, что можно, наконец, прекратить борьбу, и позволила себе уйти.
Я мягко отстранился от Клары, провел ладонью по ее волосам, смахнул большим пальцем слезы у нее под глазами. Ощутил себя очищенным, избавленным от всех дурных чувств к ней, вольным снова полюбить ее, но не так, как прежде.
– Это я, – произнес я в трубку.
– Поняла, – ответила Эди.
– Мне показалось, тебе будет интересно, чем закончилось дело.
– Не особенно, после того, как ты себя повел.
– Напомни, что я сделал неправильно?
– Ты должен был вышвырнуть ее вон, обвинив во взломе и проникновении в дом.
– Только в проникновении, – поправил я. – У Клары свои ключи.
– Надо было поменять замки.
– Ты права, но я представить не мог, что она вернется.
– Вот, вернулась.
– И опять ушла.
– Куда? – осторожно спросила Эди.
– Не знаю. Не слышал, что она сказала водителю такси.
– Ты где?
– Сижу у твоей двери с Догго и надеюсь, что ты дома.
– Оставайся, где сидишь.
Эди была в джинсовых шортах и майке с надписью «Пинк флойд», такой заношенной, что, наверное, досталась ей от отца. По ее глазам я понял, что Эди плакала.
– Что это у тебя?
Я потянулся рукой к щеке.
– Она дала мне пощечину.
– Хорошо, значит, мне не придется.
– Пожалуйста, если есть желание. Щека онемела, так что я ничего не почувствую.
Эди присмотрелась внимательнее.
– Крепко она тебе врезала. Похоже, у нее на среднем пальце кольцо.
– Бесновалась, как фурия. Даже хотела забрать Догго, ведь он формально принадлежит ей.
– Ну и как все вышло?
Я посмотрел на псенка:
– Догго, скажи, что ты сделал?
Он поднял смущенную мордочку.
– Не может быть! – изумилась Эди. – Он укусил ее?
– Так, попугал. Не до крови. Ну, может, чуть-чуть.
Эди подхватила собаку на руки.
– О, Догго, мой герой!
Он лизнул ее в лицо. Таким счастливым я его раньше никогда не видел.
Глава двадцать седьмая
Я сбился со счета, сколько раз переодевался с тех пор, как Эди разбудила меня поцелуем и чашкой чая. Примерил самый настоящий костюм (позаимствованный у Джея), куртку (специально купленную в универмаге «Селфриджес») с джемпером. Вниз надевал рубашки с воротником и галстуком, рубашки без галстука, разнообразные майки. В результате остановился на рубашке с пуговицами и водолазке. Но перед самым уходом из дома опять передумал.
Поэтому шел рядом с Догго в джинсах, замшевых полусапожках «чакка» и темно-синей рубашке с короткими рукавами. Финансист из заезжей в Штаты «еврошвали» в выходном прикиде – так прокомментировал мой вид Джей. Я уже повернулся, но он закрыл за мной дверь и запер на замок. А Эди помахала рукой с балкона и показала губами что-то подозрительно напоминающее «Я тебя люблю», хотя потом она станет все отрицать.
Наверное, следовало взять такси, но идти было не так далеко, и мне хотелось прогуляться через Холланд-парк. Казалось, ничего страшного не случится, если мы опоздаем на пятнадцать минут. Раньше я нигде не гулял. Этому тоже научил меня Догго. Он радостно бежал на поводке, озираясь вокруг и впитывая запахи и картинки города. Я же получал возможность помечтать или, как сегодня, собраться с мыслями. Но никак не мог отделаться от одной: мне надо было бы огорчаться недавним новостям – мы не завоевали права на телевизионную рекламу «Варго». Ральф рассказал, что заказчик дрогнул, начал колебаться, почти решился, но в итоге идея продвигать машину на рынке, рекламируя ее неказистый внешний вид, показалась слишком смелой. Мы до сих пор не знаем, кого они выбрали. Но кто бы это ни был, Тристан останется доволен. Последнее, что я о нем слышал: он неудачно пытался вернуться на прежнюю работу в «Кампанию». Хотя, наверное, не слишком огорчился. Он как кошка – всегда приземляется на все четыре лапы. Не удивлюсь, если книга Тристана станет бестселлером, его начнут нарасхват приглашать выступать и он будет грести деньги лопатой. Я даже надеялся, что так и произойдет. При его характере успех скорее всего утолит жажду мести.
Я все еще ощущал уколы вины, вспоминая о своей роли в его падении, но это, вероятно, оттого, что Ральф не уставал благодарить меня за то, что я предупредил его о захватнических планах Тристана. Не знаю, как именно поступил шеф с тем, что я ему рассказал, но моей информации оказалось достаточно, чтобы пресечь возню Тристана с советом директоров и в итоге нанести контрудар и ссадить с должности. Былая соратница Ральфа Миган тоже пала жертвой очищения, поскольку продала душу молодому претенденту. И ты, Брут…
Когда эти двое ушли, атмосфера в «Индологии» стала лучше. Мне стало это ясно до того, как ушел сам. Правда, своего ухода не почувствовал – мало там проработал. К тому же мы с Догго частенько заглядываем туда. Иногда Эди просит оставить пса в агентстве, и он снова целый день служит у них почтальоном. Догго любит находиться на публике, что слегка беспокоит, учитывая, как много ему уделяют внимания.
Наш комикс был опубликован и вызвал волну. Ну, если не волну, то рябь. Мы с Джошем бились над тем, как назвать всю серию, и меня до сих пор задевает, что фразу придумал он, а не я, по должности «творец слов», – «В ожидании Догго».
Одну страничку рассказов в картинках в неделю вряд ли можно назвать полноценной работой – даже для Джоша, который не бросил трудиться в «Индологии». Но я, когда не ломаю голову, создавая задел на будущее, пишу роман. Деньги станут проблемой, если книга не найдет издателя. Хотя у меня остается предложение Ральфа стать внештатным консультантом.
Эди преуспевает с новым копирайтером. Сет расцвел с тех пор, как Миган попросили вон. Он даже не сознает, насколько близко был от нервного срыва после девяти месяцев, проведенных с ней в ограниченном пространстве. Он закрутил роман с секретаршей из приемной, и я меньше беспокоюсь из-за того, что он поглядывает в сторону Эди.
Догго задержался окропить молодой кустик на южной стороне Холланд-парка. Я бы тоже, если бы мог, последовал его примеру – настолько разнервничался. Мы пересекли Кенсингтон-Хай-стрит и двинулись по переулку по направлению к Эдвардс-сквер.
Я бывал здесь пару раз, сидел с друзьями в пабе на юго-восточной стороне площади, но точно знал, что увижу – изучал картинки видов улиц в «Google». Здание имело четыре этажа: первые два снаружи оштукатуренные, третий и четвертый – кирпичные. Металлическая решетка балкона перед продолговатыми окнами на третьем этаже была увита глицинией (на фотографии она алела цветами, словно гроздьями винограда, но сейчас не цвела).
