Чарлз Дюбоу - Неосторожность
В тот вечер мы заказываем еду на дом.
– Убить готова за гамбургер, – признается Мэдди.
После ужина она укладывает спать Джонни и присоединяется ко мне в гостиной, где я развел огонь и открыл бутылку хорошего кларета. У меня хватает ума не приставать к ней с вопросами. Она сама мне все расскажет. Или не расскажет.
– Знаешь, я вообще-то немного соврал в аэропорту, – говорю я, протягивая ей бокал. – Я общался с Гарри. Он мне прислал несколько имейлов, спрашивал, знаю ли я, где вы. Я ему написал, что вы со мной связывались, и вы с Джонни будете у меня жить. Но я не знал, что произошло. Надеюсь, я все правильно сделал.
Мэдди кивает.
– Я уехала поспешно.
– Я так и понял. Это было спонтанное решение?
– Очевидно.
– Уточнишь?
– Я поняла, что не могу остаться.
– Тебе ничего не угрожало? Или Джонни?
– Нет.
– Тогда что случилось?
Она ставит бокал на стол.
– Он мне изменяет, Уолтер. Месяц назад у меня появились подозрения, и я его напрямик спросила. Он поклялся, что ничего не было. А вчера я выяснила, что было. Что оно длится не первый месяц. Меня даже не очень задевает, что у Гарри роман. Чего я ему не могу простить, так это вранья. Мне просто необходимо было уехать. Я не знаю, что сделала бы, если бы осталась.
Мы сидим молча, смотрим на огонь. Я пытаюсь уложить все услышанное в голове. Мэдди явно тоже пока не отошла от потрясения. Я снова поражаюсь ей. Если бы узнал, что мне изменяет человек, с которым прожил в браке двадцать лет, я бы скорее всего осыпался кучкой на пол и стал себя жалеть.
– С кем у него роман?
– Гарри много ездил в последнее время. В основном в Париж, но и в Лондон тоже. В Барселону. Утверждал, что по делам. Встречаться с издателями, читать книгу, давать интервью. А несколько недель назад одна нью-йоркская знакомая написала мне, что видела его в ресторане в Париже с молоденькой брюнеткой. Когда я его об этом спросила, он сказал, что это кто-то из его французского издательства. Я поверила ему. Мы никогда друг другу не лгали. По крайней мере, я так считала.
– Тогда откуда ты знаешь, что у него роман? У тебя есть доказательства?
Мэдди рассказывает мне о счетах по кредитке, о том, где он был, что покупал. Такая банальная правда, такая беспечность. У нее в глазах слезы.
– Я не могла поверить, но я знала. В глубине души знала.
– Мне очень жаль. Но, послушай, это же Гарри. Твой Гарри. Наш Гарри. Может, ты ошибаешься? Я бы такого в жизни не мог вообразить.
– Я сама так думала. Видишь, как мы оба можем ошибаться.
– Хочешь выяснить, кто она?
– Вообще-то, мне наплевать. Это все несущественно. Я не ревную. Я злюсь, мне больно, я разочарована, уязвлена и, честно говоря, очень устала.
– Что станешь делать?
Мэдди вздыхает:
– Не знаю. Пока собираюсь жить день за днем. Вернуться в квартиру. Двигаться мелкими шажками. Мы поживем у тебя до тех пор, можно? Только до конца месяца.
– Разумеется. И спрашивать не надо.
– Но ты закоренелый холостяк. Не привык, чтобы у тебя кто-то путался под ногами. Особенно девятилетние мальчики и заторможенные женщины средних лет.
Я улыбаюсь:
– Вообще-то, мне даже нравится. Хорошо, когда есть компания. Но что потом? Что с Гарри?
– Большой вопрос.
– Ты с ним поговоришь?
– Я честно не знаю, о чем нам говорить.
Она не из тех, кто довольствуется полумерами.
– Собираешься разводиться?
Она напрягается и отвечает:
– Не дави на меня. Я пока не заглядывала так далеко. Пока не хочу думать обо всем этом. И о Гарри тоже.
– Хорошо. Скажешь, когда решишь. Если понадобится хороший юрист.
Мэдди закатывает глаза:
– Уолтер, прекрати!
– Я серьезно. Если дойдет до этого и тебе кто-нибудь понадобится, я помогу тебе.
– Спасибо.
3
На несколько дней я беру отпуск. Забегаю в офис к полудню и к часу дня ухожу домой, чтобы побольше времени проводить с Мэдди и Джонни. Мы ходим гулять в Центральный парк, где все еще лежит снег, а большая часть газонов огорожена. Извилистые дорожки. Голые деревья. Земля под ногами начинает оттаивать. Джонни залезает на камни. Мы едим хотдоги и катаемся на карусели. На стенах – те же барельефы с душевнобольными на вид клоунами, которые меня приводили в ужас, когда я был маленьким. Вечером идем на бродвейское шоу. Что-то несерьезное и развлекательное. Джонни в восторге. Должен признать, я, в общем, тоже. В другой вечер устраиваем небольшой пир в Чайнатауне. Мэдди говорит, что в Риме китайская еда ужасна.
У нас каникулы. Реальный мир ждет, когда мы к нему вернемся. Я в офисе, когда секретарша сообщает мне, что звонит Гарри. Он звонит не первый раз, напоминает она. Я не могу от него все время отделываться.
– Уолт, слава богу!
Я не знаю, что сказать, у меня противоречивые чувства. Мы не общались с тех пор, как приехала Мэдди. Я злюсь на него, злюсь из-за Мэдди, злюсь, что он так поступил с нашей дружбой. Он всех нас подвел. Я не особенно рад его слышать и говорю с ним соответствующим тоном.
– Гарри.
– Как они? Как Мэдди? Как Джонни? Я с ума схожу.
– У них все хорошо, насколько это возможно, учитывая обстоятельства, – холодно произношу я. Всегда было понятно, на чью сторону я встану.
Он пропускает мимо ушей мою колкость.
– Уолт, ты должен убедить Мэдди ответить на мои звонки. Мне нужно с ней поговорить. Я звонил раз сто.
– Я не могу ее заставить. Она с тобой поговорит, если захочет.
– Я приезжаю в Нью-Йорк.
– Когда?
– Завтра. Пожалуйста, скажи ей, что я хочу с ней увидеться. И что я люблю ее.
– Я ей сообщу, но не уверен, что она обрадуется.
Я слышу, как он вздыхает.
– Спасибо, Уолт.
– Не за что.
Я вешаю трубку. Если бы не был так на него зол, то ощущал бы себя последней скотиной.
То, что Мэдди живет у меня, позволяет мне часто предаваться домашним мечтам. А если бы все это было моим? Если бы она была моей женой? А Джонни – моим сыном? Как изменилась бы моя жизнь? Когда мы выходим из дома, держа Джонни за руки, то похожи на семью. Я даже встаю пораньше, чтобы испечь для Джонни вафли. Он их очень любит.
Завтра Гарри придет ко мне в офис. Он меня умолял. Я пока не слышал, чтобы Мэдди хотя бы упомянула его имя.
– Хочешь поговорить? – спрашиваю я ее после ужина.
У нас новый ритуал: поесть, почитать Джонни перед сном и выпить по бокалу вина в гостиной. Из всех комнат в квартире эту я люблю меньше всего. Я редко там нахожусь, предпочитаю библиотеку. В ней шелковые диваны лососевого цвета, английские пейзажи, ковры и лампы, те самые, которые когда-то стояли в квартире моих родителей. Комната, конечно, гораздо меньше их гостиной, поэтому я втиснул в нее что смог, а остальное отправил на склад.
Мэдди снова начала курить. Я не виню ее. Сам выкуриваю сигарету с ней за компанию.
– Нет, – отвечает она. – Спасибо, что согласился общаться с ним, но вот что я хочу сказать. Уверена, ему от этого будет легче, но я не готова с ним видеться, тем более беседовать.
– Понимаю. Что мне ему передать?
– Скажи ему вот что. Я до сих пор не могу уяснить, что мне нужно делать. Сначала мне нужно понять, как будет лучше для Джонни и меня.
– Хорошо. – Я делаю паузу. – Ты не возражаешь, если я его кое о чем спрошу?
– О чем?
– Ну, во мне говорит юрист, но у нас в стране принято считать, что человек невиновен, пока не доказана его вина.
Она смотрит на меня прищурившись.
– Ты о чем? Я видела счета по карточке. Какие еще нужны доказательства?
Я поднимаю руки.
– Согласен, это весомо, но не окончательно. Предлагаю прямо спросить его: был у него роман или нет?
– Зачем? Я и так знаю.
– Ты думаешь, что знаешь, а если ты ошибаешься? А если существует какое-то простейшее объяснение ситуации, и все происходящее – одно большое непонимание?
– Нет.
– Пока ты не стопроцентно уверена, все может быть.
Мэдди молчит, обдумывая мои слова.
– Я спрашивала себя об этом тысячи раз. Что, если я все преувеличила? Но каждый раз ответ получается одинаковый. Я не могу тебе объяснить, откуда это знаю. Просто знаю. Хотела бы я ошибаться!
– Я тоже.
– И потом, что помешает ему солгать тебе? Мне он солгал.
– Вероятно, ничего. Но не забывай, я не знаю, что он тебе лгал. Мне нужно признание. Или иное доказательство вины или невиновности.
Она кивает.
– Так ты не возражаешь? Это как минимум успокоит мою юридическую душу.
– Хорошо. Делай как знаешь, – говорит она, погасив сигарету. – Я пошла спать.
Мэдди встает и наклоняется по-сестрински поцеловать меня в щеку, дыхание у нее тяжелое от табака.
– Я знаю, ты хочешь как лучше, Уолтер. Спрашивай у него, что считаешь нужным. Если он скажет что-то, что я, по-твоему, должна услышать, ты мне сообщишь. Спасибо еще раз, что встретишься с ним. Я на самом деле не уверена, что смогла бы.
Если бы это зависело от меня, Гарри бы приполз в Нью-Йорк на кровоточащих коленях, как мексиканский паломник, всю дорогу молясь о прощении. Даже этого было бы недостаточно, но для начала сошло бы. Знаю, звучит жестоко, но это недалеко от истины. Его задачей было защищать Мэдди, а он ее подвел. Теперь это моя задача. По крайней мере, я на это рассчитываю.
