Юханна Нильссон - Маргинальные любовники
– Мне нужно идти, – резко бросает Монс и тянется к гитаре. – Нужно репетировать.
Он исчезает, прежде чем Беа успевает попрощаться. Какое-то время девушка сидит в недоумении. Потом пересаживается на свое старое место, подливает кофе, кивает Мирье (которая читает за стойкой «Ждем ребенка», прикрыв его журналом мод) и думает о том, что не знает ни его адреса, ни номера телефона. Но это нетрудно выяснить.
Беа берет газету, гадает, что из сказанного ею вызвало у него такую реакцию, рассеянно читает объявления о покупке и продаже домов и объявления о знакомстве.
Она сама отвечала на пару объявлений, но почти никогда не являлась на встречу. Однажды она даже сама дала объявление, но тоже не пошла на встречу.
Разумеется, она использовала фальшивое имя.
Однажды она долго говорила по телефону с мужчиной по имени Ерген. У него был приятный юный голос. Она даже пришла в бар в условленное время, но не отважилась подойти к нему. Вместо этого она сидела неподалеку и притворялась, что говорит по телефону.
Он выглядел старше тех лет, что назвал ей по телефону. И сложение его трудно было назвать спортивным. Но он выглядел милым, и Беа даже подумывала подойти и представиться, но что-то ее остановило. Кому захочется встречаться с воровкой? Можно, конечно, соврать, но рано или поздно правда выплывет наружу. Кому нужна женщина, постоянно страдающая от депрессии и приступов паники? С отцом-алкоголиком и без матери? Без друзей и знакомых?
Вот почему она поехала домой и сняла напряжение старым и удобным способом.
Взгляд ее привлекает объявление: Тот, кто украл обручальное кольцо моей жены (Мия, я твой навеки, Давид 9/5 1999) между 10/7 и 22/7, пожалуйста, верните его. Другие вещи меня не интересуют. Она погибла в автомобильной катастрофе. Адрес вы знаете.
– Ты у нас уже была, да? – спрашивает коротко стриженная молодцеватая лесбиянка на входе. – Добро пожаловать снова!
Штамп на руку, и София в клубе. На этот раз она одета скромно: длинные брюки, черная футболка с короткими рукавами и блестящей надписью «Мадонна» на груди. На шее – образок Мадонны на серебряной цепочке.
В последнее время София много думала о Боге. Ходила в церкви, садилась на последнюю скамью, складывала ладони и молилась по нескольку часов подряд.
Боже, Ты по-прежнему со мной, рабом своим, или ты Меня оставил? Боже, любишь ли Ты меня таким, какой я сейчас? Боже, верни мне мою семью.
Закончив молитву, София долго еще вглядывалась в столетние своды в поисках ответа, пока церковный смотритель и священники бросали на нее любопытные взгляды. Под конец их пристальное внимание заставляло ее подняться и уйти прочь.
– Джин с тоником, – заказывает София гею за стойкой.
На самом деле ей пить не хочется, но неприлично просто так стоять у бара. Пусть уж у нее будет бокал в руках.
– Конечно, милочка! – отвечает гей, похожий на балеруна с коротко стриженными крашеными светлыми волосами и подведенными черным карандашом глазами.
Он быстро смешивает напиток и украшает розовым коктейльным зонтиком, чтобы поднять гостье настроение.
– Какая у тебя шикарная прическа, – говорит он, протягивая Софии бокал.
– Спасибо, – улыбается она в ответ и подносит бокал к губам.
София с бокалом идет в другой конец клуба и присаживается за столик.
Голова чешется под париком. Грудь съехала набок. И все остальные трансвеститы в клубе намного красивее ее. Каждое их движение полно элегантности. И они излучают такую уверенность, словно весь мир принадлежит им.
– Вначале всегда тяжело.
На диван рядом с ней опускается лесбиянка, встретившая ее у входа. Она расстегивает кожаную куртку и зажигает сигарету. У нее перерыв.
– Меня зовут Анника.
Милое имя, резко контрастирующее с ее внешностью. Ей бы больше подошло Кикки, Неттан или Майсан.
– А меня – София.
– Хочешь сигарету?
София качает головой, гадая, что ей от нее нужно.
– Я всю жизнь чувствовала себя парнем, – говорит Анника, затягиваясь сигаретой, – но я никогда не хотела менять пол, а ты?
– Что?
София не привыкла к такой искренности. Она привыкла замалчивать серьезные вопросы, ходить вокруг да около, говорить эвфемизмами.
– А ты? – повторяет Анника.
Софии хочется сбежать.
– Я хочу поменять пол.
София отводит глаза. Анника кладет руку ей на колено, отчего София вздрагивает и отодвигается, думая, что не зря ее предупреждали: в клубах всем нужен только секс. Не важно, гетеросексуалы это или гомосексуалы.
Софии же хочется, чтобы ее обняли.
– Прости, – улавливает ее настроение Анника. – Я не хотела тебя напугать. Только хотела сказать, что считаю тебя очень привлекательной женщиной.
София не верит в комплименты.
– Я здесь чужая, – бормочет она. – Я не такая, как ты.
– А какая я? Какие все остальные?
На это у Софии нет ответа. И только поэтому она продолжает сидеть на диване.
– Я живу поблизости, – говорит Анника, гася сигарету. – Хочешь пойти ко мне выпить чаю? И я действительно имею в виду только чай. Здесь шумновато. Что скажешь?
София польщена. Давно никто не проявлял к ней такого внимания.
– Не знаю…
Анника берет ее за руку и тащит за собой на улицу, через площадь, в дом, в лифт, в квартиру и в кухню, где наливает ей кружку горячего чая.
– Где-то у меня были сухарики. – Анника роется в шкафу.
Она успела переодеться в джинсы, застиранную кофту и тапочки. И на носу у нее пара овальных очков, придающих ей милый и домашний вид. Теперь она совсем не похожа на охранника клуба.
Мягче, добрее, обычнее.
Как Анника.
– Давно ты в Стокгольме? – спрашивает она, выкладывая сухари на блюдо и доставая из холодильника джем.
– Пару месяцев.
София уже расслабилась.
– Потерпи немного. Скоро будет легче.
– Что будет легче?
– Все.
Они улыбаются, пьют чай с сухарями, сидят на диване в полутемной гостиной и обнимаются, пока София не говорит, что ей пора.
– Мы еще увидимся?
– Я не знаю.
– Можешь записать мой номер телефона.
– Спасибо.
Анника записывает на бумажке номер телефона и даже адрес с кодом домофона.
– Я не думаю, что я та, кто тебе нужен, – говорит София.
– Но ты же женщина.
– Не такая женщина, которая тебе нужна.
– Откуда ты знаешь, кто мне нужен?
София молчит. Анника гладит ее по щеке и просит взять такси. В городе много идиотов, способных причинить ей вред.
София садится в такси.
Шофер разглядывает ее в зеркало. Он многое повидал на этом свете, но трансвеститы – штука любопытная.
София его игнорирует. Она думает о Мирье.
– Если отсосешь – довезу бесплатно, – говорит шофер, останавливая машину.
У нее нет сил даже дать ему пощечину. София протягивает сотенную купюру и говорит, что сдачи не надо.
Эвелин спит, изнуренная бесплодными поисками Джека. Она искала его целый день, да еще и на больную голову: сказывалось вчерашнее похмелье. Ко всем прочим неприятностям добавились письменные жалобы соседей на шумную вечеринку. Эвелин не оставалось ничего другого, как швырнуть их в мусорку, выпить стакан молока, по второму разу обзвонить всех знакомых, чтобы узнать, не видели ли они Джека, и отправиться по тем местам, где он обычно бывает. Она боится самого страшного.
Что его избили, ограбили, убили и бросили тело в воду или отвезли на свалку.
Она еще не заявила о пропаже в полицию, потому что ей страшно. Но если он завтра не появится, придется это сделать.
Эвелин спит крепко и не слышит, как в скважине поворачивается ключ.
Входят двое мужчин. В свои неполные двадцать лет они уже закоренелые преступники. Обчистить сумасшедшего было проще простого. Теперь они рассчитывают, что и с квартирой проблем не будет.
Не включая свет, они на цыпочках проходят по коридору и заглядывают в спальню, откуда доносится дыхание Эвелин.
Первый грабитель снимает с лица шарф, другой вынимает из штанов ремень. Они подходят к кровати, переглядываются и начинают отсчет.
Раз, два, три… и во рту у нее платок. А руки обмотаны ремнем и привязаны к столбику кровати.
Разбуженная Эвелин, не успев сообразить, что происходит, получает удар в лицо и отключается.
Грабители завязывают ей глаза и потом лодыжки.
– Клевая телка. Будет чем развлечься, когда закончим, – усмехаются они.
Вся их юность прошла в детских домах и исправительных учреждениях. Они научились презирать себя и других, насиловать и быть изнасилованными, бить и получать удары, ширяться и загонять наркоту.
Грабители зажигают свет и начинают складывать все ценное в спортивные сумки. На улице их ждет только что угнанный «мерс» с десятью разными номерными знаками в багажнике, запасной канистрой и наркотой.
Через некоторое время Эвелин приходит в себя.
Открыв глаза, видит перед собой только пустоту. Пытается закричать, но мешает кляп во рту. Пробует вырваться, но ремни не пускают.
