Джеффри Арчер - Бойтесь своих желаний…
– Тогда мне жаль всех ее будущих однокурсниц.
– Отчего же?
– Они будут или обожать ее, или ненавидеть, поскольку бедняжкам за нею не угнаться. Однако вернемся к более прозаическим заботам. – Арнольд повернулся к отцу. – Я подготовил три копии контракта, как оговорено обеими партиями, и, как только ты подпишешь их, у тебя будет девяносто дней, чтобы получить ссуду в десять миллионов на пятилетний срок по ставке два с половиной процента. Четверть будет твоим вознаграждением по сделке. А еще должен упомянуть, что…
– Не утруждай себя, – сказал Седрик. – Подозреваю, что мы в этом деле уже не фавориты.
– Но, папа, когда я вчера вечером говорил с тобой, ты был полон оптимизма.
– Скажем так, с тех пор обстоятельства изменились, и довольно об этом, – сказал Седрик.
– Печально слышать, – вздохнул Арнольд.
Он собрал контракты и хотел было положить их обратно в портфель, когда вдруг заметил подарок японцев.
– Никогда не думал о тебе как об эстете, папа, но вот это просто восхитительно, – проговорил он, осторожно беря в руки вазу со стола. Он внимательно осмотрел шедевр со всех сторон, потом взглянул на донышко. – И ведь наверняка одно из национальных сокровищ Японии, никак не меньше.
– Ты тоже меня удивил, – усмехнулся Седрик.
– Сёдзи Хамада, – подсказал Себастьян.
– Где ты ее раздобыл?
– Не я, – ответил Седрик. – Это подарок Мориты.
– Ну, из этой сделки ты во всяком случае вышел не с пустыми руками, – вздохнул Арнольд, и тут в дверь постучали.
– Войдите, – сказал Седрик, подумав, а вдруг это…
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Том.
– Если не ошибаюсь, я велел тебе стоять у «Савоя».
– Да без толку, сэр. В девять тридцать я сидел в машине перед отелем, как и велели, но мистер Морита так и не появился. А поскольку этот джентльмен никогда не опаздывает, я решил перекинуться словечком со швейцаром, и тот нашептал, что эти три японских гостя выписались и уехали из отеля сразу после девяти.
– Такого поворота я и представить не мог, – проговорил Седрик. – Неужели теряю нюх…
– Всех не победишь, папа, как ты сам часто напоминаешь мне, – сказал Арнольд.
– Юристы, похоже, остаются в выигрыше даже тогда, когда проигрывают.
– Скажу тебе, как бы поступил я, папа. Я бы отказался от своей огромной незаработанной премии в обмен на эту маленькую красивую безделушку.
– Сгинь с моих глаз.
– Все, все, исчезаю, я здесь больше не нужен.
Арнольд укладывал контракты в свой портфель «Гладстоун», когда распахнулась дверь и вошли господин Морита и двое его коллег, – именно в тот момент, когда колокола нескольких церквей Сити начали отбивать одиннадцать.
– Надеюсь, я не опоздал, – были первые слова господина Мориты, когда он пожимал руку Седрику.
– Минута в минуту, – ответил Седрик.
– И вы, – сказал Морита, глядя на Арнольда, – конечно же, недостойный сын великого отца.
– Он самый, сэр. – Арнольд обменялся с Моритой рукопожатием.
– Вы подготовили контракты?
– Подготовил, сэр.
– Тогда все, что вам требуется, – это моя подпись, и затем отец может приступить к работе.
Арнольд вновь достал из «Гладстоуна» контракты и выложил их перед японцами на стол.
– Но прежде, чем я подпишу, у меня есть подарок для моего нового друга, Себастьяна Клифтона, – продолжал Морита. – Вот почему мне пришлось оставить отель так рано утром.
Господин Оно вышел вперед и передал маленькую коробку господину Морите, а тот в свою очередь вручил ее Себастьяну.
– Не всегда хороший мальчик, но, как говорят британцы, намерения у него добрые.
Не отвечая, Себастьян развязал красную ленту и снял фольгу. Потом поднял крышку коробки и достал крохотную вазу, покрытую малиновой с желтым глазурью. Он был не в силах оторвать от нее глаз.
– Вам, случаем, адвокат не нужен? – поинтересовался Арнольд.
– Только если вам удастся назвать мастера, не заглядывая на донышко.
Себастьян передал вазочку Арнольду, и тот некоторое время любовался тем, как красное сливалось с желтым, образуя оранжевые прожилки, прежде чем отважился предположить:
– Бернард Лич?
– Этот сын небезнадежен, – сказал Морита.
Оба мужчины рассмеялись, а Арнольд вернул шедевр Себастьяну, который проговорил:
– Не знаю даже, как благодарить вас, сэр.
– Что ж, когда узнаете, будьте готовы произнести речь на моем родном языке.
Себастьян так удивился, что едва не выронил вазу.
– Сэр, боюсь, я не совсем понимаю…
– Да все вы понимаете, и если не сможете ответить на японском, мне не останется иного выбора, как подарить эту вазу Седрику.
Все смотрели на Себастьяна, ожидая, когда он заговорит.
– Arigatou gozaimasu. Taihenni kouei desu. Isshou taisetsuni itashimasu.
– Впечатляюще. Чуть больше внимания к нюансам – ваша сестра это умеет, – но все-таки впечатляюще.
– Но как, Морита-сан, вы узнали, что я могу говорить на вашем языке, когда я ни слова не произносил по-японски в вашем присутствии?
– Попробую угадать: три билета на «Мою прекрасную леди», – предположил Седрик.
– Мистер Хардкасл проницательный человек, вот почему я в первую очередь выбрал его.
– Но как? – вновь спросил Себастьян.
– Билеты стали уж слишком большим совпадением. Подумайте, Себастьян, пока я буду подписывать контракт. – Из верхнего кармана пиджака он достал поршневую ручку и протянул ее Седрику. – Вы должны подписать первым, иначе боги не благословят наш союз.
Морита наблюдал за тем, как Седрик подписал все три контракта, а потом поставил свою подпись. Партнеры поклонились друг другу и пожали руки.
– Что ж, мне надо спешить в аэропорт на самолет в Париж. Французы доставляют мне много проблем.
– Какого плана проблемы? – поинтересовался Арнольд.
– К сожалению, не из тех, в которых вы смогли бы мне помочь. Сорок тысяч наших транзисторных приемников застряли на таможенном складе. Французские таможенники отказываются выдать мне разрешение на распределение их по моим поставщикам до тех пор, пока не будет вскрыта и проверена каждая коробка. В настоящее время им удается проверять по две коробки в день. Цель – задержать меня как можно дольше, чтобы французские производители смогли продать нетерпеливым покупателям свой продукт низкого качества. Но у меня есть план, как победить их.
– Очень любопытно, какой же?
– На самом деле очень простой. Я построю во Франции фабрику, найму местных рабочих и стану продавать свой продукт, не доставляя хлопот представителям таможни.
– Французы догадаются о том, что вы задумали.
– Догадаются, не сомневаюсь, но к тому времени каждый, как Седрик, захочет иметь в своей гостиной транзистор. Не могу позволить себе опоздать на самолет и все же должен переговорить с глазу на глаз с моим новым партнером.
Морита пожал руку Арнольду, и тот вместе с Себастьяном покинул кабинет.
– Седрик, – Морита опустился в кресло по другую сторону председательского стола, – приходилось ли вам сталкиваться с человеком по имени дон Педро Мартинес? Вчера после спектакля он вместе с майором Фишером приходил увидеться со мной.
– Мартинеса знаю только понаслышке. Однако с майором Фишером я знаком – он представляет Мартинеса в совете директоров «Пароходства Баррингтонов», где я также занимаю пост директора.
– На мой взгляд, на этом Мартинесе клейма негде ставить, мерзкий тип, а майор Фишер слабый и, подозреваю, держится на плаву только за счет денег Мартинеса.
– Вам хватило всего одной встречи, чтобы определить это?
– Нет, мне хватило двадцати лет делового общения с подобными людьми. Но этот умен и коварен, и вам не следует недооценивать его. Подозреваю, что для Мартинеса даже жизнь человека недорого стоит.
– Благодарю вас за важные сведения, Акио, но еще больше – за вашу заботу.
– Могу я в ответ просить о скромной услуге, прежде чем улечу в Париж?
– Что угодно.
– Я хотел бы, чтобы связь между нашими двумя компаниями по-прежнему поддерживал Себастьян. Это сэкономит нам массу времени и избавит от многих проблем.
– С удовольствием оказал бы вам такую любезность. Но мальчик в сентябре должен приступить к учебе в Кембридже.
– Вы учились в университете, Седрик?
– Нет, я оставил школу в пятнадцать и, пару недель отдохнув, пришел работать в банк к отцу.
Морита кивнул:
– Не каждый из нас создан для университета, а некоторых даже удерживает опыт. Мне кажется, Себастьян нашел себе настоящую профессию и с вами в роли наставника, не исключено, станет именно тем человеком, который когда-нибудь сменит вас на посту.
– Он еще слишком молод, – улыбнулся Седрик.
– Как и ваша королева, ведь она взошла на трон в возрасте двадцати пяти. Седрик, мы живем в удивительном новом мире.
Джайлз Баррингтон
1963
– А ты уверен, что хочешь быть лидером оппозиции? – спросил Гарри.
– Нет, не уверен, – покачал головой Джайлз. – Я хочу быть премьер-министром, но мне придется «отбыть срок» в оппозиции, прежде чем рассчитывать на ключи от Даунинг-стрит, десять[24].
