Фредерик Бегбедер - Романтический эгоист
среда В своих заграничных поездках я с радостью впадаю в детство. За мной ухаживают, как за малолетним ребенком. Все организовано таким образом, чтобы я вернулся в свое пятилетнее состояние (капризничаю, шучу, грублю, не говорю спасибо, опаздываю, динамлю и т. д.). Я объезжаю мир, переходя с одного тусняка на другой. Всеобщая дискотекизация мира завершена. Танцевальные хиты стирают национальные различия. Равнение на бар. Мое мутное одиночество достойно члена новой исторической общности, по уши в водке и BPM [243] . Вдалеке от дома я скучаю только по тебе. Ты моя единственная родина. Франсуаза не захотела поехать со мной в Германию: я укрепился в своих подозрениях. Изменю ей, чтобы отомстить, свести счеты, иначе никак.
четверг Я в Берлине – к вопросу о больших столицах под прицелом. В этом городе привыкли к разрушениям, апокалипсис тут часть быта. Тем не менее я рад, что приземлился на полосе, предназначенной для этого, то есть горизонтальной. Потом бродил по гигантским стройкам, как герой последнего романа Роб-Грийе [244] , – к сожалению, тут не оказалось юной девицы, чтобы высечь ее (хотя… флаер SM Fetish-Erotic-Party в “Клубе Леже” выдержан вполне в стиле “нового романа”).
пятница Первый роман Скотта Фицджеральда (отвергнутый издательством “Скрибнерз” сначала в августе, потом в октябре 1918 года и опубликованный два года спустя под названием “По эту сторону рая”) изначально назывался “The Romantic Egotist”. Само собой, он писал обо мне. Но я к тому же еще и сентиментальный маньяк, любвеобильный мерзавец. Хам, абстрактно влюбленный в абсолют, нежный жлоб, мачо с ранимым сердцем, правоверный жуир. Спасибо, Фрэнсис, за название этой книги.
суббота Вчера вечером работал диджеем в берлинском клубе “Пого”: выбранная мною музыка не получила всеобщего одобрения, поскольку я неосмотрительно свел “Битлз” с Донной Саммер, “ЭйСи/ДиСи” с Дженнифер Лопес, “Нирвану” с Элтоном Джоном и Джеймса Брауна с группой “Баухаус” (хотя последний микс оправдан был историческими и художественными причинами). Клуберы крайне нетерпимы и ненавидят гремучие смеси. Поклонники диско отвергают рок; любителей потанцевать под хаус воротит от рэпа. Этот так называемый open-minded [245] сброд на деле оказывается сборищем музыкальных расистов. Пьяный в зюзю, освистанный публикой, я не колеблясь решился на безжалостный террористический акт, поставив последнего Майкла Джексона: “You Rock My World”. Потом в “Боб-баре” меня утешили плотные ряды польских топ-моделей. Они целовались взасос, а я водил ледышкой по их сиськам. Мы спали втроем. Очень удачный способ испытать мою любовь к Франсуазе. Но я прекрасно знаю, что несвободен, и ничуточки не жалею.
воскресенье Присоединяюсь к самооправданию Поля Валери: “Я печатаюсь, чтобы прекратить правку”.
понедельник Супружеская жизнь представляется мне уже не тюрьмой, а портом приписки.
вторник Грустнеют ли женщины, пообщавшись со мной? Франсуаза настолько дерганней меня! Моя меланхолия эстетическая, ее – физическая. Короче: я себя чувствую гораздо лучше, чем она. Я бы хотел стать депрессивным меланхоликом, но по сравнению с ней я действительно ребенок. Любовь к невротичке – наказание для бабников.
среда На ошибках учишься, вот почему от успеха тупеют.
четверг Первая настоящая семейная сцена с Франсуазой. Мы даже расстались. Она произнесла все непоправимые фразы: она меня разлюбила, я ей изменил, “между нами все кончено, я от тебя ухожу”. И все потому, что, рассказывая о Берлине, я покраснел. Я хлопнул дверью, предложив ей убираться к своему Людо. Она крикнула мне вдогонку, что не спрашивала у меня разрешения. Ночую в отеле “К”, но не могу заснуть.
пятница Лучше жить с психопаткой, которая разобьет тебе сердце, чем сидеть дома и ругаться на телевизор. Но хуже всего, когда и то и другое разом.
суббота Франсуаза создана для меня. Что это, просто фраза? “Она создана для меня”. Что это значит? Надо бы проанализировать. Я думаю, что она находится точно посередине между сексом и депрессией. Она суперсексуальна, что очень важно (женщина обязана возбуждать, у всех окружающих должно вставать на нее, надо, чтобы она давала кончать ей в рот, в зад и т. д.), но при этом она грустна, тревожна и страдает бессонницей, и вот тут-то я ломаюсь (никак не могу ею насытиться, даже исторгнув из меня крик, она остается загадочной, сложной, измученной). Мне нужна женщина, на которую у меня стоит и которая от меня бежит. Блонда до мозга костей, депрессивная блядь, Кайли де Бовуар. (Я пишу это поздно ночью, потому что вчера мы, понятно, помирились, утонув в горячечном бреду взаимных признаний, слез, ласк и обещаний…)
воскресенье Франсуаза – это О, прочитавшая Доминик Ори. Не “мама и шлюха”, а “интеллектуалка и шлюха”. Я хотел испытать оргазм и все-таки немножко пострадать. Не знаю, как это происходит у других, но для меня любовь – это когда секс становится таким потрясающим, что уже не можешь заниматься им ни с кем другим. Наваждение перемещается из члена в мозг.
понедельник На вопрос “Почему вы пишете?” Беккет отвечает: “Ни на что больше не гожусь” (ложное смирение). Гарсиа Маркес говорит: “Чтобы меня любили друзья” (это уже лучше). Я: “Потому что мне обрыдло не писать”.
вторник Мы думаем, что знаем, чего хотим. А на самом деле наши желания нам больше не принадлежат. Реклама побуждает нас делать то, что в общем-то мы делать не собирались. Так, в конце концов, мы начинаем жить чужой жизнью.
среда Новая проблема парижских ночных тусовок: помня об угрозе сибирской язвы, начинаешь опасаться белого порошка. Когда-то мы нюхали беззаботно, закрой глаза – и вперед по снежной дорожке. Теперь надо узнавать, откуда что берется. Терроризм насрал даже в сортирах модных клубов.
четверг
Только что открылся “Маркет”, первый ресторан, у которого даже название ультралиберальное (его, кстати, приютил аукционный дом “Кристи”). С трудом представляю себе Жозе Бове, ужинающего в заведении под такой вывеской…
Даже кухня тут world-wide [246] : Жан-Жорж, повар джет-сет, за которым бегают Нью-Йорк и Лондон, предлагает фьюжн Азия-Перигор. Вместе с Тьерри Ардиссоном и Филиппом Фатьеном [247] дегустируем чертовски глобализованные тапасы в скромном антураже и рассеянном Кристианом Лиэгром [248] свете. Потом чешем в “Матис-бар”, где сливаемся в экстазе с Пьером Пальмадом, Жан-Мари Бигаром, Анни Жирардо, Клодом Брассером, Рафаэлем Мизраи и Фредериком Таддеи. И все это, чтобы втиснуться в итоге в “мини-остин” Филиппа. Как братья Маркс на лайнере. Черт возьми, на хрен быть звездами, если мы заканчиваем вечер как орава пьяных студентов?
Видя, что я ухожу к Франсуазе, Пальмад шепчет печально:
– Между свободой и счастьем я выбрал свободу.пятница Боссюэ утверждает, что желание – это движение маятника, который качается от вожделения к отвращению и от отвращения к вожделению. Трудно поверить этому кюре, который сторонился женщин. Будучи романтическим эгоистом, я бы заменил отвращение на страх (боишься заскучать, растеряться, испытать боль, остаться в одиночестве, трясешься, что тебя бросят или что попадешь в плен). Маятник настоящей любви качается от вожделения к страху и от страха к вожделению.
суббота Идеальный любовник – это тихий маньяк: делает стойку его сердце.
понедельник Чем сильнее напьешься, тем более неотразимым себя ощущаешь и тем менее таковым являешься. Думаешь, что ты этакий серфингист-андрогин типа Киану Ривза в “На гребне волны”, а девушки видят перед собой краснорожего мужика типа Поля Пребуа из “Мой кюре у нудистов”.
вторник Франсуаза считает, что я выгляжу на десять лет моложе своего возраста. Где-нибудь, скорее всего, мой портрет старится за меня. Или эта книга?
среда
Фразу недели скромно, а-ля Друпи [249] , произнес вчера вечером в “Клозри де лила” Пьер-Луи Розинес [250] :
– Мне так скучно, что я вот-вот начну играть в гольф.четверг Еду в Краков без Франсуазы. Еще одна проверка на вшивость, с ее согласия. Она поняла, что актер из меня никакой и я совершенно не способен ей соврать. В Кракове насчитывают 100 церквей и 600 баров. Я буду молиться только в присутствии моей рюмки водки.
пятница После двадцати – тридцати рюмок “Зубровки”, опрокинутых залпом, я скучаю по ней еще больше. Барочно-славянская красота мощеных улочек Казимежа (еврейский квартал) в сумерках. Средневековые погребки при свечах: “Алхимия”, “Сингер”. Поляки любят выпивать в темноте. Продвигаться на ощупь в таких декорациях – настоящий европейский шик. Я ночую в “Софителе”, похожем на штаб-квартиру французской компартии на площади Полковника Фабьена. Во всех странах Восточной Европы капитализму пришлось вселяться в бывшие владения коммуняк. Экстази вместо Штази! Мои оранжево-коричневые апартаменты (невольно повторяющие прадовский дизайн) выходят на Вислу (она будет пошикарнее Арно). Платный порнографический канал составил мне компанию в твое отсутствие. Я засыпаю, воображая тебя под тремя немецкими жеребцами.
