Агнета Плейель - Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля
Оскар продолжал путь в приподнятом настроении. Он любил девчонок.
Дальше девушка шла быстрым шагом, опустив голову. Она сразу узнала его, он был сыном художника-мариниста. Это о нем шептались ее подруги, хотя и знали его привычку чуть что давать волю рукам. Они краснели под его взглядом, но втайне мечтали только о нем. Девушка почувствовала боль в сосках. И чем дальше она шла, тем сильнее ощущала, как тяжелеет ее грудь.
Она уже видела его. Это он мелькал в конторе, погруженной в сумерки бутылочного цвета.
А она была невестой его компаньона Отто, и ее звали Сара.
Какое отношение Сара имеет к нашей истории? Многие из тех, кто имеет к ней самое непосредственное отношение, не удостоятся в моих воспоминаниях ни единой строчки. Но о ней, мне кажется, я должна написать.
Она была конопатой.
Утверждая это, я не имею в виду крохотные коричневые точки, украшающие переносицу едва ли не каждой девушки со светлой кожей и рыжеватыми волосами. Веснушки на теле Сары походили на рассыпанные по ночному небу звезды. Они группировались в созвездия, туманности и галактики, образовывали множество млечных путей и солнечных систем. Тело Сары представляло собой карту звездного неба, которую можно было подолгу рассматривать в неверном свете газовой лампы с наполовину прикрученным фитилем. Но об этом позже.
Однажды Оскар получил от Отто неожиданное приглашение. Они не виделись с тех пор, как прошлым летом расстались в конторе торгового дома. Теперь Отто исполнялся двадцать один год, и он хотел собрать старых приятелей. Там, в доме Отто, Оскар и познакомился с Сарой.
К тому времени он успел забыть встречу в темном переулке, но вновь столкнулся с Сарой нос к носу. Она была невестой. Оскар понял истинную причину торжества. Когда Отто поднял бокал, произнося приветственный тост, на его пальце блеснуло кольцо.
За столом, при следующем тосте, Оскар поймал ее взгляд, и она не опустила серо-голубых глаз, лучившихся от смеха. Вокруг сидело множество людей, но Оскар и Сара видели только друг друга. В течение вечера они еще не раз успели столкнуться.
Отто представил Оскару свою невесту: Сара, они уже встречались летом в конторе. И Сара смеялась, заливаясь краской.
Если Отто был водяной дух – он передвигался медленно, словно раздвигая толщу воды, и блестел темными глазами, – то Сара напоминала стаю птиц, что, вспуганная, взлетает, шумно хлопая крыльями. Все в ней пульсировало и искрилось жизнью. Она была как ручеек, водопад – и не переставая заливалась звенящим смехом.
В тот вечер она налетела на него в дверях. Сара не глядя упала в его объятия, а Оскар поднял ее и отставил в сторону. «К чему такая спешка?» – поинтересовался он.
С этой невинной шутки все и началось.
В следующий раз они уже сидели рядом в оконной нише. Из Сары потоком хлынули слова. Они искрились радостью, играли, переливались; Оскар хохотал до упада, и Сара смеялась тоже, и обоим казалось, что они знают друг друга целую вечность. Прежде чем вечер успел закончиться, они договорились о встрече. Это была идея Оскара. Он сказал, что хочет поподробнее расспросить Сару о помолвке. У него якобы тоже есть на примете девушка.
Это была не более чем игра, но Саре она нравилась. Все получилось, как они договорились, Сара пришла. Они еще не раз встречались летом и осенью, и все это время Сара оставалась невестой Отто.
Они предпочитали безлюдные места, как правило, на открытом воздухе. Сидели на скамейке на берегу Клары и смотрели на буксиры и баржи, слушали паровозные гудки. Или устраивались где-нибудь на штабелях досок или поленницах возле Синкена, где пахло деревом и смолой.
Солнце играло в глазах Сары, как на поверхности горного озера. Вся она так и искрилась жизнью и постоянно пребывала в движении, как полная мальков рыболовная сеть. Девушка постоянно что-нибудь говорила, при этом отчаянно жестикулируя, как будто руки двигались помимо ее воли. Слова лились из нее потоком, в котором иногда, как бы ненароком, вдруг всплывала какая-нибудь история, словно старая вещь, вынесенная на поверхность водой из затопленного подвала. Однако посредине рассказа Сара вдруг могла направить речь в совершенно другое русло. Ее мысли путались, обрывались, клубились, и Оскар не мог удержаться от смеха.
Она была единственной дочерью известного купца и невестой Отто, однако встречалась с Оскаром, играла и веселилась с ним.
Иногда Сара останавливалась, чтобы перевести дух. И тогда Оскар не мог удержаться от того, чтобы не прикоснуться к ней. Он осторожно трогал ее грудь через ткань плаща. Дождаться такого момента было совсем не просто, ведь Сара почти не замолкала.
Она таяла в его объятиях и двигала бедрами так, что у Оскала замирало сердце. Когда Сара говорила, в ее глазах то вспыхивали, то гасли огоньки, как два маяка, а ловкие пальцы то и дело касались золотистой шапки волос. Оскар любовался ею и млел от счастья, а потом снова просил о встрече.
Почему бы и нет?
Так повторялось из раза в раз. Иногда, прощаясь, Оскар медлил, словно хотел что-то сказать или чего-то ждал от Сары.
Но Сара была помолвлена с Отто и не могла допустить и мысли что-либо изменить в этом плане.
Так проходили недели, месяцы.
Наконец однажды ночью Оскару случилось изучить карту звездного неба на теле Сары. Дело было в доме на Кюнгсбругатан, в свете газовой лампы с наполовину прикрученным фитилем. Анна, Сульт и Абель с вечера отправились на Юстерё[24].
Все произошло случайно; это была не более чем невинная игра. Оскар стоял на коленях возле кровати, на которой спала девушка, рядом с зажженной лампой, и перед его глазами мерцали мириады звезд, клубились туманности, сливались и расходились галактики. Сара лежала на спине, закинув на лоб согнутую в локте руку. Занимавшееся за окном утро окрашивало ее волосы в медный цвет.
Все вышло само собой, и в то же время казалось неизбежным. Оскар сел за секретер, задул лампу и оглядел бывшую детскую. Над кроватью Абеля висела акварель: белый парус на фоне темно-синего моря. Интересно, что хотел изобразить Сульт, день или ночь?
Ответить было невозможно, над островками и скалами мерцал неровный голубоватый свет. Оскару пришло в голову, что ситуация, в которой он оказался, столь же неразрешима и неопределенна, потому что Сара помолвлена с Отто.
Так оно и останется в дальнейшем, и это приключение забудется. Все очевидно и в то же время непостижимо. Оскар подумал, что сегодня вечером должен был сидеть на веслах рядом с Абелем и тянуть сети… В этот момент Сара проснулась и села в кровати.
Никогда еще за время их знакомства она не молчала так долго. Ее тело выглядело непривычно тяжелым и белым, и звезды гасли на нем одна за другой, потому что солнце уже взошло. Сара заплакала.
Прощаясь с ней в то утро – Сара оказалась в городе совершенно случайно и была одна, – Оскар почти не сомневался, что эта их встреча последняя. Был конец августа, за окном кричали чайки, и улица лежала, подернутая легким туманом.
Некоторое время спустя Оскар обручился с девушкой по имени Мария.
В тот год, третий после покупки «Триумфа», братья вышли в открытое море только в конце августа. К тому времени они уже неплохо знали здешние шхеры – Фредларна, Насса, Гилльёга[25]. Несколько раз пересекали море до самого Чёкара, а теперь двигались от Юстерё в северо-восточном направлении. Абель вот уже несколько часов сидел на веслах. Оскар, с обнаженным торсом и надвинутой на лоб шляпой, перевесился через борт. Со всех сторон летели брызги. Линия горизонта почти не просматривалась, и лодка стрелой рассекала сплошное серо-голубое пространство.
Шел третий или четвертый день их плавания. Оскар смотрел на воду, жуя ус, на волнах дрожала его тень. Время от времени он поднимал глаза, вглядывался вдаль, щурясь на солнце, и улыбался, встретив взгляд брата. Он и не подозревал, что это его последнее лето в Швеции. А Абель вот уже в который раз за время плавания думал о том, как он любит Оскара.
Вода за бортом мерцала и кружилась. Иногда ее пересекали темные полосы, будто поднимающиеся из глубин. Ветер – вот уже который день неизменно южный – наполнял паруса, и «Триумф» буквально летел к клубившимся у самой поверхности белым кучевым облакам. Братья были одни. Время от времени где-нибудь у горизонта зависал коричневый парус рыболовецкого катера, но тут же исчезал, словно рассеявшийся мираж.
Братья оставили позади последний из крупных островов. Теперь перед ними расстилалось одно бесконечное море. Оно светилось и наполняло воздух чуть слышным свистом, будто пело. Сидя на веслах в деревянной лодке, Абель чувствовал себя как за штурвалом космического корабля. Пространство вокруг словно улыбалось, от него веяло величием и покоем. И эта тишина не имела ничего общего с той, что таилась в душе глухонемого.
В конце концов, все картины на свете – беспорядочные пятна на белой стене, а люди случайны, как разлетающиеся из-под весла капли. Все остальное – отчаянные попытки глухонемого защититься от бессмыслицы. Так думал Абель, налегая на весла.
