Мануэль Скорса - Бессонный всадник
– В боях я понял, Эррера, что наша борьба справедливая. И я, такой тихий, стал храбрым бойцом. Три месяца провел я в передовом отряде Боливара в погоне за армией испанца Кантерака. Вчера мы наконец нагнали их в долине Борбон. Мы их разбили, дон Раймундо. Конец испанскому владычеству! Мы свободны, мы будем жить на свободной земле, дон Раймундо! Посмотри на мое копье. Остро наточил я его, и горько заплачут испанские матери.
Тут я заметил, что на шее у него дыра и из нее вываливается кукуруза. По этому признаку всегда мертвеца узнаешь. Тогда я понял, что твой брат мертв.
– Ты пришел попрощаться, Фелисиано?
– Я пришел сказать тебе, дон Раймундо, что генерал Ла Map приближается к долине Чаупиуаранга.
– Что ему надо?
– Он снова хочет набрать отряд.
– А где тот отряд, что мы послали к Боливару?
– Война, дон Раймундо, это война. На то мы и мужчины.
– А мой сын Эмилиано?
– Во прах обратился. Ветры долины Борбон разнесут славу о его подвигах.
– А мой сын Эудосио?
– Зачем спрашивать? Сам знаешь: ни один из жителей Янакочи не вернется назад.
– Тогда зачем же давать еще отряд генералу Ла Map?
– Генерал Ла Map выйдет на площадь Янакочи и скажет, что возвратит нам землю. С 1705 года мы боремся за нее. Жители долины Чаупиуаранга послали отряд бороться за то, чтоб нам отдали землю. Я ушел с этим отрядом.
– А мой сын Селестино?
– Не трать слов даром, бестолковый! Генерал Ла Map скачет сюда. Ему нужны триста юношей. Дайте ему их. И тогда правительство Перу отдаст нам во владение землю. Кто самый лучший всадник в долине?
– Матео Минайя.
– Пусть командует отрядом долины Чаупиуаранга. На поле битвы при Аякучо они покроют себя славой. Не зря отдадут они свои жизни. Они погибнут, чтобы вернуть нам землю.
Но землю нам так и не дали, – с горечью думает Раймундо Эррера, Светает. Сочится в окна водянистый рассвет.
Глава девятнадцатая,
которую хитрые летописцы обычно пропускают
Хотел бы я быть верблюдом. Инженер говорит, что у верблюда в животе запас воды, вот он и шагает сто дней по пустыне – и хоть бы Что. Инженер-то, он знает. А хорошо бы запастись едой месяца эдак на три. Но, на свою беду, я перуанец, а не верблюд. В лучшем случае достается мне козленок со всем тем, что к нему положено: картошечка, умитас,[10] уакатай,[11] сыр, да еще пиво. Инженеру его дают даром, сколько угодно. Вот уж вкусно, так вкусно! Инженер мне обещал: «Тупайячи, когда мы осуществим наше Великое Дело, я тебя назначу Младшим Сборщиком центральных районов». – «С меня довольно одного Серро-де-Паско, хозяин». – «В этих местах богачей хватает. Полно всяких Проаньо, Фернандини. Потряси-ка их хорошенько, Тупайячи». А я думаю вот так: получу назначение, сниму дом на сто комнат и все их битком набью всякими вкусностями. В одной комнате – маисовая каша, в другой – картошечка самого лучшего сорта, лиловенькая, в третьей – пироги с мясом, в четвертой – баранья похлебка. Только нам, богачам, доступны такие чудеса… Иду, иду, господин Инженер. Багаж уложен, почтеннейший господин Инженер. И правда: тахеометр, компасы, рулетки, треноги, фляжки, подлинные тетради для записи фальшивых данных, фальшивые тетради для записи подлинных данных – все готово к путешествию.
День встает, Инженер выходит на главную площадь Паукартамбо. Появляются власти селения К'ерос: смуглые лица, длинные волосы, заплетенные в толстую косу, короткие красноватые пончо, черные узкие штаны до колен, серые сандалии. Отсюда до К'ероса пять дней пути на мулах по горным тропам, через три климатических зоны – мягкое тепло сьерры, ледяное предгорье, сельва.
Алькальд К'ероса выступает вперед.
– Мы вас проводим только до границы «Маникомио Асуль». Там мы расстанемся. Мисти[12] Ябар, помещик, не велит помогать чужакам. Мы его арендаторы, и нам запрещено выходить за границы имения и чужих пускать не дозволено.
– А как же вы сюда добрались?
– Братец Фелисиано, вот этот, помог нам. Мы шли по вершинам, ночами. Если б надсмотрщики Ябара увидали, они бы нас сбросили в пропасть.
Движемся дальше. Чальбамба: поля картофеля. Фелисиано рассказывает: в этих местах его 700 сортов. Поднимаемся в горы. Проезжаем Окно в Мир. Начинается страшный град. Кактусы, камни, деревья – все покрыто белыми комочками. Отсюда, из-за каменных башен, где покоятся предки, поднимается солнце, огромное, красное, такого никто никогда не видывал. Как раз в середине Тода оно встает отсюда. Потому мы и зовем это место «Окно в Мир», говорит Фелисиано. Через три дня пути начинается сельва. Здесь мы расстаемся-.
Мы продолжаем путь одни. Инженер едет молча. Наступает полдень, – а он все ни слова. Наконец я не выдерживаю:
– Великий путешественник, прощаясь с нами, власти селения К'ерос просили меня кормить вас, достойного человека, так, как вы того заслуживаете. Разрешите предложить вам то, что нам положили в торока?
– Мне нужны гарантии, Тупайячи. После стольких страданий приближается наконец минута Ее явления, но мне необходимы гарантий. Я даю идею, вкладываю капитал, и я же – организатор. Она – всего лишь компаньон. Я рискую всеми своими сбережениями. Сколько раз я терпел крах, больше я не могу себе этого позволить. В тот день, когда Она подпишет… Ты сам увидишь, Тупайячи.
– Что вы будете делать, когда разбогатеете, хозяин? Устраивать пирушки?
– Ты – жалкая личность, Тупайячи.
– Почему, хозяин?
– И что только приходит тебе в голову! Чтобы я, я, стал устраивать пирушки! Где это видано, чтоб богачи кормили бедняков? Напротив, для меня будут давать празднества. Люди станут спорить между собой за честь пригласить меня. Я – главный гость всюду и везде. Помещики; сенаторы, префекты, коммерсанты – все умоляют меня почтить их своим присутствием. А я выбираю, кого почтить. Ах, сукины дети! Они будут лизать мне пятки! Я вне себя от ярости. Лицемеры! Ханжи! Стоит только представить себе, как они начнут ползать передо мной, прямо лопаешься от злости.
Голос Инженера прерывается, сам он дрожит.
– О, знаю я их! Они на все готовы, на любые пакости! Каждый способен предложить мне свою жену, сестру. Знают, что я истинный рыцарь, а истинный рыцарь ни в чем не может отказать даме. Вот они и пользуются. Негодяи!
– Но не можете же вы отказаться от контракта. Дело есть дело, хозяин.
– Тем больше оснований заручиться гарантиями. Договор следует подписывать в присутствии свидетелей, потом заверить у нотариуса. Но где взять свидетелей? Где найти перуанца, способного давать правдивые показания?
– Учитель Сильвестре – серьезный человек, хозяин.
– Хороший человек, но не того масштаба. В этом предприятии должны участвовать люди значительные.
– Ну, а префект?
– Только его не хватало! Запомни раз навсегда: любой политический деятель мать родную за грош продаст.
– À отец Бенито?
– Отец Бенито – человек благочестивый, но он член ордена. Орден и приберет наше дело к рукам.
– А епископ Куско? Он иезуит. Уж его-то не обманешь.
– Папа! Как это я раньше не догадался! Папа будет свидетелем! Священники посещают умирающих. Они привыкли видеть смерть. Но нет, лучше не надо! Я и ему не доверяю.
– Но ведь папа наместник бога на земле, не можете же вы не доверять богу, хозяин.
– Бог сам по себе, а я сам по себе. Откуда я знаю, может, у папы свои счеты с богом? Я же не в курсе их отношений. А кроме того, зачем я разговариваю обо всем этом с тобой? Исчезни!
Светает. Инженер бродит между деревьями. Облюбовав местечко между двумя смоковницами, он расстегивает штаны… Вдруг слышатся рыдания. Инженер прерывает свое занятие. На прогалине стоит женщина в черной шали и старой шляпе. Женщина горько рыдает. Рядом с женщиной дети, едва прикрытые рваными короткими пончо, они тоже тихонько плачут.
– Что с тобой, дочь моя? О чем ты плачешь?
Увидав Инженера, женщина начинает рыдать еще громче.
– В чем твое горе? Кто тебя обидел? Ты в трауре?
Из-за вас плачу, сеньор.
– Я тебя не знаю.
Дети таращатся на Инженера глубокими, бездонными, словно пропасти, глазами.
– Я вдова, всего только и добра у меня, что мул да три осла. Больше ничего мне муж не оставил. Выборный Юкра велел продать скотину, чтоб тебе заплатить.
– Чтобы заплатить мне?
Слезы струятся по изможденному лицу женщины.
– К'ерос – селение бедное. И так есть нечего. Ради этого плана последнюю рубашку в заклад несем.
– Так почему же Юкра согласился на мою цену и ни слова не сказал? Я думал, он будет торговаться.
– Боялся, что вы откажетесь. Топографы не решаются связываться с сеньором Ябаром. Юкра и согласился на вашу цену.
Женщина поясняет сквозь слезы:
– Власти деньги собирают. Всех заставляют продавать, у кого что есть. У меня вот – скот. Тысячу солей я должна внести, а покупщики-то и пользуются, не дают настоящую цену.
