Диана Чемберлен - Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной
– Что? – спросила Маккензи у бабушки.
– Ты помнишь Лейси О’Нил? – спросила ее Нола. – Подругу твоей мамы.
– О, да. Здравствуйте.
– Маккензи, – Лейси пришлось заслониться от солнца, чтоб оно ее не слепило, – мне очень жаль, что с твоей мамой случилась эта трагедия.
– Все в порядке, – ответила девочка, как будто Лейси извинилась за то, что натолкнулась на нее в коридоре.
– Можно мне поговорить с тобой минутку? – спросила Лейси.
Маккензи помедлила. Было очевидно, что ей хочется остаться с подружками, но хорошие манеры взяли верх. Она поднялась. У нее была низкая талия, как у матери. Теперь у Лейси дома будет повседневное напоминание о Джессике. Мысль об этом вызвала печальную улыбку на губах Лейси. Маккензи неуверенно улыбнулась в ответ.
– Почему бы вам не пойти в ту спальню, откуда мы только что вышли, – предложила Нола. – А я вернусь в дом через дверь гостиной.
Лейси была благодарна Ноле за то, что она дала ей возможность побыть с девочкой наедине. Взяв ее за плечи, она направила ее в сторону стеклянных дверей. Девочка молча шла рядом, а Лейси думала о том, что она скажет ей, когда они окажутся в помещении.
Она снова села на обитый стул, а Маккензи залезла на кровать с ногами, как маленький ребенок, и, скрестив их, устроилась возле подушек. Она положила руки на колени, и Лейси увидела, что ногти у нее на пальцах покрыты облупившимся розовым лаком.
– Ты так сильно похожа на свою маму, – Лейси улыбнулась ей.
– Это для меня не новость, – сказала Маккензи, и в голосе ее послышалось легкое раздражение. Она оказалась немного ершистой, совсем не такой, какую Лейси предполагала увидеть. Она ожидала найти здесь покинутую девочку, которая пережила боль от потери самого важного человека в мире. Однако припухшие глаза с темными полукружьями под ними выдавали ее горе, несмотря на подростковую браваду.
– Ты помнишь меня? Мы встречались, когда ты гостила у бабушки, – спросила Лейси.
– Смутно, – призналась Маккензи. – Это у вас были тройняшки?
Лейси отрицательно покачала головой. Она понятия не имела, о ком говорила Маккензи.
– Нет, – сказала она. – У меня нет детей. Я думаю, когда твоя мама приезжала домой, у нас с тобой не было возможности проводить много времени друг с другом. Твоя бабушка присматривала за тобой, пока мы с твоей мамой куда-нибудь ходили.
Маккензи смотрела на нее с отсутствующим выражением лица.
– Досадно, – продолжила Лейси. – Мне бы хотелось, чтобы мы узнали друг друга получше.
– Зачем? – в голосе Маккензи была растерянность.
– Просто… ты дочь моей лучшей подруги.
– Тогда понятно. – Маккензи, наклонившись, чтоб лучше видеть своих подруг у бассейна, взглянула на стеклянные двери. Ей не хотелось продолжать разговор, и Лейси не могла винить ее. Она понимала, что не очень-то справилась со знакомством.
– Ты хочешь вернуться к друзьям, а? – сказала Лейси с улыбкой, хотя в глубине души чувствовала растерянность.
Маккензи кивнула.
– Ну, тогда иди. Было приятно повидать тебя.
Маккензи стремглав соскочила с кровати.
– До свидания, – пробормотала она, направляясь к двери.
Лейси еще минуту посидела в спальне. Улыбка сошла с ее лица. Она снова и снова проигрывала в уме жалкую попытку занять Маккензи разговором. Эта девочка принадлежала чужому миру, миру своих местных друзей.
– Джессика, – сказала она вслух, – о чем ты, черт тебя побери, думала?
На следующий день Мэри позвонила Амелии, чтобы сказать, что она наконец сообщила Маккензи об опекунстве. Сидя в гостиной у Амелии, Лейси слышала конец телефонного разговора, из которого явствовало, что Маккензи совсем не обрадовалась этой новости. Лейси ничуть не винила девочку.
В тот вечер она повела Маккензи пообедать. Маккензи отказалась разговаривать с ней в машине, которую она одолжила у Амелии, и, как только они уселись за стол в ресторане, поняла, что это было глупой затеей. Маккензи была не голодна. В меню не было ничего, что ей бы хотелось заказать, и она избегала смотреть на Лейси.
– Давай уйдем? – предложила Лейси после третьей попытки официанта принять у них заказ.
Маккензи изумленно подняла брови:
– Просто уйдем?
Лейси кивнула:
– Ты не голодная, я – не очень голодная. Давай-ка уйдем отсюда.
Маккензи вскочила с места и первой пошла к выходу из ресторана.
В машине Лейси включила кондиционер и отодвинула сиденье немного назад.
– Мы просто немного побеседуем, – предложила она.
Маккензи вытаращилась на нее.
– Мне не о чем с вами беседовать, – уперлась она.
– Я хочу, чтобы мы научились общаться по-другому. Я хочу узнать тебя поближе. В конце концов, ты будешь жить со мной.
Она опять закатила глаза.
– Это так глупо, – сказала она. – Не могу поверить, что мама так сделала.
– Но, может быть, это как раз и показывает, насколько мы были близки с твоей мамой. Настолько, что она завещала мне позаботиться о самом ценном, что у нее было.
На сей раз Маккензи закрыла глаза, как бы отстраняясь от Лейси.
– Маккензи, у нас тобой есть одна общая вещь, – попробовала зайти с другого конца Лейси.
– Моя мать? – с иронией заявила Маккензи.
– Кроме твоей мамы.
– Перестаньте называть ее мама, – заупрямилась Маккензи. – Она – моя мать.
– Ладно, – согласилась Лейси. – Кроме твоей матери.
– И что же это за вещь такая, общая, между нами?
– У меня тоже умерла мать, – сказала Лейси. – Я тогда была на два года старше тебя. Я думаю, возможно, твоя мама… твоя мать знала, что я как никто пойму, как тяжело пережить то, что ты сейчас чувствуешь.
– Если вы такая понятливая, значит, вы знаете, что мне нужно остаться здесь. Я хочу остаться в Финиксе.
– Я знаю это, детка.
– Не называйте меня деткой.
Лейси вспотела, несмотря на то что кондиционер был включен. Она даже опасалась, что машина Амелии перегреется. Ну что за погода!
– Маккензи, – сказала она, – я знаю, это тяжело, но нам надо довериться решению твоей матери, не так ли? Сейчас никто из нас не понимает, чем она руководствовалась, но мы обязаны сделать то, что она хотела.
Маккензи снова закрыла глаза, и, когда она заговорила, слова отскакивали одно за другим и ноздри ее раздувались:
– До меня не доходит, почему я не могу просто остаться здесь.
Лейси тоже не понимала этого. Она не понимала, во что вообще выльется странный план Джессики.
Она нажала на рычаг, чтобы подвинуть сиденье вперед, как было.
– Давай я отвезу тебя назад, к Мэри? – предложила Лейси.
– Хорошая идея.
Они ехали в тишине. Лейси была раздосадована собственной наивностью. Она представляла себе этот вечер совсем по-другому. Она знала, что Маккензи будет расстроена, но она планировала расспросить ее о ней самой, ее интересах, друзьях, хобби. Она планировала наладить контакт. Но вместо этого вбила клин в отношения между собой и девочкой.
На следующий день Мэри, Вероника и еще одна женщина, имени которой Лейси не знала, пришли к Амелии. Они прошествовали в маленькую гостиную, вмиг заполнив ее своим возмущением.
– Из этого ничего не выйдет, – заявила Мэри, садясь на диван.
– О чем вы говорите? – спросила Амелия.
– Мы пытались понять и уважить желание Джессики, – пояснила Мэри, – но Маккензи в полном расстройстве из-за этого. Она проплакала всю ночь. Уже одно то, что она потеряла мать, плохо, но еще ужаснее то, что ее хотят оторвать от родных мест и людей, которых она любит.
Лейси устала от того, что вынуждена защищать решение, которое она тоже считала странным.
– Я знаю, это может показаться…
– Это просто безумие, что Джессика оставила ее вам, – сказала третья женщина. – Она была так молода. У нее, вероятно, были какие-то романтические представления о том, чтобы оставить ребенка под опекой старой подруги. Но, Лейси… – она склонилась в сторону собеседницы, – вы не знаете Маккензи, и вы не знаете нас. Нашу группу друзей. Вы не знаете, насколько мы близки.
– Она не просила об этом, – попробовала вступиться за Лейси Амелия.
– Она вас не любит, – заявила Мэри в лицо Лейси.
– Она еще не знает меня, – поправила ее Лейси. – И вы правы. Я тоже еще не знаю ее. Но я узнаю. И я обязана этим Джессике. Я попробую.
– Но Маккензи никому ничем не обязана, – сказала Вероника. – И мы обсуждаем сейчас ее жизнь.
– Нельзя пробовать воспитывать ребенка, – возразила Мэри. – Вы или делаете это, или нет! – Она сложила руки на груди крест-накрест. – Нола нам все о вас рассказала, Лейси.
– Что вы имеете в виду?
– Она сказала, что вы общаетесь с дурной компанией. Вы спите со всеми парнями в городе.
Что-то внутри Лейси сломалось при этих словах, и она начала плакать. Она больше не могла справляться с этой враждебностью. Ей хотелось сказать: «Я раньше была такой, но я изменилась!»
Но она знала, что бесполезно оправдываться. Она встала и вытерла слезы рукой.
