Дженни Хан - Всем парням, которых я любила
Я сильнее прижимаюсь к ней. Мне нравится запах ее волос после ванной.
Ха. Ты даже никогда не моешь посуду. И никогда не убираешься в комнате. И ты хоть раз в жизни помогла сложить белье? Если ты не делаешь ничего из этого, как ты можешь нести ответственность за другое живое существо?
Китти сталкивает меня.
– Тогда я буду больше помогать!
– Поверю, когда увижу.
– Если я стану больше помогать, ты поможешь мне убедить папочку завести щенка?
– Если будешь помогать, – соглашаюсь я. – Если сможешь доказать мне, что ты больше не ребенок. – В январе исполнится десять. Вполне взрослая, чтобы помогать с работой по дому. Думаю, Марго слишком с нею нянчится. – Я назначаю тебя ответственной за уборку мусора из корзин наверху раз в неделю. И помощь со стиркой.
– Значит меня ждет прибавка карманных денег?
– Нет. Твоя награда – моя помощь в убеждении папочки завести собаку, а еще ты докажешь, что стала взрослой. – Я взбиваю подушку. – Кстати, я сплю сегодня здесь.
Китти быстро меня пинает, и я чуть ли не падаю с кровати.
– Это ты ребенок, Лара Джин, не я.
– Просто дай мне поспать здесь одну ночь!
– Ты стащишь на себя все одеяло.
Китти снова пытается вытолкнуть меня, но я размякаю и притворяюсь, будто бы уже сплю. Вскоре мы обе засыпаем по-настоящему.
В воскресенье вечером я делаю домашнюю работу на кровати, как вдруг раздается звонок с неизвестного мне номера.
– Алло?
– Привет. Чем занимаешься?
– Ммм… извините, но кто это?
– Это Питер!
– О. Откуда у тебя мой номер?
– Не беспокойся об этом.
А потом длиннющее молчание. Тягостное молчание… с каждой тикающей миллисекундой, пока никто из нас не заговорит. Но я не знаю, что сказать.
– Итак, что ты хотел?
Питер смеется.
– Ты такая застенчивая, Кави. Твоя машина все еще в ремонте? Может, я подвезу тебя до школы?
– Окей.
– В семь тридцать.
– Окей.
– Окей.
– Пока, – говорю я и вешаю трубку.
Глава 28
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Я РАНО БУЖУ КИТТИ, чтобы она могла заплести мне волосы.
– Оставь меня в покое, – произносит она, переворачиваясь на другой бок. – Я сплю.
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Можешь заплести волосы в корону? – спрашиваю я, присев на корточки перед ее кроватью.
– Нет. Только косу сбоку, и это все.
Китти быстренько заплетает мне косу, а затем заваливается обратно спать, а я иду выбирать себе наряд. Теперь, когда мы с Питером официально вместе, народ станет замечать меня, поэтому я должна носить что-то красивое. Примеряю платье с пышными рукавами в горошек вместе с колготками, но оно смотрится как-то не так. Как и мой любимый свитер с сердечком и маленькими помпончиками. Внезапно все выглядит таким детским. Наконец я останавливаюсь на цветочном платьице, которое заказала на сайте японской уличной моды с полусапожками. Напоминает лондонскую моду семидесятых.
Я сбегаю вниз в семь двадцать, и Китти уже сидит за столом в своей джинсовой куртке и ждет меня.
– Почему ты внизу? – спрашиваю я. Ее автобус придет не раньше восьми.
– У меня сегодня экскурсия, поэтому я должна приехать в школу раньше. Помнишь?
Я подбегаю к холодильнику и смотрю на календарь. Вот оно, написанное моим почерком: Экскурсия Китти.
Блин.
Я должна была отвезти ее, но это было до автомобильной аварии. У папы ночная смена в больнице, и он еще не вернулся домой, так что у меня нет машины.
– А может одна из мам заехать за тобой?
– Слишком поздно. Автобус отходит в семь сорок. – Лицо Китти покрывается пятнами, и ее подбородок начинает подрагивать. – Я не могу опоздать на автобус, Лара Джин!
– Ладно, ладно. Не расстраивайся так. За нами прямо сейчас должны заехать. Не волнуйся, окей? – Я отрываю зеленоватый банан со связки. – Давай выйдем на улицу и подождем его.
– Кого?
– Просто поторопись.
Мы с Китти ждем на крыльце, съедая зеленоватый банан напополам. Мы обе предпочитаем незрелые бананы коричневым в крапинку. Марго любит с крапинками. Я берегу их для бананового хлеба, но Марго проглатывает все кашеобразные помятые части. Содрогаюсь даже при одной мысли об этом.
Воздух прохладный, хотя сейчас только сентябрь и, следовательно, практически еще лето. Китти потирает ноги, чтобы согреться. Она говорит, что будет носить шорты вплоть до октября; таков ее план.
Уже семь тридцать, а Питера еще нет. Я начинаю нервничать, но мне не хочется волновать Китти. Решаю, что, если он не появится здесь ровно через две минуты, я пойду к Джошу и попрошу его подвезти Китти в школу.
Наша соседка через дорогу, мисс Ротшильд, машет нам, запирая входную дверь и держа в руке большой термос с кофе. Она бежит к своей машине.
– Доброе утро, мисс Ротшильд, – приветствуем мы ее хором. Я толкаю Китти локтем и говорю:
– Пять, четыре, три…
Черт возьми! – вскрикивает мисс Ротшильд. Она пролила кофе на руку. С ней такое случается, по меньшей мере, два раза в неделю. Не знаю, почему бы ей не пойти медленнее или, может быть, просто закрыть термос, или же не заполнять его до краев.
Именно в этот момент подъезжает Питер, его черный «ауди» сверкает еще сильнее при свете дня. Я поднимаюсь и говорю:
– Пошли, Китти, – и она плетется за мной.
– Кто это? – слышу ее шепот.
Его окна опущены. Я подхожу со стороны пассажирского сиденья и просовываю голову внутрь.
– Ничего, если мы подвезем мою младшую сестренку до школы? – спрашиваю я. – Ей сегодня нужно быть пораньше из-за экскурсии.
Питер выглядит раздраженным.
– Почему ты вчера об этом не сказала?
– Вчера я не знала об этом! – Я спиной чувствую, как позади меня ерзает Китти.
– Машина двухместная, – говорит Питер. Будто я собственными глазами не вижу этого.
– Знаю. Я просто посажу Китти к себе на колени и пристегну ремень поверх нас обеих, – за что папа убил бы меня, если узнал, но мы не собираемся рассказывать ему об этом.
– Ага, звучит по-настоящему безопасно, – язвит он. Ненавижу, когда люди язвят. Так низко.
– Всего две мили!
Он вздыхает:
– Хорошо. Забирайтесь.
Я открываю дверь и залезаю, укладывая сумку в ногах.
– Идем, Китти. – Я освобождаю ей пространство между ног, и она забирается. Крепко пристегиваю нас ремнем и обхватываю ее руками. – Не говори папочке, – наказываю я.
– А как же! – отвечает она.
– Привет. Как тебя зовут? – спрашивает ее Питер.
Китти колеблется. Это случается все чаще. С новыми людьми ей приходится решать: будет она Китти или Кэтрин.
– Кэтрин.
– Но все зовут тебя Китти?
– Все, кто знает меня, – произносит Китти. – Ты же можешь называть меня Кэтрин.
Глаза Питера загораются.
– А ты крепкий орешек, – говорит он с восхищением, которое Китти игнорирует, но продолжает мельком на него поглядывать. Он оказывает подобный эффект на людей. На девушек. На женщин.
Мы молча проезжаем свой район. Наконец Китти говорит:
– Итак, кто ты?
Я посматриваю на Питера, он же смотрит прямо перед собой.
– Я Питер. Парень, э-э твоей сестры.
У меня отвисает челюсть. Мы ничего не говорили о том, чтобы лгать своей семье! Я думала, мы будем притворяться только в школе.
Китти замирает в моих руках. А затем поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и орет:
– Он твой парень? С каких пор?
– С прошлой недели, – по крайней мере, это правда. Отчасти.
– Но ты ничего не говорила! Ни одного поганого слова, Лара Джин!
Я произношу автоматически:
– Не говори «поганого».
– Ни одного поганого слова, – повторяет Китти, качая головой.
Питер лопается от смеха, а я бросаю на него неодобрительный взгляд.
– Все произошло очень быстро, – предлагает он. – Едва было время рассказать кому-нибудь…
– Разве я с тобой разговаривала? – рявкает Китти ему в ответ. – Нет, не думаю. Я разговаривала со своей сестрой.
Глаза Питера становятся огромными, и я вижу, как он старается сохранить невозмутимый вид.
– Марго знает? – спрашивает она меня.
– Еще нет, и даже не смей говорить ей, пока я не скажу.
– Хм. – Кажется, Кити это немного приободрило, потому что для нее большое дело – узнать что-то первой, раньше Марго.
Мы подъезжаем к зданию начальной школы, и, слава богу, автобус все еще на стоянке. Дети выстроились в очередь. Я с облегчением делаю выдох, который сдерживала всю дорогу. Китти освобождается от моих объятий и выпрыгивает из машины.
– Хорошо провести время на экскурсии! – кричу я.
Она оборачивается и с упреком указывает на меня пальцем:
– Я хочу услышать всю историю, когда вернусь домой! – с этим заявлением она убегает к автобусу.
Я снова пристегиваю ремень.
– Ммм, не припомню, чтобы мы решили рассказывать своим семьям, что мы пара.
– Она бы все равно узнала когда-нибудь, я ведь теперь ваш личный шофер.
– Тебе не нужно было говорить «парень». Мог бы просто сказать «друг». – Мы все ближе к школе, еще два светофора. Я нервно тереблю косу. – Ты уже поговорил с Женевьевой?
