Лори Спилман - Слова, которые мы не сказали
Хорошо еще, что у нее нашлись деньги на дешевый мотель и двадцатка мне на кофточку. Пожалуй, мне надо было злиться на отца за то, что он допустил, чтобы его дочь провела выходные в таких условиях. Вместо этого я испытывала отвращение и нежелание повторения подобного. Вернувшись домой, я спросила у отца, почему у мамы нет денег.
– Ей не повезло, – ответил он. – Тебя не должно это удивлять.
Эта порция яда лишь усугубила положение, ведь наши отношения с мамой уже были отравлены. Я не могла простить, что она выбрала своего друга, а не меня.
Все те чувства, которые я должна испытывать к матери, – сострадание, жалость, забота, – нахлынули на меня в один момент. С каждой проезжаемой милей я все больше и больше убеждалась, что поступаю правильно. Я должна увидеть маму, должна сказать, что простила ее. В таком нер возном состоянии я вряд ли смогу дождаться утра.
Кто в мире захочет пить вино, произведенное в Северном Мичигане? Но каждые несколько миль мне попадались щиты, сообщающие об очередном винограднике. Недавно я где-то читала о том, что климат полуострова Олд-Мишен идеально подходит для выращивания винограда, но даже не представляла, что он растет здесь в таких масштабах. С другой стороны, чем людям здесь еще заняться? Поднявшись выше, я вижу наконец озеро Мичиган. Оно такое огромное, что кажется, будто перед тобой океан. Сбавляю скорость и любуюсь его синими водами. Песчаные пляжи заметены снегом, тут и там лежат огромные глыбы льда.
Я опять вспоминаю, как мы ехали в машине с мамой и Бобом и они рассказывали, как впервые увидели озеро Мичиган. Я сижу одна на заднем сиденье и отказываюсь смотреть туда, куда указывает Боб.
– Смотри, сестренка, вон оно. – Боб постоянно называл меня так, вызывая ненависть к этому прозвищу. – Разве не прекрасно?
Я не смотрела, хотя мне было очень любопытно. Я не могла доставить ему такого удовольствия. Это место должно вызывать чувство ненависти. Если мне понравится, моя решимость может ослабнуть. Тогда мне может понравиться и Боб, а папа этого не простит.
– Пойдешь со мной утром на рыбалку, сестренка? Можешь поймать окуня или даже двух. А то и сиг попадется. Ты пожаришь к ужину рыбки, да, Сьюзен? Нет ничего вкуснее сига из озера Мичиган.
Я, по обыкновению, промолчала. Неужели он действительно думает, что я встану в пять утра, чтобы с ним порыбачить? Пошел к черту, придурок.
Интересно, что могло бы произойти на этом пустынном берегу? Одна мысль заставляет меня содрогнуться. Что тогда послужило причиной? Я не знаю. Помню лишь, что в какой-то момент, незадолго до моего тринадцатилетия, Боб стал невыносим. Летом, когда я увидела его впервые в нашем доме, он мне почти понравился. Я стояла и смотрела, как он ломал шкафы в кухне. У него были мускулистые, загорелые руки. Через пару дней он дал мне защитные очки и каску и назначил своим помощником. Сказал, если я уберу за ним после окончания работы и принесу ему холодный чай, получу пять долларов. Тогда он называл меня Анной. Только после того, как стал встречаться с моей матерью, придумал мне дурацкое прозвище «сестренка». Но ничто тогда не могло заставить меня изменить решение. Он был врагом, и я с презрением относилась ко всему, что он делал, – к каждому жесту, слову, похвале.
Я испытываю шок, когда въезжаю в Харбор-Ков. Некогда сонная рыбацкая деревушка превратилась в небольшой городок. По тротуарам прогуливаются модные женщины в красивых куртках и пальто, у них в руках дизайнерские сумки. Я замечаю хорошо оформленные витрины, вижу магазин «Эппл», художественную галерею, ресторан с доской у входа, на которой написано меню дня.
Город хорош, как картинка. Передо мной сворачивает налево белый «бентли». Когда же Харбор-Ков успел стать таким шикарным местом? Неужели моя мать может позволить себе здесь жить.
Мне становится не по себе, и я изо всех сил сжимаю руль. А что, если она уже здесь не живет? Адрес из справочника мог быть старым. Что будет, если я ее не найду?
Внезапно меня осеняет. За три недели я проделала путь от ненависти к матери до щемящей тоски по ней и непреодолимого желания увидеть и простить. Как бы то ни было, мне надо дождаться утра. Я не хочу рисковать и наткнуться на Боба.
Глава 10
Я дергаюсь и нервничаю, когда веду машину по Харбор-Ков на север по Пенинсула-Драйв. За окном мелькают виноградники, и я улыбаюсь, когда замечаю вывеску «Мерло де ля Митен». «Мерло из Варежки». Смешно. Ведь варежка – одно из прозвищ штата Мичиган. Приятно, что эти виноделы с юмором относятся к своей продукции. Уже двадцать минут четвертого, и я мечтаю о бокале вина и чистой дамской комнате. Следуя указателям, поднимаюсь вверх по холму и подъезжаю к огромному, похожему на сарай зданию с большой площадкой для стоянки напротив входа.
Я выхожу из машины, потягиваюсь и вскрикиваю от удивления, когда оглядываюсь, чтобы понять, куда попала. С вершины холма узкого полуострова открывается восхитительный вид на припорошенные снегом террасы виноградников. Чудь дальше выстроились ровными рядами – как дети на школьной линейке – вишневые деревья, готовые к долгому ожиданию цветения и созревания плодов. И фоном всему этому великолепию стали синие воды озера Мичиган.
Ослепительный вид неожиданно напоминает о голоде. Спешу к входу, чтобы выяснить, открыто ли заведение. Единственное, что я сегодня ела, – маленький пакетик крекеров в самолете. Представляя себе тарелку с аппетитным сэндвичем и бокал вина, я увеличиваю темп.
Тяжелая деревянная дверь открывается со скрипом, и я оказываюсь в тускло освещенном помещении. Толстые дубовые стропила на потолке и массивные стойки подтверждают, что когда-то это был амбар. Полки по периметру уставлены бутылками с вином, на стойке возвышается старомодный кассовый аппарат, но никого из служащих не видно. Видимо, владелец не боится ограбления.
– Эй! – кричу я и прохожу сквозь арочный проем в другой зал. В огромном камине пылает огонь, деревянный пол, круглые массивные столы, но за стойкой бара, выстроенной из старых винных бочек, тоже никого нет. Все прекрасно, но не могли бы мне здесь налить бокал вина.
– Здравствуйте! – произносит мужской голос. Он выходит из-за перегородки и вытирает руки о фартук, весь покрытый розовыми пятнами.
– Добрый день, – киваю я. – Я могу у вас пообедать?
– Разумеется.
Передо мной стоит высокий мужчина, с копной непослушных темных волос, сорока с чем-то лет, и смотрит на меня так, будто действительно рад видеть. Я решаю, что он винодел.
– Присаживайтесь. – Он машет рукой в сторону столов. – Постараемся найти для вас местечко. – Он широко улыбается, и я невольно смеюсь в ответ. У бедняги не идет бизнес, но, по крайней мере, есть чувство юмора.
– Хорошо, что у вас затишье, – говорю я. Обойдя стол, я устраиваюсь на кожаном табурете, и мужчина протягивает мне меню.
– Мы не закрываемся в межсезонье. Но с начала года до мая работаем только по выходным и особым случаям.
– О, простите, я не поняла. – Я делаю попытку встать, но мужчина кладет руку мне на плечо.
– Не беспокойтесь. Я работал на кухне, придумывал новые супы. Мечтал, что сюда кто-то забредет. Согласны стать подопытным кроликом?
– Ну… в принципе да. Не возражаете, если я сначала вымою руки?
Он указывает куда-то в сторону.
– Первая дверь.
В идеально чистой туалетной комнате пахнет лимонным освежителем. У раковины расположились пузырьки с ополаскивателем для рта, лаком для волос и вазочка с шоколадными конфетками с мятным кремом. Не удержавшись, разворачиваю одну. Как вкусно. Беру целую горсть и бросаю в сумочку: будет что пожевать во время завтрашнего перелета.
Брызгаю водой на лицо, смотрю на себя в зеркало и в ужасе отступаю назад, шокированная тем, что вижу. С утра я не подумала о макияже и не выпрямила волосы. Достаю из сумочки заколку, собираю волосы в хвост и достаю блеск для губ. Открыв его, замираю. Я нахожусь черт знает где, неужели и здесь должна постоянно думать о лице? Бросаю блеск в сумку, беру еще горсть конфет и открываю дверь.
На столе уже появился бокал красного вина и корзина с хлебными палочками.
– Мерло, – с гордостью говорит хозяин. – Две тысячи десятый год. Мое любимое.
Я поднимаю бокал и подношу к носу. Запах дурманящий и острый. Вращаю бокал, вспоминая, зачем надо так делать. Мужчина смотрит на меня с улыбкой. Издевается?
Я поворачиваюсь к нему.
– Вы надо мной смеетесь?
– Что вы, – смущается он. – Просто… Извините.
– Конечно, – усмехаюсь я. – Я веду себя так, как все небольшие знатоки вина. Вот, вращаю бокал.
– Нет же. Хотя вращать совсем не обязательно. Но все так делают. Пусть делают. – Он запинается и продолжает: – Я улыбаюсь, потому что… – Он указывает взглядом на мою сумку. Она открыта, и каждый может увидеть лежащую в ней горку шоколадных конфет.
Я чувствую, что краснею.
– О, простите. Я…
