Андреа Фациоли - Как ограбить швейцарский банк
Но ты взялся за гуж, Контини, не говори, что не дюж. Он перевел взгляд вниз, на кота. Осторожно, не особо-то остроумничай. Что поделать, ты ведь знаешь, что для котов без воровства нет жизни… Сыщик, ты делаешь шаг вперед! Кот начал есть, мурлыча.
Шаг вперед? Контини в этом сомневался. Кто-то считает, что ограбление банка это борьба с системой. Или, может быть, прорыв в жизни, отстаивание свободы. Но ему так не казалось. Для него свобода была не бегством и не разрывом, а возможностью искать и находить.
Гостиная была завалена вещами. Чтобы добраться до телефона, Контини пришлось отодвинуть фиолетовую велосипедную раму, большую карту мира и терракотового орангутана. Потом он снял трубку и улегся в гамак у окна. Голос Франчески ответил после первого гудка.
– Алло.
– Контини.
– О, Контини, привет! – воскликнула Франческа. – Что поделываешь сегодня, дома сидишь?
– Работаю, помогаю тому другу, с которым ты познакомилась позавчера вечером.
– А, да.
Контини слегка улыбнулся. Франческа научилась не болтать лишнего по телефону. Но он ей все расскажет, когда они увидятся. В тот день он запланировал встречу в Локарно – с кем-то, кто знал еще кого-то, кто говорил, что на днях видел Марелли. Ладно, придется пойти на это проклятое ограбление. Но приглядывать за Марелли, как подсказывал Контини инстинкт, в любом случае – дело нужное.
– Ты в Локарно? – спросил он у Франчески.
– Да, навожу у себя порядок.
– Может, загляну.
– Пообедаешь у меня?
Франческа жила в Локарно. Временами она перебиралась к Контини, но иногда предпочитала дать ему возможность повариться в собственном соку. Контини принял приглашение: они договорились встретиться на Пьяцца Гранде в половине первого.
Закончив разговор, Франческа посмотрела вокруг. Квартира напоминала поле боя. Картонные коробки с книгами, нагроможденные повсюду. Так всегда бывает, когда вещи из двух домов стекаются в один.
На кухне имелись пара пакетов макарон, помидоры, цветная капуста, морковь, салат и немного сыра. Обед она соберет, так или этак. То, что она жила немножко в Милане, немножко в Локарно и немножко в Корвеско, время от времени заставляло ее чувствовать себя кочевницей. Правда, все перемещения охватывали несколько десятков километров.
Но теперь с Миланом покончено, подумала она, собирая в кучу кухонные принадлежности, перед тем как поместить их в буфет. Она вытерла пот со лба. На ней были только шорты и футболка, и все-таки она потела. К концу августа самая раскаленная пора уже миновала, но Локарно, изнуренный кинофестивалем и наплывом туристов, еще плавился в череде жарких дней.
Освободив стол, она откопала скатерть в глубине платяного шкафа. Наконец квартира снова приобрела человеческий облик. Она накрыла на двоих. Потом задвинула огромные коробки в угол гостиной. Приняла душ и надела легкое светло-желтое платье с коротким рукавом, длиной до колена.
Пальмы на берегу озера выглядели слегка умиротворенно, как будто подозревали, что не за горами осень. Но ватаги туристов еще роились по улицам центра. После площади Дзордзи Франческа поехала короткой дорогой через улицу Панелле и улицу Галлинацца. Ей нравилось подъезжать к Пьяцца Гранде сверху, пробираться через переплетение улочек, напоминавших ей кулисы какого-нибудь крупного театра, с их суетой и весельем.
Приоткрытые подъезды и тихие внутренние дворы, едва оживляемые струйкой воды из фонтана. Магазины безделушек и этнических товаров, рестораны, которым удавалось пристроить столик даже под водосточным желобом. Углы улиц с приманками для туристов и ювелирные лавки, расположившиеся под портиками. Франческе нравилось любопытствовать, прислушиваясь к обрывкам разговоров и воруя ракурсы повседневной жизни. Возможно, она тоже, как Контини, любила всюду совать нос. Возможно, поэтому они и ладили.
Она спустилась по улице Маркаччи. Контини ждал ее в баре, что сбоку от муниципалитета. Или, точнее, был занят беседой с каким-то незнакомым ей типом. Франческа подождала, пока он закончит разговор, потом подошла к Контини сзади.
– У вас свободно?
– Может быть, – ответил он, не оборачиваясь. – А вы свободны?
Франческа улыбнулась и нагнулась поцеловать его, прежде чем сесть. Контини знаком подозвал официанта.
– С кем это ты говорил? – спросила она.
– С приятелем Маттео Марелли, – отозвался Контини. – Ты что будешь?
Они заказали четверть литра розового мерло. Перед ними Пьяцца Гранде блестела на солнце. Это была не столько площадь, сколько пляж, громадная пробоина в сердце города. И обитатели Локарно, гадая, что с ней делать, приспосабливали ее то под парковку, то под кинозал, то под каток. Пока они ждали вино, Франческа спросила:
– Так ты нашел его, этого Марелли?
– Пока нет. Но тот, с кем я говорил, работал с ним и хорошо его знает.
– И ему известно, где Марелли?
– Нет, но он мне сказал, что видел его два раза в Локарно. Он заинтересовался и стал наводить справки. Думает, там попахивает какой-то аферой. Но никто ничего не знает…
– Марелли прячется здесь, в Локарно?
– Где-то в округе. Похоже, его видели в долине Маджа.
– И по-твоему, дочь твоего друга тоже там?
– Как знать…
Появился официант с вином. Обычно Контини ничего ей не рассказывал о своей работе. Но для этого раза он сделал исключение. Вначале Франческа задалась вопросом почему. Может быть, потому, что речь шла не о работе, поскольку он искал дочь друга.
И еще, тут была эта история с ограблением банка.
Франческа не верила, не могла поверить. Но Контини повторил:
– Я серьезно, Франческа.
– Это невозможно!
– Я не могу бросить Жана, понимаешь? Не могу.
– Но он хочет украсть деньги! Украсть!
– Если бы я мог обойтись без этого…
– Но… но ты не вор!
– Нет. – Ей показалось, что Контини, оставаясь серьезным, все же улыбается. – Я не вор. Я должен помочь Жану.
– Как вы познакомились?
Ну вот, она спросила напрямик. В предыдущие дни она уже несколько раз пыталась выяснить это полунамеками, но Контини превосходно умел не замечать полунамеков.
– Прошла куча времени. Знаешь, что меня там смущает?
Уходить от прямых вопросов он тоже был мастак.
– Марелли, как мне кажется, не из тех, кто похищает женщин. Может статься, именно он – автор идеи с ограблением, но тогда почему Форстер поручил ему еще и ведать отношениями с Сальвиати?
– Возможно, потому, что он ему доверяет.
– Доверие? Это не про Форстера. Та женщина позавчера сказала мне, что Марелли звонил девушке по имени Лина. А если это дочь Сальвиати?
– И что тогда?
– А то, что Лину не похищали. Что между Линой и Марелли существуют какие-то особые отношения, суть которых мне хотелось бы понять…
Франческа вздохнула. История становилась сложной. Сложные истории к Контини будто липли.
– И что ты думаешь делать?
– Беда в том, что времени мало. – Контини допил вино и посмотрел сумму счета. – Форстер нервничает и хочет, чтобы ему ограбили банк.
– Не могу я в это поверить! Ну как можно ограбить банк здесь, в Швейцарии?
Контини оставил деньги на столе. Они пробрались между столиками и пошли крытой галереей.
– Я тоже не знаю, как это делается, – проговорил Контини чуть погодя. – Жан придумает как.
– А мы хотим стать соучастниками?
– Жан попросил меня… Эй, что значит «мы»?
– Контини, ты ведь не думаешь, что я сдам назад?
– Франческа…
– Мне просто не хочется носить тебе апельсины в тюрьму!
– Но это дело рискованное и…
Франческа поцеловала его в щеку, оставаясь серьезной.
– Если ты – одному Богу известно как, – если ты ограбишь банк, я буду с тобой. Ясно?
Контини кивнул. Оба помолчали. Потом Франческа улыбнулась:
– Пойдем домой, накормлю тебя чем-нибудь.
Мужчины и женщины жили там. Лина никак не могла в это поверить. Посреди этих обрывов, этих валунов, на фоне огромных гор, загораживающих небо. Зажатые в каменных домах, собранных в кучки, жители долины Бавона косили траву на сено, ели каштаны и, в общем, перебивались худо-бедно многие годы.
Теперь долина казалась необитаемой. Лина знала, что это не так, что пониже, вдоль шоссе, бродят стаи туристов. Но здесь, наверху, они с Маттео были наедине со своими страхами.
Поэтому, когда в лесу она услышала у себя за спиной шаги, ее охватила паника. Это не мог быть Маттео, которого она только что оставила в доме за разведением огня. Лина повела себя так, будто что-то забыла, и пошла назад.
Страх пронизывал каждое движение, каждое слово. Лина не могла позволить себе даже прогулку. Но почему она дала себя запугать до такой степени? Сломанная веточка – и она обмирает! Да разве может быть кто-то там, в гуще леса, подумала она, а к тому же… да если бы и был?!
Она замедлила шаг, стараясь успокоиться. Но в этот момент кто-то положил ей руку на плечо. Лина резко остановилась.
– Куда ты идешь?
Она не узнала голос, но была уверена, что уже слышала его.
