Донна Тартт - Маленький друг
Он радостно рванулся к лестнице, но его еще слегка пошатывало, и не успел он опомниться, как – хрясь! – под ним провалилась гнилая доска. Мир вдруг покосился: диагональный крен серых досок, голубое небо. Дэнни, бешено размахивая руками, попытался было восстановить равновесие, но доски в ответ затрещали еще сильнее и Дэнни провалился по пояс.
Плававшую лицом вниз Гарриет вдруг затрясло. Она все пыталась украдкой повернуть голову, так чтобы можно хоть капельку дышать носом, но ничего не получалось. Легкие не выдержали, безудержно задергались, требуя воздуха, а если не воздуха, так хоть воды, и когда у нее сам собой вдруг раскрылся рот, Гарриет, сотрясаясь от дрожи, вынырнула на поверхность и задышала – вдох вдох вдох.
На нее навалилось такое огромное облегчение, что она чуть снова не ушла под воду. Одной рукой она кое-как уперлась в осклизлую стену – и хватала, хватала, хватала ртом воздух, восхитительный воздух, чистейший, сочный воздух, воздух, который лился в нее, будто песня. Она не знала, где Дэнни Рэтлифф, не знала, видит ли он ее, и ей было на него наплевать, теперь важнее всего на свете было дышать, и даже если это ее последний вздох, то и ладно.
Над головой раздался громкий треск. Гарриет сразу вспомнила о пистолете, но даже не шевельнулась. “Да пусть он меня пристрелит”, – думала она, задыхаясь, чуть не плача от счастья, все лучше, чем утонуть.
На темную воду упал луч света – ярко-зеленый, бархатный, Гарриет вскинула голову и увидела дыру в крыше, из которой торчали ноги.
Щелк – и доска переломилась.
Вода стремительно надвигалась на Дэнни, и его замутило от страха. В голове промелькнул какой-то давний совет отца: мол, надо задержать дыхание и рта не раскрывать. Но тут вода хлынула ему в уши, и он зашелся в беззвучном крике, с ужасом глядя в зеленую воду.
Дэнни тонул. Наконец – о чудо – его ноги коснулись дна. Дэнни подпрыгнул, размахивая руками, отплевываясь, карабкаясь сквозь воду, и торпедой выскочил на поверхность. Подпрыгнул он высоко, поэтому успел глотнуть воздуха, но тотчас же снова ушел на дно.
Мутный мрак, тишина. Казалось, что над головой у него воды всего с фут, не больше. Она сияла над ним ярким зеленым светом, и он подпрыгнул снова, прорезал слои зелени, которые становились все бледнее и бледнее, и шумно выскочил обратно к свету. Прыгалось вроде получше, когда он прижимал руки к бокам, а не бил ими по воде, как пловцы делают.
Он прыгал, дышал и пытался сориентироваться. Бак был залит солнцем. Свет струился сквозь пролом в крыше, илистые, зеленые стены выглядели омерзительно, жутко. Прыгнув еще раза два-три, он наконец увидел лестницу – она была слева.
Сумеет ли он до нее добраться, думал Дэнни, снова уходя под воду. Может, как-нибудь допрыгать, ну а что? Придется рискнуть, другого выхода нет.
Он снова вынырнул. И тут – его от ужаса будто ударило под дых, так резко, что он даже вдохнул не вовремя – он увидел девчонку. Он висела на нижней скобе лестницы, вцепившись в нее обеими руками.
Померещилось, что ли, думал Дэнни, снова погрузившись в воду – он захлебывался, перед глазами у него струились пузырьки воздуха. Девчонку он сначала даже не узнал, на миг ему почудилось даже, что это вовсе не она, а старуха – Э. Клив.
Кашляя и задыхаясь, он снова выпрыгнул наружу. Нет, это точно девчонка, не померла, значит – осунулась, вид, как у утопленницы, на больном, белом лице темнеют глаза. Дэнни снова провалился в темную воду, зажмурился, и ее лицо загорелось перед ним ярким оттиском.
Разбрызгивая воду фонтаном, он выпрыгнул наверх. Девчонка изо всех сил хваталась за лестницу, подтягивалась наверх, упершись в скобу коленкой. Вспенив воду, Дэнни рванулся, пытаясь поймать ее за лодыжку, но промахнулся, и вода снова накрыла его с головой.
Он снова прыгнул и достал до нижней скобы, но она была такой ржавой и скользкой, что выскользнула у него из пальцев. Он прыгнул еще раз, подняв обе руки, и на этот раз ему удалось за нее ухватиться. Девчонка лезла вверх, карабкалась что было сил, будто обезьянка. С нее ручьями лилась вода – прямо ему в лицо. Ярость придала Дэнни сил, и он рывком влез на нижнюю скобу, так что ржавое железо застонало под его весом, словно живое существо. Наверху девчонка уперлась ногой в скобу – и скоба прогнулась, Дэнни увидел, как девчонка оступилась, вцепилась в боковые перекладины, зашарила ногой в воздухе. “Лестница ее не выдерживает, – изумленно подумал Дэнни, наблюдая за тем, как она, нашарив опору и восстановив равновесие, добралась до верха и перекинула одну ногу через край люка, – а если лестница не выдерживает ее, то она не выдержит и…”
Скоба, которую Дэнни сжимал обоими кулаками, переломилась. И он, бреющим молниеносным движением – будто сухой лист, который ободрали с цветочного стебля – полетел вниз, сквозь проржавевшие скобы, и шлепнулся в воду.
Гарриет уперлась в край люка порыжевшими от ржавчины руками, выбралась наружу и, задыхаясь, рухнула на горячие доски. В далекой синей дали рокотал гром. Солнце скрылось за облаками, неугомонный ветерок затряс верхушки деревьев, и Гарриет зябко поежилась. Участок крыши от люка до лестницы частично просел, посреди прогнувшихся досок зияла огромная дыра. Гарриет дышала, захлебываясь, хрипло и шумно, и от этих панических звуков ее замутило, а когда она встала на четвереньки, бок у нее закололо острой болью.
Внизу в баке шумно заплескалась вода. Тяжело дыша, Гарриет легла на живот и поползла по крыше, огибая дыру. Сердце у нее то и дело сжималось, потому что доски опасно трещали и проседали под ее весом.
Она отползала к краю, все дальше и дальше – и как раз вовремя, потому что прямо под ней кусок доски отломился и плюхнулся в воду. И тут из дыры взметнулся целый фонтан брызг, вода разлетелась в разные стороны, капли попали Гарриет на лицо и руки.
Снизу взвился полузадушенный вой – булькающий, всхлипывающий. Помертвев от ужаса, Гарриет встала на четвереньки и проползла немного вперед. Когда она заглянула в дыру, голова у нее закружилась, но она не могла отвести взгляда. Сквозь прохудившуюся крышу в бак лился яркий свет, внутри все стало буйного изумрудного цвета, цвета трясин и джунглей, цвета заброшенных городов Маугли. Травянисто-зеленая ряска пошла трещинами, будто дрейфующая льдина, на матовой поверхности воды вздулись черные вены.
Буль! Из воды выпрыгнул Дэнни Рэтлифф, лицо у него побелело, он задыхался, волосы темными полосами прилипли ко лбу. Он вскидывал руки, пытаясь дотянуться, ухватиться за лестницу, но Гарриет, заморгав, увидела, что не было больше никакой лестницы. Она сломалась футах в пяти над водой, и теперь он никак не мог до нее допрыгнуть.
Гарриет с ужасом глядела, как он исчезает под водой – последней скрылась хватавшаяся за воздух рука с обломанными ногтями. Потом он высунул голову, но не полностью – веки у него вздрагивали, с губ срывался жуткий хлюпающий хрип.
Он видел ее наверху, он пытался что-то сказать. Он барахтался и трепыхался в воде, будто бескрылая птица, и, глядя, как он там изо всех сил бьется, Гарриет почувствовала что-то, чего не могла выразить словами. Вместо слов изо рта у него вырывалось неразборчивое бормотание, он размахивал руками и наконец скрылся под водой и исчез, так что сверху виднелись только волосы, похожие на пучок водорослей, да белые пузырьки, которые клубились на илистой воде.
Тишина, булькают пузырьки. Но вот он снова выпрыгнул из воды – лицо как будто бы оплавилось, вместо рта – черная дыра. Он хватался за обломки досок, но они не выдерживали его веса, и, когда он снова ушел под воду, в самую последнюю секунду их взгляды встретились. Он глядел на нее широко раскрытыми глазами, беспомощно, укоризненно – то были глаза скатившейся с гильотины головы, которую палач показывает толпе. Он шевелил губами, он пытался что-то сказать, вымолвить какое-то неразборчивое, клокочущее, хриплое слово, которое исчезло под водой вместе с ним.
От сильного ветра задрожали листья на деревьях, руки у Гарриет покрылись гусиной кожей, и моментально, одним мигом, небо потемнело и стало асфальтово-серым. Ливень накатил стремительным порывом, капли воды с грохотом раскатились по крыше, будто кто-то просыпал на нее гальку.
Дождь был теплый, проливной, как будто тропический, такие ливни в сезон ураганов приносило с океанского побережья. Он загрохотал по сломанной крыше, но даже этот грохот не мог заглушить бульканье и всплески, доносившиеся снизу. Капли дождя крохотными серебристыми рыбками скакали по поверхности воды.
Гарриет скрутило в приступе кашля. Она нахлебалась воды, и казалось, что пропиталась ее мерзким вкусом до самых костей. Теперь дождь хлестал в лицо, и Гарриет сплюнула воду на доски, перевернулась на спину, замотала головой: жуткие звуки, которые эхом метались по баку, сводили ее с ума – она вдруг подумала, что, наверное, эти звуки мало чем отличаются от тех, что издавал Робин, когда его душили. Раньше она верила, что все произошло быстро, чисто, никакого трепыханья, никакого мерзкого бульканья: просто кто-то хлопнул в ладоши – и все заволокло дымом. Она поразилась, до чего же это приятная мысль, до чего же прекрасно – исчезнуть с лица земли, исчезнуть прямо сейчас: пуфф, облачком дыма – мечта да и только. С лязганьем упадут наземь цепи.
