Миа Марч - Время прощать
– Она не знала… не совсем знала, – заметила Джун. – Помните, она сказала, что мечтала только об Америке? Ей хотелось приключений. А вместо этого девушка оказалась на сельскохозяйственной ферме в Айове.
– Все же я думаю, ты знаешь, что получаешь, – проговорила Лолли, глядя в окно. – Каким энергичным мог быть ее муж, когда она с ним познакомилась? Какой показал характер и напористость? Полагаю, он просто олицетворял для нее приключение. Тогда ей было достаточно уже одного того, что он – иностранец.
Кэт задумчиво посмотрела на мать.
– И как сказала Мэрил: «Мы – тот выбор, который мы сделали». – Кэт вздохнула. – «Совершишь ошибку и…»
– Интересно, а действительно ли она совершила ошибку? – воскликнула Кэрри. – У нее есть дети, да. И ферма красивая. Но она эмоционально одинока. Это высокая цена.
Все кивнули, соглашаясь. Изабел посмотрела за окно, на маяки в гавани.
«Я уже много месяцев эмоционально одинока. Гораздо дольше, если позволю себе вспомнить», – размышляла она.
– Мой любимый эпизод, – призналась Джун, – когда Клинт и Мэрил лежат на полу перед камином после того, как спали вместе, и она плачет и просит увезти ее куда-нибудь, где он был, куда-нибудь на другой конец света…
Кэт кивнула:
– И он увозит Франческу в ее родной город. Маленький город в Италии, где Клинт побывал, потому что тот показался ему красивым.
– Думаю, именно тогда Мэрил окончательно в него влюбилась, – вздохнула Джун. – Он вернул ей ее, вернул женщину, которой она чувствовала себя в душе, которую никто не видел – ни муж, ни дети.
– И она заставила его тоже снова испытать потребность – в ней, – добавила Лолли.
Изабел пристально посмотрела на тетку. Разлучница Кэролайн обладала чем-то, что стало важнее шестнадцати лет семейной жизни Эдварда и Изабел.
«Заставила ли она Эдварда нуждаться в ней? Что это была за потребность? Может, что-то другое. Возбуждение… Крутой новый секс…»
– Все равно их роман продолжался бы недолго, – пробормотала Изабел, хотя сама не очень в это верила. – А может, и долго. Но девяносто девять процентов – что нет, именно по той причине, которую назвала Мэрил. Она обиделась бы на Клинта за все, от чего он ее увез. Когда он сказал, что «такая уверенность приходит только раз в жизни», Мэрил поняла, что он мог говорить о ее уверенности, касающейся всего: ее самой, счастья ее семьи, о мире вокруг них.
«Интересно, как долго продлится роман Эдварда с Кэролайн? Несколько недель теперь, когда ему не нужно крадучись пробираться туда в шесть вечера?»
Эдвард сказал сегодня по телефону, что муж бросил Кэролайн несколько месяцев назад ради другой женщины. Изабел всегда считала, что незаконные отношения поддерживаются этой самой незаконностью, драматичностью ситуации, а не подлинным чувством. Но роман Мэрил и Клинта касался чувства.
– Меня глубоко задела одна из причин, по которой Мэрил осталась, – отметила Кэрри. – Она беспокоилась, как ее уход скажется на дочери. Ей ведь шестнадцать лет, она вот-вот впервые должна узнать, что такое любовь и отношения. И чему научила жизнь ее матери, полная тихого отчаяния?
Дочь в конце концов двадцать лет прожила в неудачном браке. Так, может, оставшись, она не совершила героический поступок?
– Мне очень нравится то, что она пишет в письме детям, – сказала Лолли. – Делайте, что должны, чтобы быть счастливыми. Это индивидуально. Думаю, героиня Мэрил была счастлива и несчастна, оставшись, как была бы счастлива и несчастна, уехав. В любом случае она попадала в ловушку и сделала честный выбор исходя из верных побуждений.
«Значит, вот что чувствовал Эдвард? Что он в ловушке? Что любит другую женщину, но в плену у жены, в плену обещаний?»
– Я считаю, ей следовало уехать, – печально проговорила Кэт. – Жизнь слишком коротка, разве не так все говорят? И разве теперь это не ясно?
– Слишком коротка, чтобы обижать людей, которых ты, по твоему заявлению, любишь, – возразила Изабел.
Кэт с удивлением на нее посмотрела, и Изабел захотелось извиниться. Но Кэт отвернулась, и Изабел не знала толком, что сказать.
– Однозначного ответа тут нет, – заметила Джун.
Слова «Мы – тот выбор, который мы сделали» снова и снова звучали в голове Изабел.
«Это правда, – поняла она. – Я выбрала перемену. Сделала выбор, разрешив разгореться в своем сердце крохотному огоньку желания ребенка. Решила поделиться этим с мужем, а не хранить в тайне. Сделав выбор, я нарушила договор».
– Думаю, Мэрил поступила правильно. – Лолли встала и начала собирать пустые бумажные формочки от кексов и просыпавшиеся зерна поп-корна. – Почему ее счастье должно быть важнее счастья мужа или детей? Почему ее счастье важнее, чем переживания детей от ухода матери? А как это непростое событие скажется на их жизни?
– Не могу согласиться, – не уступала Джун и поднялась, чтобы собрать стаканы. – Несчастье тоже накладывает отпечаток на жизнь. Дочь тому доказательство, не так ли? Я не говорю, что она могла просто убежать с Клинтом и повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов. Но предать себя, вот так разбить свое сердце…
«Не надо было вообще изменять мужу, – захотела крикнуть Изабел. – Если бы она не позволила себе влюбиться в Клинта…»
Но Изабел понимала, почему Мэрил это сделала. Изабел расплакалась.
– Изабел? – позвала Лолли.
– Я застала Эдварда с другой женщиной.
– Эдварда? – Джун ахнула.
– Мне очень жаль, Изабел. – Кэт погладила Изабел по руке.
– О нет, я не верю! – всплеснула руками Лолли.
Изабел рассказала про вчерашний день. О письме. О дурацком тесте для пасты и их годовщине. О том, как поднималась по тем белым ступенькам. О выражении лица Эдварда.
– И когда я наконец ответила сегодня на его звонок, он сказал, что дело там не просто в сексе. Это не просто роман. Он полюбил эту женщину, любил много месяцев, прежде чем позволил себе… – Изабел не смогла договорить до конца.
– О, Иззи, мне так жаль, – пробормотала Джун. – Мне теперь неловко от того, что я защищала их любовный роман в фильме.
Изабел посмотрела на сестру.
– Но разве его можно защищать? Потому что он якобы полюбил, это нормально? Он не предал меня и наши обеты? Все хорошо, потому что он полюбил?
Думаю, важно, чтобы ты знала: я ее люблю, Изабел. Дело тут не просто в сексе, это не просто жгучая страсть. Так я с тобой не поступил бы.
«Как мило с его стороны. Он поступил со мной так ради настоящего чувства».
Уверенность такого рода приходит только разв жизни…
«Очевидно, не один раз. Когда-то Эдвард был точно также уверен во мне. Теперь уверен в нахальной Кэролайн Ченоуит. По крайней мере пока».
Изабел подтянула колени к подбородку, обхватила их руками. Она уже не была той Изабел, которая в шестнадцать лет влюбилась в Эдварда. Она больше не была той напуганной девочкой, считавшей себя ужасной. Она больше не знала точно, кто она. В свой дом в Коннектикуте она не вернется – разве только собрать вещи и поделить содержимое большого дома. Можно подумать, ей хочется забрать мягкий и уютный плед, всегда напоминавший им с Эдвардом о Мэне. Или картины, которые они выбирали вместе во время медового месяца или на отдыхе.
«Что делать? Остаться в гостинице с теткой и оказывать необходимую помощь», – сказала она себе, поскольку нуждалась в надежном плане действий.
– Я рада, что ты с нами. – Лолли взяла ее за руку.
Изабел дала волю слезам. Лолли сильнее сжала ее руку, и на мгновение Изабел почудилось, будто за руки ее держит мать. Ничто не могло ей дать большего утешения.
Глава 5
После киновечера посуда была вымыта, в гостиной не осталось и следа поп-корна, а быстрый просмотр в Интернете материалов на тему «рак поджелудочной железы» и подбодрил, и напугал Джун, Изабел и Кэт, так что углубляться в исследования этим вечером они не стали. Джун сидела на балконе в комнате Кэт, глядя на гавань, на катера, на едва различимые белые и красные маяки. Перл оказалась права насчет того, насколько фильм может перенести в другую жизнь на пару часов.
«Мосты округа Мэдисон» так глубоко тронули Джун, что она еще не один час могла говорить о фильме. Но не о танце Мэрил Стрип и Клинта Иствуда под итальянскую оперу думала она сейчас. Думала она об этой сволочи Эдварде.
В тринадцать лет Джун понадобилось всего несколько месяцев, чтобы понять: «парень ее мечты», тот, о котором она разгадывала тесты в журнале «Семнадцать», тот, кого увела у нее более красивая и сексуальная старшая сестра, скорее парень-кошмар и ничтожество. Слова «Эдвард говорит» стали у шестнадцатилетней Изабел новым способом начинать предложения.
«Эдвард говорит, что сквернословие неприлично. Эдвард говорит, что от хлопьев в сахарной глазури, например, „Лаки чармс“, испортятся зубы и снизятся шансы попасть в Лигу плюща. Эдвард говорит, что каждый скорбит по-своему и не надо ему мешать…»
