Диана Чемберлен - Дурочка, или Как я стала матерью
Генри мог ловить крабов, даже не покидая дома. Достаточно было обойти вокруг причала и с помощью сети снять крабов с опорных столбов. По мнению Клэя, никто не пек таких вкусных крабовых пирогов, как Генри.
– Ты тут поосторожней, – сказал Клэй, вновь кивая на перила. – Я постараюсь не затягивать с ремонтом.
Генри любил хвалиться тем, что живет в доме, таком же древнем, как и он сам. В принципе он был прав: коттедж этот построили еще в двадцатых годах. Другое дело, что в сороковые дом сильно выгорел, да и от наводнений ему тоже досталось. Его все чинили и чинили, и очень скоро от первоначальной постройки не осталось и следа.
Несмотря на возраст, двигался старик весьма проворно. Вот и теперь он заспешил к машине впереди своего гостя. Но каким бы живым и сообразительным он ни был, забота о нем целиком и полностью лежала на плечах Клэя.
Генри Хазельвуд был дедом Терри. Это она стала заботиться о нем, когда тот состарился. Ее отец, сын Генри, умер четыре года назад, а мать жила в Кентукки, так что других родственников у старика здесь просто не было. Терри, впрочем, обожала деда и никогда не считала его обузой. Клэю тоже нравился Генри, но когда тебе двадцать девять, куда приятнее возиться с собственными детишками, а не со стариком. Но Клэй безропотно брал на себя эти заботы, ведь, кроме него, у Генри уже никого не было. В последние годы старик стал плохо видеть, и ему хватило здравого смысла не садиться больше за руль. Это значило, что Клэю частенько приходилось уходить с работы, чтобы отвезти Генри к врачу, в магазин, ну и, конечно же, в «Гриль Шорти», где тот мог поиграть в шахматы со своими старыми приятелями, Уолтером Лискотом и Брайаном Кассом.
Было в Генри нечто такое, что Клэй одновременно любил и ненавидел: тот все время напоминал ему Терри. У Терри и ее отца был особый изгиб бровей и разрез глаз. Эти же черты отразились и в лице Генри. Стоило Клэю взглянуть на старика, и перед ним, как живая, вставала Терри.
– Чем ты занимался сегодня с утра? – спросил Клэй, как только они выехали на Главную дорогу.
– А ты как думаешь? – спросил в ответ Генри.
– Опять ловил крабов?
– Ясное дело, – хихикнул Генри, – добывал себе ужин. Ну а ты чем занимался?
Клэй вздохнул. Подобные вопросы всегда заставали его врасплох.
– Чинил цистерну.
– Похоже, ты использовал свое время с большим толком.
– Так-то оно так, но цистерной не поужинаешь, – улыбнулся Клэй.
Генри рассмеялся, и в машине вновь воцарилась тишина. Генри был скуп на слова. С Клэем они говорили мало и только по делу. Клэя это вполне устраивало. В своих разговорах они никогда не упоминали о Терри, и это тоже было хорошо. Клэй ни с кем не желал говорить о Терри.
Он решительно отмел предложение отца записаться после смерти жены на прием к психотерапевту. Ну чем ему поможет врач? Он же не сможет воскресить Терри. Клэю удавалось скрывать от окружающих свои самые мрачные мысли и чувства. Он с головой погрузился в работу, не столько заполняя время, сколько убивая его.
Знакомые считали, что с ним все в порядке: на людях Клэй держался бодро и оживленно. Пожалуй, лишь Лэйси догадывалась о том, что поведение это во многом было наигранным. Сестра изо всех сил пыталась спасти Клэя – как спасала бы бездомного котенка. Или прибившегося к ним специалиста по маякам.
Этим утром, за завтраком, Лэйси внимательно посматривала то на него, то на Джину своими ясными голубыми глазами – в надежде на то, что Клэй по достоинству оценит их новую гостью. Клэю действительно нравилась Джина, но это лишь усугубляло его проблемы. Оставалось надеяться, что Лэйси не будет слишком настойчиво подталкивать его в этом направлении. Сестре хотелось найти в нем хоть какое-то уязвимое место после того, как ей не удалось вернуть его к работе спасателей. Спасатели. Клэя просто тошнило от этого слова. Причем в буквальном смысле. Пару дней назад ему пришлось даже выключить телевизор, когда ведущий стал рассказывать о команде спасателей, работающих где-то на другом конце света. Клэй, не в силах побороть тошноту, тут же ретировался в постель. Лэйси ни словом не обмолвилась при виде того, как он щелкнул пультом и поспешил наверх. Несколько месяцев назад она отправилась бы следом в надежде разговорить его. Но Лэйси быстро училась. Она давно уже перестала донимать Клэя расспросами о том, как он себя чувствует. Еще немного, и она вовсе оставит попытки спасти его. Судя по всему, помочь Клэю она не сможет, и это будет ее первая неудача.
– Только взгляни! – Генри кивнул в сторону нового рыбного рынка на Кроатанском шоссе. – Надо будет как-нибудь заглянуть туда.
– Похоже, неплохое местечко, – заметил Клэй.
Генри всю жизнь прожил на Внешних отмелях – с тех самых пор, как поселился здесь во время Второй мировой войны. Он влюбился в местную красотку и женился на ней. От этого брака родился один-единственный ребенок – отец Терри. Внешние отмели все разрастались и разрастались, но Генри никогда не жаловался, как это делали другие старики. Он никогда не рассказывал о том, что в прежние времена все было несравненно лучше, и не сетовал по поводу туристов, из-за которых летом тут было не протолкнуться. Ему нравились новые дома, магазины и рестораны – все то, что раздражало большинство старожилов. Генри мог часами бродить по супермаркету, изучая ценники на полуфабрикатах – их он предпочитал остальным продуктам. Очень скоро, отправляясь с Генри за покупками, Клэй научился брать с собой книгу. В противном случае он рисковал умереть в магазине от скуки. Еще одной страстью Генри были свежие морепродукты, так что пару раз в неделю Клэй отвозил его на рыбный рынок. Ну а теперь, после того как Генри углядел эту новую торговую точку, судьба его была предрешена: очень скоро ему придется листать свою книжку, прислонясь к стене нового рынка, пока Генри в упоении будет бродить между прилавками с рыбой.
О смерти Терри Клэй узнал во вторник, в самом конце ноября. К его собственным переживаниям присоединялась мысль о том, что нужно сообщить о случившемся Генри. Тот уже потерял жену и единственного сына, и вот теперь ему предстояло узнать о гибели любимой внучки. Клэй не мог нанести ему такой удар. Это Лэйси пришлось ехать в старый коттедж на берегу моря, чтобы сообщить Генри печальную новость. Клэй никогда не спрашивал у сестры, как именно отреагировал старик на это известие. Он просто не хотел этого знать. Но на протяжении пары недель, заезжая в очередной раз за Генри, Клэй видел, что глаза у старика такие же красные, как у него самого.
Парковочная площадка у «Шорти» оказалась под завязку забита машинами. На самом деле это был не столько ресторан, сколько кабачок местного розлива, и туристы каким-то образом узнавали об этом. Мало кто из приезжих заглядывал в это видавшее виды здание – разве что те, кому не терпелось открыть для себя настоящие Внешние отмели. Но и эти смельчаки задерживались здесь ненадолго – им хватало пары минут, чтобы понять, что они никогда не станут здесь своими. Особенно в задней комнате.
Комната эта, расположенная даже не в самом здании, а в пристройке, служила прибежищем для рыбаков, местных старожилов и тех парней, которые страдали от избытка свободного времени. В углу комнаты стоял потертый бильярдный стол, а по всему залу были расставлены шахматные и шашечные доски. Здесь же лежали колоды карт, а на стене висело два щита для игры в дартс. Оконные стекла за долгие годы потемнели от табачного дыма. Время от времени тут можно было встретить парочку местных девиц. Они обычно крутились возле парней, поигрывая в бильярд и выставляя напоказ обширное декольте (а порой и татуировку в виде розочки на обнаженном плече). Женщины эти, загорелые до черноты, и были обычно самыми заядлыми курильщицами.
Кенни, с которым они договорились встретиться за кружечкой пива, еще не было в ресторане, так что Клэй, не задумываясь, прошел с Генри в заднюю комнату. Парочка девиц играла в бильярд с парнем, который лишь недавно начал заглядывать сюда постоянно. Это был темноволосый молодой мужчина лет двадцати, руки которого сплошь покрывали татуировки. При виде Клэя женщины на секунду отвлеклись от игры. Он чувствовал на себе их взгляды, пока шел с Генри к тому столику, за которым уже расположились Уолтер Лескот и Брайан Касс. Для Клэя это внимание было настолько же привычным, насколько и несущественным.
– Ты опоздал. – Брайан с раздражением глянул на Генри своими голубыми глазами. Этот человек умел колоться не хуже морского ежа. Густая белая шевелюра его была встрепана с одной стороны, как если бы он долго спал на этом боку. Брайан нервно постукивал по шахматной доске своим длинным костлявым пальцем.
– Да хватит тебе, – фыркнул Уолтер. – Раз он тут, какие могут быть разговоры?
– Это я виноват, – заявил Клэй, хотя Генри и не ожидали к определенному часу. Он вытащил из-за соседнего столика стул и придвинул его к шахматной доске, чтобы Генри мог сесть.
