Эшли Родс-Кортер - Три коротких слова
К обеду я уже умирала с голоду. Кормили нас бутербродами с арахисовым маслом, иногда с вареньем, чаще – без; бутерброды с сыром считались изысканным угощением. Растворимый лимонад приберегался на случай приезда кураторов. Если по дому разносился запах ванили или шоколада, значит, к миссис Шпиц приезжают с проверкой, и угощение достанется лишь тому из детей, чей куратор прибывает. Продукты, которые миссис Шпиц получала по специальным талонам на детей, она раздавала родственникам, живущим по соседству. Дети практически голодали.
Много лет спустя, посмотрев фильм «Оливер», я подумала, знает ли кто-нибудь, что дети, живущие в приемных семьях в Америке в наши дни, тоже недоедают. Мальчики постарше, доведенные до отчаяния, пару раз ночью пробирались на кухню и таскали печенье. Прознав об этом, миссис Шпиц заперла провинившихся в их спальне, стеклянная раздвижная дверь которой открывалась в столовую.
– Ну-ка, покажите им, что у вас есть, – велела она, раздав нам по бутерброду.
Узникам пришлось смотреть, как мы едим свой скудный обед, потом – ужин. Кончилось тем, что миссис Шпиц установила в их спальне сигнализацию, которая срабатывала, если кто-нибудь пытался ночью выбраться из комнаты, а чтобы они не просились в туалет, поставила в комнату ведро.
Подозрительные запеканки миссис Шпиц я ненавидела всей душой. Когда она, зачерпнув сомнительного вида варево, готовилась плюхнуть его в тарелку, я как можно вежливее промолвила:
– Пожалуйста, я очень вас прошу, можно мне поесть хлопья?
– Ну, ладно. – Миссис Шпиц, криво ухмыляясь, насыпала в пластмассовую миску немного хлопьев и извлекла из холодильника пакет молока. Молоко тягучей струей полилось из пакета, и в миску с шумом плюхнулись белые комки. Осторожно неся полную до краев миску, я отошла к небольшому столику, за которым мы обычно ели, и поставила ее перед собой, естественно, расплескав молоко.
– Вот бы и мне чуть-чуть, – мечтательно протянул Люк.
С первого же глотка меня чуть не стошнило. Я помчалась к садовому шлангу и сполоснула рот. Когда я вернулась, то увидела, что Люк уже почти допил скисшее молоко.
– Люк! Это же гадость!
– А моему животику вкусно!
Не в силах сдержать подступившую тошноту, я ринулась к дому. Дверь, как обычно, была на замке. Я забарабанила в нее изо всех сил. Открыл мистер Шпиц, держа в руке салфетку.
– Мне надо! – выпалила я. Но не успела я добежать до туалета, как живот свело, и меня вырвало прямо на пол.
– Ты испоганила ковер! – провизжала миссис Шпиц. Она схватила меня за волосы и ткнула лицом в отвратительную лужицу. Не знаю, что было хуже всего: глоток скисшего молока, Люк, уплетающий эту бурду за обе щеки, рвота, последовавшее за ней унижение, резкий запах тошнотворной жижи или тщетные старания убрать за собой так, чтобы угодить миссис Шпиц. Кислый запах все не уходил, и миссис Шпиц поставила меня в угол.
Шпицы наказывали за малейший проступок. В кухне на вращающейся полочке с приправами стоял острый соус. Если миссис Шпиц казалось, что кто-то из детей дерзко себя повел, она насильно вливала соус прямо озорнику в рот, приговаривая: «Моя мама вымыла бы тебе рот с мылом, так что скажи спасибо, что это съедобно». Тот, кто пытался отбиваться или выплюнуть обжигающий соус, получал двойную порцию.
Я сделаю все, чтобы не навлекать на себя гнев этой мегеры, решила я. К сожалению, Люку недоставало ни здравого смысла, ни умения себя контролировать. Он ел что придется – до такой степени он оголодал. Миссис Шпиц заставала его, когда он жевал мыло, лизал зубную пасту или пытался пить шампунь, и «кормила» острым соусом. Люк ненавидел соус, но избегать наказания так и не научился.
– Собирайтесь, мы едем на пляж! Будут и другие семьи с детьми! – объявила миссис Шпиц с несвойственной ей веселостью. Она выделила нам ведерца, лопатки и прочие игрушки для песка. – Быстренько надевайте плавки и купальники!
Переодевшись, мы столпились во дворе, пока миссис Шпиц фотографировала нас на фоне одиноко растущих пальм, сначала поодиночке, затем всех вместе, как «одну большую и дружную семью». Хотя почти всю свою жизнь я провела в Тампе, откуда до Мексиканского залива было рукой подать, в последний раз меня возила на пляж еще тетя Лианна, когда мы жили в Южной Каролине.
На пляже миссис Шпиц вручила Митчеллу и Тоби надувную акулу. Митчелл тут же выхватил ее из-под носа у Тоби, и завязалась драка. Миссис Шпиц разняла мальчиков и велела им сидеть на подстилках. Мне удалось немного поиграть с акулой, но, когда остальные дети не сумели поделить игрушку, миссис Шпиц ее отняла и спрятала.
Мы с Дарлой отправились поближе к воде. Я принялась строить песчаный замок, аккуратно вынимая из ведерка влажный песок, и показала Дарле, как красиво украсить башенки. Ров с водой вокруг замка был почти готов, когда к нам, поднимая тучи песка, подбежал Люк. К несчастью, я знала его достаточно хорошо, чтобы предугадать его действия.
– Только попробуй! – прикрикнула я на него, но было уже поздно: одним прыжком братец сровнял мой замок с землей.
Откуда-то из мрачных глубин во мне поднялся гнев. Люк – вот причина всех моих несчастий! Я была бы с мамой, если бы не он! Схватив Люка за плечи, я как следует его тряхнула.
– Это было мое, понял? А мое – не тронь!
Кто-то из взрослых нас разнял.
– Вы живете у Агаты Шпиц, верно?
И мы понуро побрели к ней, готовясь к худшему.
Но вместо нагоняя миссис Шпиц изобразила искреннее беспокойство:
– Надо же, как вы раскраснелись! Сядьте-ка сюда, остыньте. – Она протянула нам по стакану прохладной газировки.
– И где вы только берете терпение, – покачала головой одна из приемных матерей.
– Их ведь разделили, бедняжек, а к тому же… – она сделала жест рукой, и ее перстни сверкнули на солнце, – деда застрелили… прямо на глазах.
Ее собеседница с любопытством взглянула на нас, как на редких животных.
– Даже не знаю, как вам это удается.
– Любви и внимания у меня в избытке, – ответила миссис Шпиц.
Образ мамы следовал за мной, словно тень. В уме я перечисляла все обиды – голод, кислое молоко, острый соус, – чтобы пересказать их на следующем свидании. В конце июня миссис Шпиц выдала нам с Люком наши лучшие вещи, которые хранились под замком, и сообщила, что нас повезут в город. Наверное, приедет мама, подумала я, а нам не говорят, чтобы мы заранее не обольщались.
В дороге миссис Шпиц пообещала:
– Будете вести себя хорошо – получите мороженое.
Во время встречи с куратором Люк барабанил ногами по ножке стола.
– Мороженое, – чуть слышно напомнила я.
– Вы смогли бы приехать снова пятого июля? – спросил мистер Феррис. – Или прислать за вами машину?
– Не беспокойтесь, – учтиво произнесла миссис Шпиц. – Как по-вашему, мне стоило бы остаться с ними?
– Думаю, не помешает, – ответил куратор. – Дети уже немного пообвыклись?
– Всякое бывало, но привыкают потихоньку. – Она понизила голос. – Надеюсь, М-А-М-А не запудрит им мозги.
– Вы так заботитесь о детях, что бы мы без вас делали! – ответил мистер Феррис.
Мама! Неужели миссис Шпиц правда думала, что я не в силах собрать по буквам такое простое слово? Увидеть маму в тот день нам не удалось, но я хотя бы знала, что она наверняка приедет. Я даже про мороженое забыла. Впрочем, миссис Шпиц пообещала его только потому, чтобы произвести на нашего куратора впечатление заботливой приемной мамаши.
Один из дней у Шпицев запомнился мне лучше всех остальных. Вечером мистер и миссис Шпиц повезли нескольких детей в город, а остальные остались с Мелиссой – то ли женой, то ли подружкой Рика, одного из сыновей миссис Шпиц. Он, как и другие дети Шпицев, жил в передвижном домике неподалеку. Мелисса приготовила нам бутерброды. После обеда мы с Дарлой затеяли на дворе нашу любимую игру – в принцесс.
– Не желаете ли отведать пирожное с глазурью? – Я протянула Дарле пластмассовую мисочку с камешками и листочками – воображаемым угощением.
Она взяла листочек и выпустила его из рук, даже понарошку не попробовав угощение.
– Вкусно, не правда ли? – как можно изысканней причмокнула я.
Раздался рев мотора.
– Во дает! – вскричал Митчелл, увидев, как Рик гоняет на своем спортивном мотоцикле по бездорожью, прямо напротив площадки для мальчиков.
– Ух ты! Ничего себе! – прокричал Тоби. Он бросился к забору, чтобы посмотреть на Рика поближе. Тот со всего разгона въехал в лужу, слегка забрызгав Тоби, чем привел его в еще больший восторг.
Мне тоже захотелось, чтобы меня обрызгали, и я, забыв обо всем, побежала к забору. Рик уже приближался; я подбежала ближе, подняла руки, и грязная вода обляпала меня с головы до ног. Картинно притормозив у края забора, Рик разогнался и, в угоду благодарным зрителям, проехался на заднем колесе. Мы одобрительно зашумели.
Внезапно кто-то ухватил меня за руку и потащил назад.
