Джонатан Кэрролл - Замужем за облаком. Полное собрание рассказов
– Малое дитя.
Разумеется, он имел в виду щенка, но, плохо соображая из-за недосыпания, употребил неверное слово. Хотя какое это имело значение – ведь щенки тоже детеныши, не так ли?
– А-а, недремлющий папочка! Поздравляю!
Теперь уже было слишком поздно, да и неловко пускаться в разъяснения: мол, речь всего лишь о щенке; мы завели щенка, который не дает мне спать по ночам.
В любом случае это не имело значения – обычный утренний обмен незначащими фразами. Джоанна удалилась, но через несколько минут принесла и поставила перед ним тарелку, на которой лежала пышная булочка с корицей.
– Это за счет заведения, – сказала она. – Вам нужно сладкое, чтобы подзарядиться энергией.
Булочка оказалась очень вкусной. Ну как теперь он мог сознаться в своей случайной оговорке? «Забудь, – сказал он себе, – это же такой пустяк».
Вернувшись домой, он рассказал жене о случившемся. Она сразу же спросила, почему он солгал официантке. Он сказал, что это вовсе не ложь; он просто ошибся, употребив неверное слово. Потому что очень устал. Это нельзя назвать ложью. Однако он и сам заметил, что начинает оправдываться.
– Нет, ты солгал! Ты заставил ее поверить, что у нас появился маленький ребенок. Не очень-то красивый поступок.
Он любил свою жену, но в ту минуту она ему не нравилась. Ей бы посмеяться над его оплошностью или, покачав головой, заметить, что все мы можем по рассеянности поставить себя в неловкое положение. Вместо этого она разозлилась и обрушилась на него с упреками. Он хотел ей возразить, но придержал язык.
А она не успокаивалась:
– Ты собираешься с ней объясниться?
– С кем, с официанткой?
– Да. Ты ей скажешь о собаке?
– Не знаю. Почему это для тебя так важно? Почему не оставить все как есть? Кому какое дело?
Жена несколько секунд молча смотрела на него, и он не понимал, что означает этот взгляд. Внезапно ему захотелось сделать что-нибудь абсурдное – к примеру, щелкнуть ее по носу или высунуть язык, – таким образом напомнив, что никто из них не безгрешен. На протяжении последних лет им обоим частенько случалось врать – как друг другу, так и окружающим.
Он умышленно не посещал ту закусочную в следующие несколько дней. Но однажды под вечер, возвращаясь домой, снова туда завернул. Клиентов обслуживала Джоанна. Он подумал: не сказать ли ей правду? Но опять же, зачем это нужно? Может, она уже забыла тот разговор, и тогда объяснение будет неуместным, а то и приведет ее в замешательство. В голове промелькнула фраза «не будите спящую собаку», вызвав у него улыбку. Ведь все это случилось именно из-за собаки, которая – как назло – не спала.
– Как там ваш беспокойный ребенок? – спросила Джоанна, подавая ему кофе.
– А? Да, он… э-э… уже лучше, спасибо.
– Как его зовут? Это мальчик или девочка?
– Э-э… мальчик. Его зовут Гарри. – Так на самом деле звали щенка.
Официантка скрестила руки на груди:
– Старинное имя – Гарри. И очень хорошее. Удачный выбор. Можно задать вам вопрос? Вы не против?
– Конечно задавайте.
Неосознанно он чуть сдвинулся назад на диванчике, как бы попятившись от нее. Джоанна этого не заметила.
– Скажите, это трудно? Я о ребенке – трудно с малышом? Мы с мужем все время это обсуждаем, но никак не можем решиться. Есть много за и много против.
Он ответил без задержки:
– Если ваш брак благополучен, представьте это таким образом: вы живете в уютном доме, который вам нравится, но однажды вдруг обнаруживаете в этом доме еще одну, совершенно незнакомую вам комнату. Это прекрасная комната, и благодаря ей ваша жизнь становится гораздо лучше, чем вы могли вообразить. Вот что значит иметь ребенка. Но если ваша семейная жизнь и так прекрасна, вы будете счастливы и без этой дополнительной комнаты.
На нее эти слова произвели сильное впечатление.
– Надо же! Как необычно вы все обрисовали. Спасибо.
Он постыдился сказать: «Пожалуйста». В действительности сравнение принадлежало его брату, который годом ранее описывал ему, каково это – завести ребенка. Но что еще он мог сказать? Сам он детей не имел, как не имел и собственного мнения на сей счет. А объяснение брата было лучшим из всех когда-либо им слышанных. И вот теперь он уже дважды солгал этой милой женщине: в первый раз насчет ребенка, а во второй раз – присвоив себе чужие слова.
К счастью, ее позвали к другому столику, и на этом их разговор прервался. А еще через несколько минут он заметил, что официантка смотрит на него из дальнего конца зала. В ее взгляде была смесь восхищения, одобрения и благоговейного «ах какой мужчина!». Он поспешно отвернулся, однако сел прямее и не удержался от самодовольной ухмылки, хотя глаза его были устремлены в пол. По пути домой он размышлял о ее взгляде, пытаясь вспомнить, когда в последний раз жена смотрела на него с выражением, хотя бы отдаленно напоминающим это.
К тому времени, когда со щенка сняли повязку, посетитель и официантка уже были на дружеской ноге. При этом никакого флирта, никаких многозначительных недомолвок и намеков, обычно сопутствующих взаимной симпатии. Но самым удивительным было то, что с каждой новой встречей оба все больше увлекались одной и той же личностью.
Впечатленная его аналогией между ребенком в семье и новой комнатой в доме, Джоанна (по натуре любознательная) захотела выяснить его мнение по самым разным вопросам. Она любила своего мужа, и жили они дружно, но здесь было нечто совсем другое. Не часто вы встречаете человека, имеющего особый, уникальный взгляд на жизнь, и общение с таким человеком позволяет вам увидеть многие вещи в новом свете. Друзья Джоанны не отличались от нее своими взглядами. Ее муж, преданный и работящий, был стопроцентным прагматиком, и в его мире не было места метафорам и поэтическим аналогиям.
Теперь же она познакомилась с человеком иного склада. О чем бы они ни беседовали, у него почти всегда имелось оригинальное суждение. Например, когда она спросила, какие фрукты ему нравятся, он ответил:
– Арбузы. Потому что они такие забавные.
Ну кто еще додумается назвать арбуз «забавным»? Однако сами по себе размышления над этой странностью ее развлекли – и, стало быть, позабавили.
Однажды она сообщила, что утром по пути на работу чудесным образом проехала пять перекрестков подряд на зеленый свет, ни разу не притормозив. Он понимающе кивнул и назвал это событие «мелкопрелестью», пояснив, что выдумал этот термин для мелких, но приятных неожиданностей, то и дело случающихся в нашей жизни, – вроде попадания в «зеленую волну» светофоров.
– Для меня «прелесть» – это слишком большое слово: мысль о чем-то прелестном целиком заполняет сознание. Ну а «мелочь», она… мелкая. Но если объединить два этих очень разных по смыслу слова, получается нечто среднее.
Он не знал, что уже после третьего их разговора Джоанна приобрела в ближайшем магазине канцтоваров простенький блокнот, чтобы записывать те его высказывания, которые казались ей особенно интересными. И всякий раз, когда у нее на работе выдавалась свободная минута, она с наслаждением раскрывала блокнот, чтобы корявым почерком сделать пометки типа: «новая комната – младенец в семье» или «мелкопрелесть». Как-то раз муж заметил блокнот в ее сумочке и спросил, зачем он ей нужен. Она сказала, что иногда записывает разные мысли. Он заинтересовался: какого рода мысли? Джоанне был приятен его интерес, и она объяснила, что иногда ей приходят в голову занятные вещи и, чтобы их не забыть, она делает записи в блокноте. В качестве примера она назвала слово «мелкопрелесть». Он выслушал объяснение с каменным лицом, а потом – чуть насмешливо – повторил странное словечко и улыбнулся, давая понять, что готов и впредь мириться с чудачествами любимой супруги.
Однако «мелкопрелесть» не была изобретением посетителя кафе, который просто позаимствовал это слово из лексикона своей жены и употребил в разговоре с Джоанной как идеально подходящее к случаю с зелеными сигналами светофоров. Но почему он не сказал, что слово придумано не им, а женой? Все из-за взгляда этой официантки. Ему нравилось это безмолвное, но откровенное восхищение, когда она улавливала его мысль и улыбка медленно расплывалась по ее лицу. Он где-то читал, что в общении с женщиной следующее по значимости удовольствие после занятия сексом – это заставить ее смеяться. Если так, то на третьем месте уж точно будет «вызвать ее одобрительную улыбку».
С того дня он уже никогда не был обычным собой при встречах с Джоанной. Разговаривая с ней, он становился более мудрым, остроумным и значительным человеком. Он становился той незаурядной личностью, какой всегда мечтал быть. Он использовал чужие слова и идеи, при этом давая понять, что все это выдумано им самим. Начитанный и обладающий хорошей памятью, он не затруднялся с подбором оригинальных высказываний или метких словечек на любую тему, затронутую в их беседах. И вскоре он уже с нетерпением ждал каждой новой встречи в закусочной – не только из-за благодарной слушательницы, но и потому, что там он на время становился (по крайней мере, в глазах этой женщины) тем, кем сам хотел бы себя видеть.
