Сара Груэн - У кромки воды
– Хм, – произнес Хэнк. – Похоже, носильщика тут нет.
– И это тебя удивляет, потому что?.. – спросил Эллис.
Хэнк взглянул на машину, изрядно осевшую под весом наших вещей.
Эллис подошел ко мне и протянул руки. Поднимая меня на ноги, он сказал:
– Иди в дом, сядь где-нибудь, и пусть этот мужлан принесет тебе выпить. Мы придем, как только со всем этим разберемся.
Я зашла в дом. Тяжелая деревянная дверь со скрипом подалась, и когда она, щелкнув, закрылась, я опасливо огляделась.
Бородача нигде не было видно, хотя он оставил на барной стойке слева от меня керосиновую лампу. Вдоль нее блестели пивные краны: Макюэн, Йонгстер, Мэксон, Гиннес – и еще несколько, на которых я не разобрала названия. На одном висела картонка, извещавшая, что этот сорт временно отсутствует.
Свет лампы мерцал на бутылках, стоявших на полках позади бара, отражаясь и умножаясь в зеркале за ними. Казалось, что там, дальше, такая же зеркально расположенная комната, и на мгновение я задумалась, не оказалась ли я не в той, где нужно.
Перед баром стояло несколько столов и стулья, у дальней стены на подставке высился радиоприемник. Низкий потолок лежал на толстых темных балках, пол был вымощен огромными каменными плитами. Стены были оштукатуренные, даже в тусклом свете лампы я видела неглубокие следы, оставленные кельмой. Окна закрывала толстая черная ткань, и я вдруг поняла, что фонарные столбы и бордюрные камни были выкрашены белым, чтобы машинам было легче передвигаться во время затемнения.
Справа я увидела большой каменный камин, перед которым была расставлена разномастная мягкая мебель. Викторианская, судя по виду: диванчик и два кресла, обращенных лицом друг к другу, на потертом восточном ковре, а между ними – низкий тяжелый стол. Каминную решетку покрывал ровный толстый слой пепла, но внутри все еще светился слабый рыжий огонек.
Я подошла к дивану и присела на самый край, протянув застывшие пальцы к углям. Пахло от них копченой грязью, а бревна, сложенные сбоку, были не деревянные. Я понятия не имела, что это такое. Прямоугольные, с бороздками, они были похожи на огромные батончики «Кэдбери» с хлопьями, всеми ценимое лакомство, которое присылала одной из моих одноклассниц английская бабушка.
Из ниоткуда возникла собака с жесткой серой шерстью, материализовалась прямо возле меня. Я оцепенела. Она была немыслимо здоровенная, худая, как борзая, с такой же горбатой спиной и поджарым животом. Она уставилась на меня скорбными темными глазами, поджав хвост под брюхо.
– Не бойтесь. Он вам зла не сделает.
Бородач вышел из двери за баром. Он взял лампу, пересек комнату и поставил передо мной на стол стакан чего-то пенящегося.
Низкий потолок подчеркивал его рост, но мужчина в любых условиях произвел бы впечатление. Глаза его, под такими же лохматыми, как борода, бровями, были поразительно голубыми. Он так и остался босиком и без рубашки, и это его явно не смущало.
– Так вы проделали нелегкий путь?
– Да.
Я инстинктивно потянулась поправить волосы, хотя, коль скоро я видела, что представляю собой от плеч и ниже, можно было легко догадаться, как я выгляжу.
Он кивнул в сторону стакана.
– Имбирное пиво. Чтобы у вас живот унялся.
– Спасибо, – ответила я. – Вы очень любезны.
Я чувствовала, что он на меня смотрит. Помолчав немного, бородач сказал:
– Вы, я так понимаю, слышали, что война идет.
Я привычно ощетинилась. Обернулась посмотреть, не слышит ли нас Эллис, но они с Хэнком все еще были снаружи, за закрытой дверью, спорили с водителем.
– Да, слышала.
– Ваш муж и его приятель на вид вполне крепкие.
– Мой муж и его коллега приехали проводить научное исследование, – сказала я.
Бородач откинул голову и расхохотался:
– Ну конечно. Охотники за чудовищем. Восторг. А я-то думал, вы туристы посреди войны.
Он поставил лампу на стол и указал на доску позади бара, на которой висели ключи.
– Можете взять второй и третий, или четвертый и пятый, или второй и шестой, если на то пошло. Мне все равно. И давайте побыстрее. Нечего мой фотоген жечь.
Я осмелела. Я в жизни не встречала такого грубияна.
– Вы про керосин, я так понимаю, – заметила я.
– Да уж сам знаю, про что, – отозвался он, повернувшись, чтобы уйти.
– Стойте, – поспешно сказала я. – Вы не хотите узнать наши имена?
– Да не особенно. Чего я хочу, так это лечь в кровать.
Он хлопнул себя по бедру.
– Коналл, thig a seo![3]
Пес подошел к нему, и они растворились во тьме позади бара.
Я все еще смотрела туда, где они пропали из виду, когда в дверь, пошатываясь, вошли Хэнк и Эллис, несшие дорожный сундук. Друзья уронили его на вытоптанные плиты и осмотрелись.
– Где выключатель? – спросил Эллис, прищуриваясь и оглядывая стены.
– Не думаю, что он тут есть, – сказала я.
Я следила, с какими глазами Эллис осматривает разные лампы и светильники по всей комнате. На них на всех были стеклянные шары – масляные, все до единого.
– Ты шутишь? Тут нет электричества?
– Думаю, нет, – сказала я.
Он, нахмурившись, посмотрел на радиоприемник.
– А это?
– Может, он работает от батареи. Не знаю, – сказала я. – Водитель не поможет вам с багажом?
– Он уехал, – ответил Хэнк. – Оставил все на дороге.
– Мог бы просто дать ему еще чаевых, – заметил Эллис.
– Я считал, что теперь твоя очередь, – отозвался Хэнк.
Эллис бросил на него злобный взгляд.
– Что? Это всего лишь деньги, – сказал Хэнк. – Ладно, как бы то ни было, теперь это уже не важно. Он уехал, а нам нужна помощь. Где этот прелестный шотландец?
– Уверена, он лег спать, – ответила я.
– Но нам нужна помощь. Ты не видела, куда он пошел? – спросил Хэнк, вытягивая шею.
Его глаза засекли дверной проем позади бара.
– Хэнк, бога ради. Просто оставь его в покое.
Глава 7
– Господи, Мэдди, что ты сунула в чемодан? Я говорил, чтобы ты чулки брала, а не золотые слитки, – сказал Хэнк, волоча за собой один из моих чемоданов, так что он бился о каждую ступеньку.
– Только самое необходимое, – ответила я.
Я стояла на вершине лестницы, держа лампу, пока Хэнк и Эллис заносили багаж. Я замерзла, меня тошнило, и лампа из-за этого раскачивалась. Я боялась, что споткнусь и подожгу ковер.
– А еще, судя по всему, якоря и наковальни, – заметил Хэнк, тяжело ставя чемодан и вытирая руки.
Его нагнал Эллис с двумя шляпными картонками.
– Это все, – сказала он.
– Вообще-то нет, – отозвался Хэнк. – Это все еще надо растащить по комнатам. Я не понимаю, почему Мэдди не дает мне поднять Пола Баньяна.
– Она не любит причинять неудобства персоналу, – сказал Эллис.
– Да почему нет-то? – спросил Хэнк, глядя на меня с удивлением. – Разве персонал не для этого?
– Ну, я бы сказал, что да, – ответил Эллис.
– Еще не поздно его позвать, знаешь ли, – добавил Хэнк.
– Поздно, – сурово прервала я. – Он сказал, что мы можем занять любые комнаты со второй по шестую, так что давайте просто это сделаем и ляжем?
– Хорошо, радость моя, – сказал Хэнк, посмотрев на ряд дверей. – Я просто заметил, что все пошло бы быстрее, если бы нам помогли. Не заводись.
Я, пошатываясь, двинулась к столу в холле, чтобы оставить там лампу. Голова у меня кружилась так же, как в тот миг, когда я сошла с корабля. Не знай я, что этого не может быть, я бы поклялась, что само здание ходит ходуном.
– А почему ты думаешь, что первый номер не входит в предложение? – спросил Хэнк.
Я обернулась и увидела, что он дергает запертую дверь.
– Хэнк, прекрати! Бога ради. Там, наверное, кто-нибудь спит, в твоем распоряжении любая другая комната.
Он продолжал крутить дверную ручку.
– Но что, если я хочу именно этот номер? Что, если он – единственный с приличной ванной…
Дверь распахнулась внутрь, вырвав ручку из ладони Хэнка. Он сделал широкий шаг назад, поскольку в коридор вылетела яркая молодая женщина с рыжими волосами – и при кочерге.
– Какого черта вам надо? – выкрикнула она с сильным акцентом.
Из ее волос торчали лоскутки ткани, одета она была в плотную белую ночную рубашку. Она встала перед Хэнком, сжимая кочергу обеими руками.
– Генри Уинстон Бойд, – невозмутимо ответил Хэнк и протянул руку: – Четвертый. А вы?
Она повернулась и закричала в сторону холла:
– Энгус! Энгус!
Хэнк сделал еще шаг назад, подняв руки в знак капитуляции.
– Постойте. Мы такие же постояльцы. Мы только что приехали. Видите?
Он указал на наш багаж, разбросанный по коридору.
Она рассмотрела его, взглянула на Эллиса и меня и наконец вернулась к Хэнку. Шагнула вплотную к нему, размахивая кочергой у него перед носом.
– Я тут не постоялец, – сказала она, обвинительно прищурившись. – Я Мэг, и я не дежурю до завтрашнего вечера. Так что я ничего до тех пор делать не стану – это всех вас касается.
С этими словами она вернулась в свою комнату и захлопнула дверь.
