Тим Тарп - Захватывающее время
В общем, я вот о чем: подозреваю, что сегодня я ей для чего-то понадобился. Холли, она, как мама. Обе хотят, чтобы я поддерживал связи, видите ли. «Все дело в том, с кем ты знаком», – любит повторять Холли. Только она не объясняет, какое именно дело, а я не спрашиваю. Кто-то может решить, что она просто пытается помочь мне подняться выше, но моя теория заключается в том, что на самом деле она хочет превратить меня в своего рода аксессуар к своему жизненному стилю. В многообещающего младшего братика, которым можно хвастаться перед своими многообещающими друзьями.
Среди автомобилей, стоящих перед ее домом, я узнаю только маленькую красную спортивную машинку. Она принадлежит приятелю Кевина, Джеффу, который владеет «Бумер Импортс» с офисом в Нормане, в миле от Университета Оклахомы. Теперь все ясно. Они хотят, чтобы я поступил в «альма-матер» Кевина и одновременно продавал красные автомобили с откидывающимся верхом разведенным мужикам среднего возраста, одержимым несбыточной мечтой превратиться в плейбоев.
В доме сестрица одаривает меня поцелуем в воздух – кажется, она считает, что так принято приветствовать друг друга в высшем обществе, – и ведет в гостиную, где все уже удобно расположились на диванах и в креслах с напитками в руках. Мне она, естественно, выпить не предлагает, но именно поэтому я и прихватил с собой «7Up».
Кроме Джеффа и его жены, присутствует еще человек пять, которых я не знаю и имена которых забываю сразу же, как только сестра представляет нас друг другу. Всех, кроме имени девушки – дочки Джеффа, как оказывается. Она, похоже, моего возраста, и у нее потрясающие рыжие волосы, я таких в жизни не видел. Ее зовут Ханна, и одного взгляда на ее нежную, как сахарная глазурь, кожу достаточно, чтобы у меня закипела кровь.
Возможно ли, спрашиваю я себя, чтобы Холли подумывала не только об устройстве меня на работу?
Если бы не Ханна, я бы поддался искушению помахать всем ручкой и усесться где-нибудь в уголке, однако сейчас я прохожу мимо всех гостей, обмениваясь рукопожатиями, и наконец добираюсь до конца дивана. Я задерживаю ее руку в своей чуть дольше, чем положено.
– Где я был всю твою жизнь? – говорю я, открывая в сияющей улыбке милую щелочку между передними зубами.
Она ничего не говорит в ответ, смущается, а потом поднимает на меня глаза, и я тону в их бездонной зеленой глубине.
Глава 14
В таких ситуациях приходиться сохранять хладнокровие. Нельзя просто втиснуться рядом с девчонкой и тут же начать к ней клеиться. Поэтому я сначала беру с блюда кусочек какого-то навороченного сыра, на который потратилась Холли, и сажусь на табурет возле барной стойки. Изредка бросая взгляды на Ханну, я делаю вид, будто меня интересует беседа.
Мужчины ведут беседы типа:
– Ну, ты ездил на Тахо[19]? Как поиграли в гольф?
– О, это была фантастика! У женщин тема другая:
– Ты заглядывала в тот маленький антикварный, что недавно открылся на углу Кущерайской и Райскокущской?
– Нет, а что там?
– О, это просто фантастика!
Я даю себе слово, что никогда не буду устраивать вечеринку вроде этой, сколько бы лет мне не стукнуло. И что, после окончания колледжа – именно это называется дружбой? Едва ли этих людей можно назвать друзьями, во всяком случае, в том смысле, который вкладывался в это слово во времена моего детства.
Наверное, все меняется, когда человек выходит в большой мир, и каждый день, в отличие от однообразной рутины школьных лет, приносит ему новый опыт. Но у этих людей нет понятных только им шуток и интересных только им давних историй и теорий о том, как работает вселенная, и многого другого. Между ними нет глубоких связей. Они почти не знают друг друга.
Какое-то время я тренирую свои экстрасенсорные способности, подзывая Ханну к столику с навороченным сыром, чтобы, наконец, заговорить с ней. Но совсем скоро выясняется, что талантов в этой области у меня совершенно нет: она продолжает сидеть на своем месте, прямая как палка, с руками, сложенными на коленях, и губами, застывшими в вежливой улыбке. Обычно мне редко бывает скучно – так уж у меня устроены мозги, – но сейчас, на этой вечеринке, меня начинает охватывать паника. Мне кажется, что если в ближайшее время ничего интересного не произойдет, я рухну с табурета и растекусь по полу. И тут я вспоминаю о косяке, который дал мне Рикки. Он мог бы придать вечеру некоторую остроту.
Ванная на втором этаже – та, что примыкает к спальне Холли и Кевина, – выглядит идеальным местом для того, чтобы там пыхнуть, но что я вижу, когда поднимаюсь туда? Прямо на огромном комоде стоит высокая бутылка скотча «Макаллан» тридцатилетней выдержки. Тридцатилетней! Вот вам весь Кевин. Он обожает пускать пыль в глаза, выставляя напоказ брендовые штучки, однако у него нет желания распивать эту трехсотдолларовую бутылку на столь малозначительной вечеринке. Конечно, ведь его босса-то здесь нет.
Я сам никогда не был любителем скотча, но мой «7Up» уже начинает казаться мне малость жидковатым. Ну и вообще, какова вероятность, что мне когда-нибудь доведется попробовать нечто подобное? Я как-то читал в одной статье в интернете, что шестидесятилетняя бутылка «Макаллана» продается за тридцать восемь тысяч долларов! И что из того, что эта еще не открыта? Я же не вылакаю полбутылки сразу.
Хотелось бы открыть ее так, чтобы Кевин ничего не заметил. И вот с этим проблема. Даже если я со всей осторожностью сниму печать, мне надо будет очень постараться вернуть ее на место. Я изучаю бутылку под разными углами, верчу ее туда-сюда, даже скребу печать ногтем, но безрезультатно.
В конце концов я решаю покурить, надеясь, что травка наведет меня на мысль. После пары глубоких затяжек голова начинает работать, и меня осеняет гениальная идея: можно отбить горлышко бутылки о раковину, выпить всю бутылку, не забывая при этом глотать стекло. А потом, когда меня начнет рвать, я выблюю целую батарею идеальных миниатюрных бутылочек скотча!
Вот поэтому я не курю столько, сколько Рикки – у меня слишком бурная фантазия, для нее достаточно одной-двух затяжек.
Нарисованная воображением картина веселит меня, и я едва сдерживаю смех. И тут у меня в голове появляется новая: Кевин входит в ванную, я размахиваю перед ним «розочкой», как ковбой во время драки в салуне в каком-нибудь старом вестерне. На этот раз я не могу удержаться и ржу во все горло.
Ступенька на лестнице скрипит. Кто-то приближается. Наверное, Кевин – испугался, что я доберусь до его трехсотдолларовой бутылки. Вот же параноик. Не доверяет родному брату своей жены.
– Саттер? – Это и в самом деле Кевин. – Эй, ты здесь? Может, спустишься вниз и немного поболтаешь с Ханной?
Он идет в мою сторону. Я понимаю, что сейчас, когда я под кайфом, самое естественное – это юркнуть в гардеробную. Любой на моем месте поступил бы так же, говорю я себе. Стоя между костюмами и спортивными куртками, я наблюдаю за ним в щелочку между стенкой и раздвижной дверью. Он ищет меня, будто я отошедший от дел вор-форточник, который вновь принялся за старое.
Он смотрит на комод. Черт, думаю, я не поставил бутылку на место, прежде чем спрятаться.
– Саттер? – зовет он, оглядываясь. Я говорил, что его волосы похожи на парик? Это не парик, но они действительно выглядят как парик. Он направляется к ванной. – Ты не видел мою бутылку «Макаллана»?
Я качаю головой. Неужели он действительно думает, что я поднялся сюда, чтобы спереть его скотч? Мне хочется незаметно спуститься вниз, выскользнуть через заднюю дверь и больше никогда не появляться в их чертовом доме.
Одна проблема: у меня в пальцах все еще тлеет косячок Рикки. И знаете, что происходит дальше? Огонек оказывается слишком близко к полиэтиленовому чехлу, в котором тысячедолларовый костюм Кевина прибыл из химчистки, и вся эта штука моментально вспыхивает. Превращается в огненный шар из «Войны миров». Мне ничего не остается, как выскочить из гардеробной и покатиться по ковру, чтобы сбить огонь, на случай, если я тоже горю. Ведь именно так советуют поступать на пожарных учениях в начальной школе.
Если вы думаете, что Кевин обеспокоился, загорелся я или нет, значит, вы не представляете, каков он, Кевин. Нет, он думает только о том, чтобы погасить огонь на своем драгоценном костюме, и принимается колотить по нему подушкой. Вот черт. В этом весь Кевин: куча сшитых кусков ткани заботит его больше, чем человеческая жизнь.
В результате гибнет только один костюм. Остальные, скорее всего, лишь пропитались запахом горящего полиэтилена, но в химчистке с этой проблемой справятся без труда. Но Кевин все равно в ярости набрасывается на меня. И понятно, что прибывшая Холли тоже становится на его сторону. Я в жизни не видел ничего хуже: сначала взбесился он, а потом она стала вопить как резаная, – прям-таки сериал на женском кабельном канале. Все это даже хуже, чем тот скандал, который мне устроили мама и Гич, когда я без спросу взял их машину и въехал в мусоровоз.
