Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная
Обзор книги Кэтрин Уэбб - Незаконнорожденная
Кэтрин Уэбб
Незаконнорожденная
Тяжелая участь всех женщин, увы!
Всегда мы зависимы, угнетены;
Родители строжат, пока нет мужей,
И в браке – в цепях до конца наших дней.
«Участь женщины», народная английская песня, XVIII в.Как двух стволов соседних ветки,
Двоих соединила страсть;
И двух сердец сплетенье крепко,
Лишь вместе суждено упасть.
Друг с другом вы наедине,
И нет меж вами места мне.
Что ж, я расти теперь готов
Шиповником вокруг стволов.
Katherine Webb
THE MISBEGOTTEN
Copyright © Katherine Webb 2013
First published in 2013 by Orion Books, London
All rights reserved
© М. Тарасов, перевод, 2016
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016
Издательство АЗБУКА®
1803
Тот день, когда она пришла со стороны болота, выдался ужасно холодным. Северный ветер, пронизывая до костей, дул непрерывно с самого утра. Тонкий ледок, покрывающий влажную почву, проламывался под босыми ногами. Девочка медленно брела к фермерскому дому. Она шла с западной стороны, и рядом неспешно несла воды набухшая река, а за спиной светило низкое солнце – мрачное, молочно-белое, похожее на бельмо невидящего глаза. Из дома вышла девушка и направилась через двор к курятнику. Она не сразу заметила девочку, потому что куталась в шаль и смотрела вверх, наблюдая за большой стаей скворцов, летевшей к раскидистому каштану, чтобы устроиться там на ночлег. Птицы следовали в одном направлении, напоминая странное существо, похожее на клуб дыма. Они без умолку галдели, словно на что-то жалуясь друг другу, и вскоре исчезли среди голых ветвей.
Девочка приоткрыла ворота и вошла во двор. Когда девушка наконец увидела ее и окликнула, от неожиданности девочка споткнулась. Бедняжка не разобрала слов, но сам их звук напугал ее. Покачнувшись, она остановилась. Фермерский дом, выстроенный из светлого камня, был большой и просторный. Из его труб тянулись струйки дыма, из окон нижнего этажа лился мягкий желтоватый свет, пятна которого ложились на влажную глинистую землю. Он неудержимо притягивал к себе девочку, словно та была мотыльком. Свет обещал тепло, пристанище, а возможно, и еду. Она снова нетвердыми маленькими шажками двинулась к дому. Тот стоял на возвышении, и путь к нему лежал по крутому склону, так что, преодолевая подъем, девочка шла зигзагами, то и дело оступаясь. Казалось, ей оставалось лишь протянуть руку, чтобы окунуть ее в золотое сияние. Оно было таким близким. Но тут девочка упала и не смогла подняться. Малышка слышала, как девушка встревоженно вскрикнула, и ощутила, как ее поднимают и куда-то несут. Ничего из того, что случилось потом, девочка не помнила.
Она очнулась от сильного покалывания в руках и ногах. Возникшее незнакомое чувство разлившегося по крови тепла вызывало в них невыносимый зуд и ноющую боль. Бедняжка попробовала пошевелиться, но не смогла. Что-то сковывало движения. Девочка открыла глаза и поняла, что сидит завернутая в шерстяное одеяло на коленях у девушки, которую видела во дворе. Рядом с ними ревело пламя в огромном, как пещера, камине. Жар был ошеломляюще сильным, а свет невыносимо ярким. Над головой виднелись балки, поддерживающие потолок, рядом на полке сияли свечи; казалось, она попала в какой-то другой мир.
– Неужели ты считаешь, что ее надо выгнать на улицу, да еще в такой холод! – сказала девушка.
Голос у нее был мягкий, но взволнованный. Девочка подняла взгляд и увидела лицо такое чудесное, что ей подумалось: наверное, она сидит на коленях у ангела. Волосы этого неземного создания, совсем светлые, были цвета свежеснятых сливок. Большие и добрые ярко-синие глаза смотрели из-под длинных ресниц, похожих на маленькие золотые перышки. У девушки были высокие скулы и острый подбородок, твердые очертания которого, однако, смягчал легкий намек на ямочку.
– Она бродяжка, это уж точно, – прозвучал немолодой голос, в котором послышалась угроза.
– Ну и что? Она дитя и умрет, если проведет еще одну ночь без крова и еды. Только посмотри на нее! Одни кости, словно у несчастного птенца, выпавшего из гнезда. – Девушка опустила взгляд, увидела, что девочка на нее смотрит, и ответила улыбкой.
– Она отопрет ночью дверь людям из своей шайки, вот увидишь. Она их впустит, и эти разбойники заберут все, включая твою честь!
– Ох, Бриджит! Вечно ты всего боишься! Ты рабыня своей подозрительности. Она не сделает ничего подобного. Это просто ребенок. Сама невинность.
– В этом доме нет никого невиннее тебя, мисс Элис, – пробормотала Бриджит. – И говорю я из осторожности, а не из страха. Какой дорогой она пришла?
– Не знаю. Она появилась внезапно. Только что ее не было, и вот она тут. – Девушка кончиками пальцев вынула перышко из волос девочки. – Словно ее принесли скворцы.
– Это всего лишь твои фантазии. Она заразит тебя вшами и прочими паразитами. Не держи ее так близко. Чувствуешь, что от нее чем-то воняет?
– Как ты можешь так говорить о ребенке, Бриджит? Неужели у тебя нет сердца? – Элис обняла девочку и прижала ее к себе, словно пытаясь защитить.
Та прильнула к своей спасительнице и услышала, как сильно колотится у девушки сердце, хотя та и выглядела спокойной. Оно билось в бешеном ритме с резкими внезапными перебоями. Грудь у Элис при этом быстро опускалась и поднималась, выдавая частое дыхание.
– Выставить ее за дверь равносильно убийству. Более того, детоубийству! Я этого не сделаю. И ты тоже.
Обе женщины быстро переглянулись. Затем Бриджит поднялась с кресла и сложила на груди костлявые руки.
– Так и быть, но если что случится, мисс, ты будешь во всем виновата.
– Хорошо. Спасибо, Бриджит. Не подашь ли немного супа? Малышка, верно, совсем голодная.
Лишь когда пожилая женщина покинула комнату, Элис немного успокоилась и прижала свободную руку к груди. Она посмотрела на девочку и снова улыбнулась.
– Споры с Бриджит всегда заставляют мое сердце замирать и биться с перебоями, – сказала она, переводя дыхание. – Как тебя зовут, малышка?
Девочка ничего не ответила. Ей казалось, что ее язык прилип к нёбу, ее бросало то в жар, то в холод.
– Тебе больше нечего бояться. Здесь ты будешь в тепле и безопасности, и у тебя появится еда… Ой, смотри-ка, еще одно! – проговорила Элис, вытягивая второе перышко из волос девочки. – Отныне ты станешь зваться Пташкой.
Девочка посмотрела на своего ангела и в тот же миг позабыла обо всем – где жила раньше, с кем, как ее прежде звали, а также о том, что у нее сводит живот от голода. Все вылетело у нее из головы – все, кроме того, что она любит Элис, что останется с ней навсегда и сделает все на свете, чтобы ей угодить. А потом она заснула.
1821
День бракосочетания был полон дурных предзнаменований. Рейчел старалась не придавать им значения, потому что была слишком рассудительной, чтобы верить в подобные вещи, но они все равно не переставали ее тревожить. Она представляла себе, как мать, улыбаясь, чтобы смягчить значение своих слов, отчитывает ее за то, что она обращает внимание на дурные приметы: «Это нервы, моя дорогая. Это всего-навсего нервы». Тем не менее Рейчел продолжала замечать все новые знаки судьбы, ее предостерегавшие. Одинокая сорока, прогуливающаяся по лужайке. Дрозд, поющий на столбе у ворот. Надевая передник, она наступила на подол, и шов у пояса разошелся. А когда Рейчел стала снимать папильотки, волосы тут же распрямились, словно их и не завивали. Впрочем, это был первый день за неделю, когда не шел дождь, – знак, без сомнения, добрый. Сентябрь только начался, а погода испортилась, причем ненастье наступило уже в последние дни августа. Шли проливные дожди, дул сильный ветер, срывавший еще зеленые листья. Рейчел рассчитывала, что в день свадьбы по-прежнему будет лето, но ее надежды не оправдались. Осень. Еще один знак. Поднятые руки занемели. Она оставила в покое волосы и подошла к окну. Солнце стояло низко и казалось каким-то ущербным – оно светило в глаза и слепило, вместо того чтобы греть. «Я в последний раз стою у окна в особняке Хартфорд-Холл», – напомнила себе Рейчел, и эта мысль перевесила все недобрые предзнаменования. Утром она проснется к иной жизни, в новом доме, став другим человеком. Замужней женщиной, а не презираемой всеми старой девой.
Мать Рейчел уж точно отмела бы все эти знаки судьбы и постаралась бы убедить дочь, что Ричард Уикс, с учетом обстоятельств, во всех отношениях очень неплохая партия. Анна Крофтон была женщиной практичной, доброй и ласковой, но весьма приземленной. Она вышла за отца Рейчел не по любви, а исходя из здравого смысла, хотя позднее любовь между ними все-таки возникла. Мать одобрила бы то, с какой осторожностью Рейчел взвешивала сделанное Ричардом Уиксом предложение перед тем, как его принять. Он, конечно, был ниже ее по происхождению, но имел хорошие перспективы. Его бизнес процветал и приносил доход более чем достаточный для того, чтобы обеспечить жене скромный комфорт. Правда, манеры этого человека казались несколько грубоватыми, зато в его привлекательности сомневаться не приходилось. Его врожденное обаяние вселяло надежду, что, затратив некоторые усилия, можно будет улучшить и его обхождение. Необработанный алмаз, которому Рейчел придаст огранку. К тому же, каким бы блестящим ни представлялось ее происхождение, нынешний статус был низким. Закрывая ночью глаза, Рейчел, казалось, слышала, как все это говорит ей мать, и чувствовала, что ей мучительно не хватает родителей. Что касается отца… Он наверняка был бы более краток. Зато она увидела бы в его глазах опасение – сам Джон Крофтон женился по любви и всегда говорил, что это сделало его счастливейшим человеком на свете.
