Шанхай - Ёкомицу Риити
– Вот если ты за меня не выйдешь, тогда, конечно, я стану развязным.
– Перестань болтать, а то останешься ни с чем!
Всякий раз, как Коя встречал веселый взгляд Ямагути, он яростнее вращал Мияко – так, что у той хрустели косточки: он будто бы показывал приятелю, что они оба скелеты. В один из таких моментов Мияко вдруг прошептала точно так же, как это сделал минутами ранее Ямагути:
– Ах, да это Фан Цюлань!..
Коя уже забыл о той женщине, а теперь, вспомнив, обернулся. Но ее фигура уже скрылась среди танцующих.
– Ну-ка подведи меня к этой самой Фан Цюлань. Вот только что и Ямагути говорил о ней…
Мияко повела Кою против движения толпы. Он вертел головой, следя за взглядом Мияко, и неожиданно из-за чьего-то плеча прямо перед ним возникли лица китайцев, мужчины и женщины. Коя замер, уставившись на эту пару, и спросил у Мияко:
– Она?
– Да.
На это раз Коя закружил Мияко вслед за Фан Цюлань. При каждом повороте китаянка бросала на Кою взгляд из-за плеча мужчины. Вспомнив, что его старший брат Такасигэ знаком с этой красавицей, Коя не смог сдержать легкой улыбки. Однако взгляд Фан Цюлань оставался безмятежным и ясным, она продолжала невозмутимо кружиться перед Коей, пока танец не закончился.
«Утомившись от песен и танцев, они приветливо заулыбались. А перестав улыбаться, обменялись влюбленными взглядами».
Кое пришли на ум эти строки о прекрасной даме одного китайского поэта, когда он передавал Мияко свой билет.
– Эта женщина действительно прекрасна. Просто удивительно.
– Ну да.
С удовольствием взглянув на сердито надувшую губы Мияко, Коя вернулся к Ямагути.
– Послушай, Фан Цюлань – удивительна. Как ты познакомился с ней?
– Я стал авторитетом среди паназиатистов, если ты этого еще не знаешь. Я знаком почти со всеми знаменитыми китайцами в Шанхае.
– Пожалуй, я исправлюсь и отныне стану относиться к тебе с почтением, а ты познакомь меня с этой женщиной.
– Нет, это невозможно. – Ямагути замахал руками.
– Почему?
– Познакомить вас равносильно тому, чтобы поставить Японию в неловкое положение.
– Но если ты как представитель Японии уже опозорил ее, то, что бы я ни выкинул, это уже не имеет значения.
Ямагути вытаращил глаза, словно эти слова действительно задели его за живое.
– Меня познакомил с ней хозяин о-Рю, Цянь Шишань, а это ведь совсем другое дело.
– Жаль. Ладно, давай забудем об этом на сегодня.
Коя и Ямагути замолчали, их глаза были прикованы к столику Фан Цюлань, а в это время иностранцы, ухлестывающие за Мияко, как всегда, расшумелись. Ямагути коснулся руки Кои и, глядя на Мияко, спросил:
– Эй, Коя, тебе ведь нравится эта танцовщица, правда?
– Да, вроде бы, как видишь.
– Однако эта женщина не промах, лучше откажись. Глянь вон на тех иностранцев – они все у нее под каблуком.
– Значит, и ты на нее глаз положил?
– Нет, она не хочет иметь ничего общего с какими-то японцами. Вероятно, она шпионка.
– Тем лучше.
Оба закурили и снова замолчали, прислушиваясь к разговору иностранцев, заигрывающих с Мияко.
– Как думаешь, они американцы? – спросил Коя немного погодя.
– Да, вон те двое – представители Palmer shipbuilding, а вон тот – из Mercantile marine company. Однако сегодня они что-то тихо себя ведут. Обычно тут разыгрываются сражения похлеще Великой войны в Европе. Я всегда с удовольствием иду сюда посмотреть на них. Только за тем и прихожу. Но истинные намерения этой женщины остаются загадкой даже для меня.
Ямагути перевел взгляд на столик Фан Цюлань и с удивленным возгласом приподнялся, в замешательстве оглядывая зал.
– Куда она подевалась?
Коя, ничего не ответив, отстранил Ямагути и выскочил на улицу. Над одной из колясок, поблескивая в свете уличных фонарей, покачивались драгоценные камни на желтой шляпе Фан Цюлань. Коя окликнул рикшу и помчался вслед за китаянкой, даже не надев шляпы. Нависнув над рикшей, Коя все повторял: «Быстрее, быстрее, быстрее!» – и ему казалось, что преследует он вовсе не Фан Цюлань, а призрак Мияко, упорно убегающий от него все дальше и дальше.
«Эта женщина изумительна. Если она будет моей, можно считать, что жизнь удалась!»
Цюлань время от времени поворачивала голову то влево, то вправо, рассматривая лавки, и тогда ее носик мелькал меж листьев деревьев. Харкающие нищие; рикши, подбрасывающие на ладони медяки; их клиенты, выходящие из ресторанов с лоснящимися губами; уличные гадальщики с курительными трубками во рту, – все они провожали Цюлань взглядами.
Заметив, что другие на нее оглядываются, Коя снова подумал о том, как красива эта женщина, и почувствовал внутри что-то вроде свежести. Плотно сжатый рот. Большие черные глаза. Прядь волос на лбу, напоминающая клюв цапли. Ожерелье в виде бабочки. Светло-серые жакет и юбка.
А что же Мияко? Вокруг нее вьются иностранцы, они наперебой изучают ее вкусы, ловят каждое движение ее капризных глаз, втайне подсчитывают, сколько раз с ней танцевали их соперники; и в итоге заняты лишь преклонением перед ней. Вот если бы он привез такую женщину в Сингапур, где мало красавиц, японцы, вероятно, устроили бы там настоящий ажиотаж.
Вдруг Коя заметил, что коляска Цюлань остановилась из-за преградившей ей путь поливальной машины. Рикша Кои протиснулся в узкое пространство между ними и обогнал коляску Цюлань. Хоть Коя и догнал ее с большим трудом, теперь вынужден был остановиться. Он обернулся и посмотрел на Цюлань. Ее сопровождал молодой человек в европейском костюме, а она, положив ногу на ногу, смотрела на Кою.
На мгновение ему показалось, будто что-то промелькнуло в ее лице, словно она пыталась вспомнить, где же видела его раньше. Однако возница Кои помчался, изо всех сил набирая скорость, поскольку стоявшие рядом автомобили резко тронулись с места. Расстояние между ним и Цюлань постепенно увеличивалось. Коя вновь оглянулся, чтобы посмотреть на нее, однако она уже затерялась в гуще машин и повозок, и видны были лишь густые тени склоненных цветущих акаций на стенах домов, вытянувшиеся под бледным светом газовых фонарей.
Ямагути наскучило ждать возвращения Кои, и он вышел на улицу. Позолоченный остов кровати; тушка утки, булькающая на огне; срезанный ярко-красный водяной стрелолист; свежий глянец вытянувшегося в ряд сахарного тростника; женская обувь и железное окошко меняльной лавки. Кочаны капусты, манго, свечи, нищие.
Все это попалось на глаза Ямагути по пути до угла, где он остановился и задумался: куда бы сбежать отсюда? Перед ним возникло лицо о-Суги: ее щеки смущенно краснели всякий раз, когда она делала ему массаж в бане. Ее мягко блестевшая смуглая кожа, темные глаза с поволокой, глядящие из-под густых ресниц, стройные ноги и гибкие руки напоминали Ямагути, которому довелось видеть немало женщин, потерявших всякий стыд, забытый неопыленный цветок, выросший в одиночестве под сенью утеса.
Тут Ямагути пришла в голову мысль, что он едва ли единственный, кто заинтересовался этой девушкой.
Тотчас решив поскорее навестить о-Суги, Ямагути остановился и оглянулся по сторонам. В мгновение ока набежали рикши, давно наблюдавшие за ним из каждого закоулка.
Ох, эти голодные черти. Все-то они видят!
Ямагути с легкой улыбкой оглядел лица возниц и сел в одну из колясок.
Приехав в баню, Ямагути вошел в безлюдную гостиную. Вибрация стен от напора вырывающегося с шипением пара слабо отозвалась в теле. Опустившись на диван, он закурил.
Заметив перед собой встроенное в стену зеркало, Ямагути подкрутил усы. Бой часов над головой заставил его вспомнить об Ольге, оставленной в одиночестве дома. Прошлой ночью у нее внезапно случился приступ эпилепсии, и она впилась ногтями в его запястье.
Нет, такая девушка, как о-Суги, не подумает, что его поцарапала женщина!
Ямагути то отворачивал манжету, чтобы взглянуть на след от ногтей, то прикрывал его; и горло корчившейся в конвульсиях Ольги, выставлявшей выгнутый судорогой оголенный живот, стало казаться ему горлом о-Суги.
