Гейвин Максвелл - Лети к своим собратьям, ворон
Где-то полтора суток спустя хирург, человек с очень хорошей репутацией среди медиков и преисполненный личного обаяния, показал мне рентгеновские снимки.
- Вот это, сказал он, - резкое обострение язвенной болезни, возможно, весьма застарелой. Я хочу вам дать ясно понять, какой у вас выбор. Первое, что я вам и рекомендую, - это остаться здесь, и я вам сделаю операцию, частичную гастректомию, подробности изложу позднее. Второе- остаться здесь на лечение сроком около двух месяцев, без операции. Но, как вы мне говорили, у вас очень много дел до самого ноября, то есть, конечно, и третий возможный вариант. Вы теперь можете, полностью сознавая всюопасностьположения,отдохнув день-другой здесь, отправиться домой и вернуться сюда на операцию в ноябре. Если вы выберите последний путь, то мне бы хотелось выслушать ваши заверения в том, что вы действительно вернётесь в ноябре.
Мне это показалось единственно возможным вариантом, и я так и ответил, хоть мне и очень не понравилась мысль об ещё одной внутриполостной операции.
Каких-нибудь несколько часов после этого разговора, пока я ещё был в больнице, мне позвонили из Лондона. Собиралось заседание совета компании, образованной для устройства моих дел, заседание, на котором мне нужно было присутствовать.
Звонивший, сопредседатель, туманно сообщил мне кое-что. Выяснилось, что из-за ошибок в бухгалтерии финансовое положение компании далеко не такое, как мы себе это представляли. Доходы покрывали расходы, но не намного, и на этом заседании было показано, что содержание дома в Камусфеарне и выдр обходится в 7000 фунтов стерлингов в год. Новый директор, бизнесмен в отставке, рекомендовал немедленно продать все ценные бумаги компании, включая оба маяка, и даже из-за нечёткого понимания, что есть чьё, некоторые из моих собственных.
Такая политика показалась мне не очень изящной. Отказываться от битвы ещё до того, как нанесён удар, так как выяснилось, что силы противника почти равны нашим. Например, ни один из маяков, на которые мы потратили так много денег, не был заложен, и нам удалось сдать их под воскресные мероприятия группам отдыхающих за 65 фунтов стерлингов в неделю каждый. (Эта сумма может показаться чрезмерной, но она сводилась к менее чем по 10 фунтов на человека, при этом они пользовались лодками, моторами и частным островом). Именно эти соображения прежде всего вертелись у меня в голове, хотя, несомненно, подсознательно я понимал, что потеря маяков будет означать конец лелеемого мной гагачьего проекта, а в то время мне казалось, что ничто уж в моей жизни не сможет заменить его.
Итак, я ответил, что не согласен, что на следующий же день возвращаюсь в Камусфеарну, временно возьму на себя обязанности исполнительного директора и попробую восстановить финансовую стабильность. Снова мышь и тигр.
Когда я вернулся и сообщил местному врачу о своём решении, он ответил:
- Что ж, это, конечно, новый способ лечения дуоденальной язвы, но у меня самого была язва, и выяснилось, что они лучше всего заживают при диете из острых жарких и большого количества спиртного, что вряд ли можно считать стандартным лечением.
Желаю вам успеха.
В Камусфеарну я вернулся 4 августа в воинственном настроении. Бороться мне нужно было двояко: умственно и физически. Я был преисполнен решимости как решить финансовые вопросы, так и тем временем закончить в срок книгу "Владыки Атласа", а также восстановить своё физическое здоровье и активность до такой степени, какая у меня была до аварии с "Лэндровером". Это была грандиозная программа, в которой временные сроки явно не стыковались.
Первым делом как исполнительный директор я попробовал было сдать маяки под залог. Все, с кем я разговаривал по этому поводу, заверяли меня, что это довольно просто, но оказалось не так. Несколько раз переговоры вродебыужезавершались успешно, и вдруг всё рушилось. И посредников было так много, что мне даже не удалось установить, какое же звено в цепи лопнуло. Суть дела состояла в том, что дома, как бы прочно и прекрасно они ни были построены, находились на островах, и это, несмотря на их привлекательность в качестве домов отдыха, было главным препятствием для любого желающего взять их под залог. Тем временем я выяснил, что, хотя на заседании Совета положение оказалось довольно плачевным, худшее ещё было впереди, так как список кредиторов был ещё далеко не исчерпан. Прибывали всё новые и новые счета, о которых директора и понятия не имели, но даже при такой их лавине, доходы на бумаге всё-таки превышали расходы.
Я полностью закрыл небольшую контору в Лондоне, которая, как это ни странно, давала нам долгов на 3000 фунтов в год. Этот совершенно непропорциональный расход был преобразован путём сдачи помещения в найм за несколько фунтов в неделю в небольшой, но всё-таки источник дохода. Проделав это, я, в стремлении выиграть время, сделал одну величайшую глупость. Я отдал всё оставшееся от матери наследство в уплату наиболее настойчивым кредиторам компании. Фактически я был одним из мелкихдержателей акций в компании, и это был мой первый капитал, появившийся у меня со времени закрытия Рыболовецкого хозяйства на акул острова Соэй восемнадцать лет тому назад. С тех пор я всё время перебивался с хлеба на квас, вначале подрабатывая художником-портретистом, а затем писателем, и я не мог никуда ничего вкладывать, так как твердого дохода у меня не было. Теперь же, когда компания зарегистрирована на моё имя, а не имела какое-нибудь приличное, но неприметное, анонимное название, не связанное со мной, я и посчитал, что у меня нет выбора, кроме как воспользоваться своими собственными деньгами для выплаты долга. Мне говорили, что такие действия свидетельствуют об отсутствии элементарных деловых качеств, но я лишь могу повторить, что считал тогда, да и сейчас полагаю, что у меня не было другого выхода. В результате, однако, я лишь стал бедным лично, трудности у компании остались, а кредиторы так и не оценили моего чувства моральной ответственности. Для большинства из них только деньги имели значение, а откуда они берутся - неважно. Я точно знаю, что многие из них считали, что мои личные ресурсы почти неисчерпаемы, и если я не платил немедленно кредиторам компании, то это воспринималось как моя личная скаредность. Вот так я истратил свой последний капитал, какой у меня когда-либо бывал, и винить тут, кроме себя самого, некого.
Я в действительности оказался в положении друга, который забыл о счете торговца, во время своего отсутствия в доме, и оставил там лишь молодую женщину-француженку со своей семилетней дочерью. Перед ними предстали три свирепого вида личности, которые, если верить письменному свидетельству их руководителя, говорили на никому неизвестном языке. Из его двух зловещих подручных, которые брюзжали и бормотали вслед за ним, один был плотным горбуном с черной нашлёпкой на левом глазу, а другой был тощ как былинка и косолап.
Француженка смотрела на эту рычащую волкоподобную троицу со значительной тревогой, так как после совершения какого-то кабалистического словесного ритуала у дверей они начали шнырять по дому, испуская время от времени в унисон громкие вопли. Сам шериф позже описал этот случай в своём неподражаемом стиле, который он озаглавил "Табель о наложении ареста на имущество". Читая его следует помнить о скромных познаниях в английском языке бедной француженки.
Я, длань закона, действуя по выписке из постановления, содержащегося в судебном журнале шерифа, где имеется "Ордер о наложении ареста на имущество", датированного... дня, ...месяца, зарегистрированного ...года одна тысяча девятьсотшестьдесят... вместе с исполнительным листом и уведомлением, срок которого должным образом истёк ... дня, ...месяца, одна тысяча девятьсот шестьдесят.... года, ВОШЁЛ, с понятыми и оценщиками, поименованными и означенными ( к сожалению этот том дела не иллюстрирован) в помещение, занимаемое или находящееся во владении Х, на сём самом месте, трижды провозгласив: "Слушайте!", затем публично огласил вышепоименованное извлечение об описи подлежащего аресту имущества, потребовал уплатить причитающуюся сумму, с учётом процентов и издержек, при этом не было сделано ни уплаты, ни предложения об оной, -именем Её Величества и властью шерифа указанного округа, налагаю арест на имущество, принадлежности и вещи, перечисленные ниже и принадлежащие вышеуказанному Х,(к сожалению, онналожил арест в том числе и на вещи, не принадлежавшие Х, что привело его к бесконечным хлопотам). К описи оного я привлёк к делу А и В (его верных приспешников) в качестве понятых, которые согласившись на это и принеся присягу de fideli administratione, приведённую мной, конкретно осмотрели имущество, принадлежности и вещи, поименованные ниже, и оба единогласно оценили их соответствующей суммой, как-то:
(Здесь следует перечень, включающий некоторые ценные антикварные предметы мебели, оценённые в 1 фунт стерлингов).
