Гейвин Максвелл - Лети к своим собратьям, ворон
Шерсть у них мягкая и шелковистая, как у шетландских овец, живут они, как будто бы, ничем, питаясь какой-то неприметной травкой среди лавового шлака на горных склонах. Они вездесущи, молчаливы и подозрительны. Единственные звуки здесь - это голоса птиц, нежные и призывные, звенящие как бы из детства и прекрасной утраченной пустоши.
Чувствую, что могу написать целую книгу о нашем кратком пребывании в Исландии, но это было бы неуместно в данной истории, по сути дела, о Камусфеарне и моих обречённых на неудачу планах по её расширению. Те яркие впечатления, сохранившиеся от всех моих органов чувств, которые хоть и останутся у меня надолго, даже тогда были только фоном к моему страстному проекту преобразования Кайлиакина. Великолепные изумрудные айсберги, кружащие в северных фьордах, так как полярная шапка впервые за сорок лет разломилась и дрейфом отошла на юг к Исландии; невероятная вонь китоперерабатывающей фабрики, где поджарые, похожие на ковбоев фигуры шкуродёров снуют среди крови и ворвани характерной матросской походкой из-за длинных шипов на подошве; и тысячи тысяч глупышей-буревестников кишат вокруг огромных туш, всё ещё плавающих в море; и повсюду гейзеры, некоторые из них брызжут кипятком, а другие похожи на кратеры, в которых какое-то серое зловещее серное вещество кипит и клокочет как в лунном пейзаже; одинокие белые дома фермеров с красными крышами, у каждого из которых есть клочок поля, зеленеющего на фоне огромного тёмного пространства пустынных гор, рядом с каждым из них стоит уже заброшенная хибара из традиционного зелёного самана, построенная по рисунку паркетного пола; невероятное количество и разнообразие незнакомых птиц, которые вновь будоражат старый интерес и энтузиазм; мощные голосистые и мутные водопады; и низкие, полночные лучи солнца, в которых горный хребет из лавового шлака становится малиновым и сиреневым; косяк лебедей-кликунов превращается в сказочных существ с золотистыми латами на груди; - всё это как бы выкристаллизовалось из тех впечатлений о севере, которые я давным-давно вынес из Лапландии. Этот блёклый, пустынный пейзаж, как это ни парадоксально, стал образцом для идеала и предприимчивости.
Нам повезло, что довольно долгое время нас миновало нашествие ужасной черной тундровой мушки, как она помнится мне. Я рассказывал Джимми о том, как мне приходилось ходить в перчатках и с вуалью, как она роилась в воздухе такойплотной массой, что совсем света белого не было видно, как мне говорили, что люди буквально сходят с ума от их укусов. Я убедил его в необходимости взять с собой достаточное количество инсектицидов и жидкостей от насекомых. Но по мере того, как проходили дни, мы так и не узрели ни одного насекомого. Джимми стал скептически относиться к моим рассказам путешественника. И вот 16 июня, когда в Миватне пошёл снег, я тоже стал подумывать о том, что такой арктический опыт обошёл нас стороной. Однако на следующий день утро было теплее, и только слегка обложено небо, а северо-восточный ветерок оставлял рваные прогалины голубого неба и проблески солнца. Мы исследовали кочковатый полуостров, уходивший в озеро, как вдруг исчезло солнце, ветер как бы стих совсем, и стало тепло. Вдруг появился какой-то гул, настолько мощный, что я даже не понял, что это такое. Это был даже не столько гул, как всепроникающий высокий звон, который доносился сразу со всех сторон. Такое ощущение, как если бы ты был в стеклянной оболочке, по краю которой стукнули ложкой, и она зазвенела. Вначале я подумал, что у меня просто сильно зазвенело в ушах, но затем я посмотрел на Джимми, который был так удивлён, что я понял, что он тоже слышит это. Я посмотрел вокруг и увидел, что земли почти не видно, во всех направлениях, куда хватало взору, казалось, плотная серая кисея подвешена в полуметре над травой, застилая все формы и очертания. Где-то с полминуты спустя снова появилось солнце, и порыв холодного ветра пахнул нам в лицо, гул прекратился,медленно на наших глазах серая завеса как бы растворилась и просочилась в землю, и жесткие стебли травы вдруг приобрели такие же ясные очертания, как и прежде.
- Господи боже мой, что это такое?
- Черная мушка, - небрежно ответил я, - если бы не вышло солнце и не подул ветерок, она бы поднялась теперь на высоту головы.
Он не стал дожидаться результатов, но пока мы в спешке добирались до машины, это повторилось дважды, число их было столь гигантским, а мы были совершенно беззащитны, так что чуть было не впали в панику. Четверть мили спустя машина прошла сквозь их пелену, и хоть все окна в машине были плотно закрыты, тысячи их каким-то образом проникли внутрь, и мы оказались в их гуще. Несколько минут мы лихорадочно опрыскивали их инсектицидами, и они плотным слоем покрыли весь пол и заполнили все до единой складочки в обшивке. После этого уж больше не было намёков на глупость моих предосторожностей.
Ко времени нашего отъезда из Исландии мы посетили несколько гагачьих колоний, и я посчитал, что мы узнали всё, что можно, за то короткое время, что было в нашем распоряжении. Я был уверен, что сумею развести гаг на Кайлиакине, и с нетерпением ждал начала эксперимента. Вернувшись в Камусфеарну, я собрал свои записи и составил доклад, который разослал ,значительно урезанный и отредактированный Фондом диких птиц, - во все органы, которые могли бы заинтересоваться новым промыслом для фермерского населения Западного нагорья и островов, хоть в последний момент меня и отговорили от того, чтобы просить финансовую помощь на данном этапе, и раздел "Ищу единомышленников" стал почти что лишним. В конечном итоге он сохранился в докладе, но теперь читается совсем по другому. Общественные организации порой выделяют гораздо большие средства на значительно более странные эксперименты, чем этот, к тому же с гораздо меньшей пользой для общества, так что я, пожалуй, сумел бы и преуспеть.
КОЛОНИИ ГАГ Г. Максвелл
Аннотация
Гагачий пух берут из подстилки гнезда гаги после завершения природной функции по поддержанию необходимой температуры в гнезде в начальные периоды инкубации. Пух, собранный с тридцати гнёзд, стоит около 10 фунтов стерлингов. Гаг широко разводят ради пуха в Исландии в течение около 800 лет. В результате применения специальных приспособлений, среди которых, как ни странно, развешивание флагов в местах их размножения, небольшие колонии гаг разрастаются до размеров в 10000 пар. Птиц таким образом побуждают образовывать новыеколонии. Гаги водятся в значительных количествах по побережью Британии и особенно в Западной Шотландии, где можно с успехом применять исландские методы их разведения. Предлагается экспериментальный способ по увеличению колонии в 30 пар, которая в настоящее время размещается на острове рядом с маяком Кайлиакин, Россе.
Предполагается, что этот остров, который принадлежит НациональномуФонду Шотландии, может вместить по крайней мере 2000 пар гаг.
При этом ожидается, что не будет никаких вредных побочных явлений, таких как ущерб для рыболовства и т.п. Орнитологический фонд выразил готовность предоставить консультации по биологическим аспектам эксперимента.
Если он удастся, то может появиться небольшой промысел, который пополнит доходы редкого здесь населения, а число великолепных безвредных и очень красивых птиц увеличится к ещё большей радости приезжающих на Западное нагорье.
КОЛОНИИ ГАГ
Общие сведения
В Исландии гаг разводят ради пуха ещё со времён древних колонистов, может быть, даже ещё с ХI века. Фермер, имеющий на своей земле гаг, при аккуратном ведении хозяйства, получает значительный доход, а те, у кого гаги прежде не водились, сумели привлечь к себе этих птиц и организовать новые колонии.
Способы организации и ведения такого хозяйства вполне традиционны, но почти не проводилось никакой работы по исследованию подлинной ценности обычных процедур или экспериментам с нововведениями.
В удачные годы в Исландии собирают примерно 4,5 тонны гагачьего пуха на экспорт (на сумму более 100000 фунтов стерлингов). Фермер получает примерно 10 фунтов стерлингов за 1 фунт очищенного пуха. С 30 гнёзд собирают около 1 фунта. До самого последнего времени очистка пуха выполнялась вручную, и работнику требовался целый рабочий день, чтобы очистить 2 фунта пуха. Сейчас же в Рейкьявике изобретён и уже продаётся небольшой аппарат по обработке пуха. Это революционизировало отрасль и побудило многих исландских фермеров попытаться организовать новые колонии. Вполне возможно весьма бурное развитие отрасли: на острове Хрисей (Эйафьорд), например, численность выводков увеличилась с 60 пар в 1960 году до более 10000 в 1964, и всё это несмотря на весьма неподходящуюместность.
В гагачьем пухе нет ничего волшебного в сравнении с пухом других уток, но эта порода способна сосредотачиваться в невероятной степени. В Исландии пользуются и другим пухом, - в частности пухом чернети морской или хохлатой утки, - но не в таких количествах, чтобы иметь промышленное значение. До сих пор не найдено никаких синтетических изоляционных материалов, которые могли бы пойти в сравнение с пухом такого рода. На организованных колониях гаг пух собирают дважды, один раз примерно на 18-й день инкубации, и ещё раз после того, как утята покидают гнёзда. В тех же колониях, которые находятся в "стадии строительства", проводят только один сбор, - после появления выводка.
