Темное дело - де Бальзак Оноре

— А вот и другое, — продолжала она, зардевшись прелестным румянцем.

— Вы переписывались с эмигрантами! — сказал Перад, прерывая Лорансу, и посмотрел письма на свет, чтобы проверить, не написано ли там что-нибудь между строк симпатическими чернилами.

— Да, — ответила Лоранса, складывая драгоценные, слегка пожелтевшие листки. — Но по какому праву врываетесь вы в мой дом, посягаете на мою личную свободу и на святость домашнего очага?

— А, вот оно что! — молвил Перад. — По какому праву? Придется вам показать его, очаровательная аристократка, — продолжал он, вытаскивая из кармана ордер, выданный министром юстиции и скрепленный министром внутренних дел. — Это, гражданка, взбрело в голову самим министрам...

— А мы могли бы спросить у вас, — сказал ей Корантен шепотом, — по какому праву вы даете у себя убежище убийцам первого консула? Вы хлестнули меня по рукам, и это могло бы дать мне основание приложить руку к тому, чтобы ваших братцев отправили на тот свет, а я ведь явился с намерением спасти их.

По движению губ наглого сыщика и по взгляду, брошенному на него Лорансой, кюре догадался о том, что говорит этот непризнанный великий артист, и сделал Лорансе знак не доверять ему, причем никто, кроме Гулара, этого знака не заметил. Перад постукивал по крышке шкатулки, проверяя, не состоит ли она из полых дощечек.

— Ах, боже мой, да не ломайте вы ее! Вот смотрите, — сказала девушка Пераду, выхватив у него крышку.

Она взяла булавку, нажала на головку одной из фигур, вырезанных на крышке, пружинка раздвинула дощечки, и в одной из них, с углублением, оказались две миниатюры на слоновой кости, сделанные в Германии и изображавшие господ де Симезов в форме офицеров армии Конде. Корантен, находившийся лицом к лицу с противником, которого он имел основание ненавидеть всей душой, отозвал Перада в сторону и стал с ним совещаться вполголоса.

— И вы хотели это сжечь! — сказал Лорансе аббат Гуже, указывая взглядом на письмо маркизы и на пряди волос.

Вместо ответа девушка многозначительно пожала плечами. Кюре понял, что она готова была бы пожертвовать всем, лишь бы отвлечь сыщиков и выиграть время, и он поднял взор к небу, выражая этим свое восхищение.

— Где это поймали Готара? Кажется, он плачет? — спросила она громко, чтобы ее слышали.

— Не знаю, — ответил кюре.

— Он съездил на ферму?

— Да, ферма! — сказал Перад Корантену. — Пошлите туда людей.

— Незачем, — возразил Корантен. — Эта девушка не доверила бы спасение своих братьев простому фермеру. Она дурачит нас. Делайте, как я вам говорю. Мы уже совершили непростительную ошибку, явившись сюда; так вернемся, по крайней мере, хоть с какими-нибудь сведениями.

Корантен перешел к камину и поднял длинные заостренные фалды сюртука, чтобы погреться; он принял вид, тон и манеры человека, находящегося в гостях.

— Сударыни, вы можете ложиться спать, и ваши люди тоже. Господин мэр, ваши услуги теперь излишни. Строгость полученных нами предписаний не позволяет нам действовать иначе, чем мы действовали; нам остается только обследовать все стены, — а они, кажется, довольно толстые, — и тогда мы уедем.

Мэр раскланялся с присутствующими и вышел. Ни кюре, ни мадмуазель Гуже не тронулись с места. Слуги так боялись за судьбу своей молодой хозяйки, что не хотели оставлять ее. Г-жа д'Отсэр, с самого появления Лорансы следившая за ней с напряженной тревогой матери, доведенной до отчаяния, теперь встала, взяла Лорансу за руку, отошла с ней в угол и шепотом спросила:

— Вы виделись с ними?

— Неужели я допустила бы, чтобы ваши сыновья ночевали под нашим кровом, а вы об этом не знали бы? — отозвалась Лоранса. — Дюрие, — сказала она, — посмотрите, нельзя ли спасти мою бедную Стеллу, она еще дышит.

— Она проскакала порядочное расстояние, — вставил Корантен.

— Пятнадцать лье в три часа, — ответила Лоранса, обращаясь к кюре, который с изумлением и восторгом смотрел на нее. — Я выехала в половине десятого, а вернулась во втором.

Она взглянула на часы, был третий час.

— Итак, — продолжал Корантен, — вы не отрицаете, что ездили за пятнадцать лье?

— Нет, не отрицаю, — ответила она. — Я признаю, что мои братья и господа де Симезы по простодушию своему намеревались ходатайствовать, чтобы амнистию распространили и на них, и возвращались в Сен-Синь. Поэтому, когда я узнала, что какой-то Мален намерен приплести их к некоему заговору, я поехала им навстречу, чтобы предупредить об этом и посоветовать вернуться в Германию — они окажутся там еще прежде, чем телеграф успеет передать приказ, чтобы их задержали на границе. Если я совершила этим преступление, пусть меня накажут.

Ответ Лорансы, тщательно ею обдуманный и правдоподобный во всех мелочах, пошатнул уверенность Корантена, за которым Лоранса украдкой наблюдала. В эту столь решительную минуту, когда все сердца были как бы прикованы к этим двум лицам, когда все взоры переходили от Лорансы к Корантену и от Корантена к Лорансе, со стороны леса донесся топот лошади, скакавшей галопом по дороге, а затем по мощеной аллее, которая вела от ворот к дому. На всех лицах отразилась мучительная тревога.

Вошел Перад; он весь сиял от радости; подойдя к своему сотоварищу, он сказал ему нарочито громко, чтобы услышала графиня:

— Ну, Мишю у нас в руках.

Лоранса, разрумянившаяся было от волнений, усталости и напряжения всех умственных сил, вдруг вновь побледнела и, сраженная этим известием, почти без чувств опустилась в кресло. Жена Дюрие, мадмуазель Гуже и г-жа д'Отсэр бросились к графине: ей не хватало воздуха. Лоранса жестом попросила, чтобы перерезали шнуровку ее амазонки.

— Попалась! Значит, они на пути в Париж! — сказал Корантен Пераду. — Надо изменить распоряжения.

И они вышли, оставив жандарма у дверей гостиной. Своей дьявольской изворотливостью эти два сыщика в поединке с Лорансой одержали отвратительную победу: они поймали девушку в капкан с помощью одной из их обычных уловок.

В шесть часов утра, на рассвете, сыщики явились снова. Осмотрев дорогу в канаве, они убедились в том, что по ней прошли лошади, которые направлялись в сторону леса. Теперь они ждали донесений от жандармского капитана, которому было поручено произвести разведку местности. Они оставили оцепленный замок под наблюдением вахмистра и отправились в сен-синьский трактир позавтракать, предварительно распорядившись выпустить Готара, который на все вопросы неизменно отвечал потоками слез, и Катрину — все такую же молчаливую и оцепеневшую. Девушка и паренек явились в гостиную и поцеловали руку Лорансе, без сил лежавшей в кресле. Дюрие доложил, что Стелла выживет, но за нею необходим тщательный уход.

Мэр, встревоженный и снедаемый любопытством, повстречал Перада и Корантена в деревне. Он не мог допустить, чтобы такие важные чиновники завтракали в каком-то жалком трактирчике, и пригласил их к себе. До монастыря было четверть лье. По дороге Перад заметил, что от арсийского вахмистра нет вестей ни о Мишю, ни о Виолете.

— Мы имеем дело с людьми знатными, они сильнее нас, — сказал Корантен. — Я уверен, что священник играет во всем этом немалую роль.

В ту минуту, когда г-жа Гулар ввела чиновников в обширную столовую без камина, появился жандармский офицер, и вид у него был довольно растерянный.

— Сейчас нам в лесу попалась лошадь арсийского вахмистра, без хозяина, — сказал он Пераду.

— Лейтенант, бегите в дом Мишю; разузнайте, что там происходит! — вскричал Корантен. — Видно, вахмистра убили.

Это известие отравило весь завтрак. Парижане проглотили кушанье наскоро, как охотники на привале, и поспешили в замок в своем плетеном кабриолете, запряженном почтовой лошадью, чтобы иметь возможность сейчас же оказаться в любом месте, где потребуется их присутствие. Когда эти два человека опять появились в гостиной, куда они внесли такое смятение, ужас, скорбь и жесточайшую тревогу, они застали Лорансу, наконец переодевшуюся в домашнее платье, дворянина с женой, аббата Гуже и его сестру, — все сидели у камина, с виду спокойные.