Эрнест Хемингуэй - Оставаться самим собой (избранные письма)
Дважды мне было по-настоящему страшно, когда мой отряд оставался в городе в качестве заслона или, попросту говоря, входил в соприкосновение с противником, и против нас действовали 15 фрицевских танков и 52 велосипедиста. Некоторые наши разведдозоры испугали бы тебя больше, чем сказки братьев Гримм, даже если бы не было никаких фрицев. Танки и велосипеды шарахались от нас...
Хочется повидать тебя. Ужасно соскучился... Пожалуй, я не могу говорить тебе о любви, ведь я так мало тебя знаю, но я очень соскучился и мне не хватает именно тебя, а не кого-то другого. И все же я говорю, что люблю тебя, потому что уже давно живу не по библии, я забросил ее подальше где-то по ту сторону Шартра (Франция)... Побывал во всех старых местах, где когда-то жил в Париже... Все кажется настолько невероятным, что ощущение такое, будто ты умер и это всего лишь сон...
8--11 сентября 1944 года
Мэри Уэлш Бельгия
Дорогой малыш,
мы остановились в чудесном лесу,.. и я впервые отдыхаю. Прошлой ночью спал на устланном сосновыми иголками лесном полу. Дождя не было, и крепкий ветер раскачивал верхушки сосен, совсем как в середине сентября в Мичигане, когда я был мальчишкой. Так что нет ощущения, что пропустил осеннюю пору, как это бывает, когда живешь в городе или в чужих краях с другим климатом... Последние два дня стоит хорошая, ясная, лазурная осенняя погода -- два чудных, счастливых, не прошедших даром дня бабьего лета... Малыш, это был самый счастливый месяц в моей жизни... Знаешь, за что, где и почему сражаешься и с какой целью. Не одинок. Не разочарован. Не обманут. Нисколечко фальши. Никаких проповедей. Цель ясна, и делаешь все, чтобы ее приблизить. Потом пишешь как можно лучше и даже лучше этого, и нет больше одиночества...
Из очерков, написанных для "Колльерс" (если вставить вычеркнутые цензурой части), можно составить целую книгу... Но если не проституировать и не идти на компромиссы, то и тогда нам хватит денег, чтобы прожить, пока я напишу новый роман, а я каждый день тренируюсь, сплю, живу в суровых условиях на открытом воздухе, много не пью, стараюсь все понять и прочувствовать, потому что только так я смогу написать его. Часть времени уйдет на то, чтобы поостыть... Но у нас прекрасное будущее, малыш. Лучшее, чем когда бы то ни было...
Твой старший друг
Э. ХЕМИНГУЭИ
13 сентября 1944 года
Мэри Уэлш Германия
Мой дорогой малыш,
вчера после целого дня преследования и стрельбы мы обосновались на ночь в пустом доме на ферме. Тревожная была ночь, поскольку основные части остались далеко позади, но мы прекрасно поужинали подстреленными из пистолета цыплятами и угостили полковника Лэнхэма и батальонного командира и выпили все, что было... День был хорош -- мы выследили в лесу танки по следам гусениц и в конце концов спугнули их и, когда они вынуждены были выйти на шоссе, видели, как их накрыла наша артиллерия. Местность здесь пересеченная с покрытыми лесом или лысыми холмами, с которых видно все, что движется...
Когда мы пришли, люди все попрятались, но Джон нашел несколько человек, и они прибрали в доме, приготовили ужин и подоили коров, чтобы им не было больно, а я накормил кота и чудную, умную, сбитую с толка собаку, убитую горем из-за того, что все ушли и нарушился привычный порядок вещей. Потом уйдем и мы, но, я надеюсь, люди вернутся и все будет хорошо, ведь у собак нет ни .национальности, ни гражданства...
Э. ХЕМИНГУЭЙ, военный корреспондент
13 сентября, после ужина
Любовь моя,
это всего лишь записка, чтобы рассказать, как я тебя люблю. Только что поужинали, и выпить ничего не нашлось -- вчерашнее торжество опустошило наши запасы, а новых алкогольных центров пока не захвачено... Стив пишет своей подружке нравоучительное письмо о том, что американские женщины не могут по-настоящему понять, каково приходится солдату-мужчине, умеющему только убивать, и чего он ждет взамен, и Стив читает мне выдержки, а я просто счастлив и мурлычу, точно хищник в джунглях, потому что я люблю тебя, а ты любишь меня. Надеюсь, малыш, ты говорила серьезно, потому что мне уже нет пути назад, как бронетанковой колонне в узком ущелье, где и машине не развернуться, и дорога только одна. Я влип основательно, так что ты уж побереги себя для меня или для нас, и мы будем изо всех сил бороться за все, о чем говорили, и против одиночества, фальши, смерти, несправедливости, косности (нашего давнего врага), суррогатов, всяческого страха и прочих никчемных вещей; бороться за тебя, грациозно сидящую рядом на постели, хорошенькую -- красивее любой фигурки на носу самого красивого и высокого корабля, который когда-либо поднимал паруса или кренился от ветра, за доброту, постоянство, любовь к друг другу, и за ночи и дни, полные любви. Малыш, я очень люблю тебя и буду твоим спутником, другом и настоящей любовью.
Мэри, милая... Пожалуйста, люби меня крепко-крепко и всегда, и заботься обо мне, малыш, так, как заботятся о своих старших друзьях все малыши...
15 сентября 1944 года
Патрику Хемингуэю Германия
Любимый мышонок,
вот уже два месяца как Папа вернулся во Францию после дня "Д" (8 июня 1944 г., день высадки союзных войск.-- В. П.). Должно быть, ты читал об этом в "Колльерс". Позже я летал с английскими летчиками, а потом был постоянно прикомандирован к пехотной дивизии, если не считать того периода, когда мне пришлось (временно оставив корреспондентскую работу) командовать отрядом маки -- лучшее время за все эти месяцы, но писать об этом нельзя, расскажу при встрече. Находимся, как и Бамби (старший сын Джон Хемингуэй.--В. П.), в подчинении Управления стратегических служб.. Любопытнейшая история, и когда-нибудь длинными скучными зимними вечерами я еще надоем вам рассказами о ней. Последнее письмо от Марти 25 было в июне. В Париже видел всех ее друзей, а ведь она тоже могла бы быть там, если бы не была такой примадонной и подождала меня всего одну неделю... Я по горло сыт ее "примадонством". В Лондоне, когда я лежал с разбитой головой и страдал ужасными головными болями (25 мая 1944 г. в Лондоне Хемингуэй попал в автомобильную катастрофу.-- В. П.), она не пожелала сделать для меня и того, что мы бы сделали даже для собаки. Я здорово ошибся' в ней, или она очень изменилась -- возможно и то и другое -- но главным образом первое. Жалко терять друга, которого мы научили так хорошо стрелять и писать...
Мышонок, я очень соскучился по тебе, Старичку (Грегори, младший сын Хемингуэя.-- В. П.) и Бамби и часто думаю о том времени, когда мы будем вместе... Вчера и сегодня шли тяжелые бои, ...и сейчас пишу под грохот контратаки... Я сохраню все карты, и мы повесим их в комнате для трофеев. Думаю, я должен был написать тебе о Марти, чтобы ты знал что к чему. Ее отношение ко мне на Кубе ив Лондоне было отвратительным. После Лондона я получил от нее всего одно письмо с рассказом о прелестях сада Джока Уитни и о том, как приятно бродить по такому красивому, спокойному, не тронутому войной городу, как Рим...
В Париже у меня было всего два относительно свободных дня, но я все же навестил старых друзей Сильвию Бич26 и Пикассо...
В Лондоне, пока я лежал в ужасном состоянии,-- приходилось спать на спине с консервными банками по обе стороны подушки, потому что, стоило уронить голову на бок, как меня рвало --... за мной ухаживала чудная девочка по имени Мэри Уэлш. Потом мы с ней встретились в Париже... Тебе она должна понравиться. Я прозвал ее "карманный Рубенс Папа". Если похудеет,произведу ее в "карманного Тинторетто" 27. Чтобы понять, что это значит, тебе придется сходить в Метрополитен-музей.
Мышонок, мальчик мой, если в ближайшие недели с нами ничего не случится, то впереди нас ждет только хорошее...
С любовью Папа
15 октября 1944 года
Максуэллу Перкинсу Париж
Дорогой Макс,
с тех пор как я писал тебе в последний раз, мы здесь жили дьявольски интересно. Я был с 4-й пехотной дивизией с момента ее прорыва чуть выше Сен-Ло и. до 18 августа, пока ее временно не перевели в резерв, а я связался с отрядом маки. После нескольких очень интересных операций мы вошли в Париж вместе с передовыми частями армии. В первый же день освободили "Трэвеллез клаб" и отель "Ритц". Лучшее время в моей жизни...
Набрал материал на прекрасную книгу. Я приехал в дивизию как раз накануне прорыва, участвовал во всех операциях и, если мне еще немного повезет, хочу отдохнуть и приступить к работе над книгой...
Похоже, полеты помогли мне излечиться от Марти. Все стало на свое место. Сейчас, на земле, я уже больше не думаю о ней. Странно, но потребовалась одна война, чтобы эта женщина поселилась в моем треклятом сердце, и другая, чтобы она ушла из него. Невезение. Но на войне встречаешь хороших людей. Такие не подведут. Хотя мало ли что может приключиться с ними...
ЭРНЕСТ
19 июня 1945 года
Томасу Уэлшу
(отец Мэри Уэлш.-- В. II.)
Финка Вихия
Дорогой м-р Уэлш,
...если вы хотите знать, как влияет война на религиозные убеждения, то для начала могу сообщить вам следующее...:
