Дина Рубина - Синдикат
В конце концов, на микве Главной синагоги свет клином не сошелся.
В среду вечером субтильный Мотя, похожий на прилежного первокурсника, явился в сауну, уютно и неприметно расположенную на одной из тихих улиц в Сокольниках. За ним следовали пятеро женщин, желающих осуществить переход в еврейскую веру. Это были пятеро русских красавиц: рослых, грудастых, пышущих здоровьем телиц без изъяна. Администратор — пожилая и всяко повидавшая здесь дама — сильно удивилась, увидев такую диспропорцию.
— Вам на сколько часов номер? — спросила она Мотю, изумленно-уважительно его оглядывая.
— На час хватит, — сказал он.
— Пива, креветок? Музыки?
— Ничего не потребуется! — сурово отрезал Мотя.
Вся процессия дружно проследовала в номер и, достав молитвенник, Мотя велел девушкам раздеваться. Догола, — как и положено по канону. При этом, конечно, он вежливо отвернулся.
Пятеро пышнотелых красавиц, сияя крутой сдобой ослепительных ягодиц, одна за другой погрузились в бассейн, и сосредоточенный Мотя принялся за подобающий моменту ритуал. Прошло несколько минут, воздух согрелся и наполнился парфюмерными ароматами: одна из девушек, Оля, как выяснилось, принесла с собой импортный гель для ванны (не пропадать же сауне! — объяснила она), и остальные девушки, одобрительно рассматривая дорогой флакон, тоже выдавили чуток на ладонь, принялись растирать и вдыхать запах…
— Ну, довольно! — велел томящийся в свитере Мотя. — Ритуал закончен, поздравляю вас с переходом в веру Авраама, Ицхака и Яакова… Собирайтесь, девочки, у меня сегодня вечером еще прием у Козлова-Рамиреса по случаю Хануки…
Но девушки разогрелись, разомлели и не хотели уходить: почему ж не воспользоваться случаем… Они освоились, стали плескаться, шутливо обрызгивали Мотю водой.
— Мотя, давай к нам, водичка — класс! — приглашали они.
Ну что ты будешь с ними делать? Другой бы осерчал, затопал бы ногами, закричал, — как можно смешивать высокий обряд Веры с помытьем бренных тел! Но Мотя, повторяем, был человеком добросердечным, легким, веселым. Либералом с большой буквы. Да пусть их девочки поплещутся, добродушно подумал он… Обряд закончен, можно и расслабиться…
Жара меж тем стояла в помещении страшенная. Мотя снял свитер, оставшись в майке, и присел на резную — а ля рюсс — скамью…
Тут Оля принялась брызгать на него из бассейна обеими мощными ручищами, и в одну минуту, несмотря на Мотины предостерегающие возгласы, залила брюки Главного раввина так, что пришлось немедленно их стянуть и повесить на просушку.
И вдруг одна из девиц, выпрыгнув из воды на манер большого розового тюленя, с визгом навалилась на Мотю, облапила так, что лишь вопль выдавился из Мотиной души, прижалась горячей душистой грудью и спихнула в бассейн… Девочки, хоть и перешли минуту назад в иудейскую веру, не так скоро могли отрешиться от исконно русских банных забав…
И далее пожилая дама-администратор на протяжении получаса слышала восторженные вопли, женский визг и песни на непонятном языке, которые распевал бодрый мужской голос. Минут через двадцать в номер затребовали пива и креветок, попросили «врубить музычки»…
Часа два спустя распаренные, раскудрявленные новые дщери Сиона чинным гуськом выходили из кабинета. Их сопровождал Главный раввин России Мордехай Гармидер, во влажных брюках на голое тело. На прием к Рамиресу по случаю Хануки он уже опоздал. Да па-а-шел этот Козлов куда подальше, весело думал поддатый Мотя, сжимая в пакетике крепко выжатые свои мокрые трусы…
— Приходите еще! — говорила им вслед совершенно обескураженная Мотиной мощью, администратор. — У нас и свои девочки есть. Можем предложить, не разочаруетесь…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Из «Базы данных обращений в Синдикат».
Департамент Фенечек-Тусовок.
Обращение номер №7.102:
Деловой мужской голос:
— …Ну, это… можно, значит, разработать специальный курс корабля, но это вам будет стоить дополнительных вложений. Можно так: через Волго-Донской канал в Азовское море, через Керченский — в Черное, потом через Босфор, а там — Мраморное, Эгейское… ну и Средиземное… Только не знаю — зачем так крутить, когда есть нахоженные… Что?! А кто это? Я разве не в «Глобал-Цивилизейшн» попал? Не к Ной Рувимычу? А-а-а… Извините, ошибка… (Отбой. )
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В один из вечеров позвонила Марина, сказала:
— …Он почти готов. Осталось только пришить голову к туловищу. Сейчас сидит в кресле, а голова — на коленях. Сюртук уже сшит, ноги в гетрах продеты в элегантные ботиночки… Во всяком случае, когда его тело лежит на столе, Серега не может есть. Мы вот только думаем о концепции выставки… Кто он? Кто?
— Что значит — кто? Он — Пушкин.
— Вот видишь, ты тоже банальна, как и все. Да, он Пушкин, но — зачем?! Каков смысл его появления в мире?
— Знаешь, — сказала я устало, — безумия мне хватает и в Синдикате…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Microsoft Word, рабочий стол,
папка rossia, файл sindikat
«…в последнее время я, как царь Соломон, события переживаю с провожающим мудрым взглядом — „гам зе яавор…“ — „и это пройдет“…
Вот уже прошла Ханука, слава Богу, без особых скандалов, к которым я теперь на всякий случай готова всегда. Наоборот, — исполнение оратории Генделя в знаменитом зале знаменитым оркестром придало событию высокий смысл и проникновенную торжественность…
Без официоза все равно не обошлось, но все же я максимально постаралась смягчить его до домашнего уровня.
Мы заранее договорились с нашим Главным раввином Манфредом Григорьевичем Колотушкиным, что он зажжет восьмую свечу. Бросились искать многострадальный этот святильник — наследную ханукию Синдиката, которая верой и правдой служила на всех ханукальных праздниках, вечеринках, представлениях и сборищах. Ее нигде не было… Наконец Яша вспомнил, что в последний раз ханукию отвозили в ночной клуб «Голубая мантия», где проходил вечер душевного единения с Израилем и где неизвестно что, — вернее, хорошо известно, — что происходило под трепетным светом ее тусклых электрических лампочек…
За ханукией в «Голубую мантию» я послала Костяна, который вернулся с вытаращенными глазами, — примерный муж и преданный отец, он даже вообразить не мог, что подобные заведения процветают в столице его Родины…
Так что наш Главный раввин торжественно прочел благословение и зажег на сцене восьмую свечу, то есть опасливо крутанул лампочку, которая зажглась не сразу, а с помощью красавицы-ведущей в строгом концертном платье.
