Джон Тул - Сговор остолопов
— Он чудесный и очень дружелюбный человек, — сказал Дориан. — Я уверен, что вас, девочки, он просто не заметил.
— Еще как заметил, — отозвалась Бетти. — Мы дали ему по кумполу.
— Ногой бы ему по надменным яйцам, — подытожила Лиз.
— Я вас умоляю, — с важностью произнес Игнациус. — Вокруг я вижу одну вражду. Вы должны сплотить ряды и выступить единым фронтом.
— Что это с ним? — спросила Лиз, откупоривая пиво, которым швырнула в Игнациуса. Взметнулась струя пены и омочила его раздутое райскими продуктами брюхо.
— Ну, все — с меня хватит, — разозлился Игнациус.
— Хорошо, — ответила Фрида. — Тогда отгребай.
— Кухня сегодня — наша территория, — сказала Бетти. — Мы и решаем, кто сюда заходит.
— Я определенно заинтересован в том, чтобы увидеть, какой херес подаст на первом предобеденном приеме женский корпус, — фыркнул Игнациус и заковылял к двери. Когда он уже выходил, в дверной косяк совсем рядом с его серьгой ударилась пустая пивная банка. Дориан последовал за ним и прикрыл за собой дверь. — Не могу себе вообразить, как могли вы решиться запятнать наше движение, пригласив этих скандалисток.
— Пришлось, — объяснил Дориан. — Если не пригласить их на вечеринку, они все равно ворвутся. А тогда они — еще хуже. На самом деле, с этими девочками весело, когда у них хорошее настроение, но недавно у них были какие-то неприятности с полицией, и теперь они на всех вымещают.
— Их следует отлучить от движения немедленно!
— Как скажете, Мадьярка, — вздохнул Дориан. — Личне мне девочек немножко жалко. Раньше они жили в Калифорнии, и великолепно проводили там время. Потом произошел несчастный случай — намадение на культуриста с Мускульного Берега. Они с парнишкой боролись по-индейски — на локотках, по крайней мере, так они говорят, а потом, кажется, все немножко вышло за рамки. Им буквально пришлось спасаться из южной Калифорнии и нестись через всю пустыню в своем великолепном немецком автомобиле. Я предоставил им убежище. Во многих отношениях они — чудесные квартиранты. Мой дом они охраняют лучше любого сторожевого пса. У них — кучи денег, они их получают от какой-то стареющей королевы кино.
— Вот как? — с интересом спросил Игнациус. — Вероятно, я поспешил дать им отставку. Политическим движениям следует раздобывать деньги, откуда только могут. Девушки, без сомнения, обладают неким шармом, незаметным под их джинсами и сапогами. — Он оглядел кипящую массу гостей. — Вы должны успокоить этих людей. Нам следует призвать их к порядку. Перед нами — дела наисущнейшей важности.
Ковбой, липовый сучара, щекотал какого-то элегантного гостя своей плеточкой. Черный кожан припечатал бившегося в экстазе гостя к полу. Отовсюду неслись вопли, вздохи, визг. Из фонографа теперь пела Лена Хорн[70]. «Умно,» «Свежо,» «Ужасно космо,» — почтительно провозглашала группа, собравшаяся вокруг фонографа. Ковбой оторвался от своих возбужденных поклонников и зашевелил губами в такт словам с пластинки, извиваясь по всему полу, точно шансонетка в сапогах и «стетсоне». С канонадой взвизгов гости снова обступили его, не оставив черному кожану для мучений никого.
— Вы обязаны все это прекратить, — крикнул Игнациус Дориану, который в это время усиленно подмигивал ковбою. — Помимо того факта, что я становлюсь свидетелем самого вопиющего оскорбления вкуса и пристойности, я уже начинаю задыхаться от вони железистых испарений и одеколонов.
— Ой, да не будьте вы такой серостью. Они же просто веселятся.
— Мне очень жаль, — деловым тоном ответил Игнациус, — но сегодня вечером я здесь выполняю миссию крайней серьезности. Существует девушка, которой необходимо заняться, — дерзкая и прямолинейная распутница и даже профурсетка. Немедленно выключайте свою мерзкую музыку и успокойте всех этих содомитов. Мы обязаны взять быка за рога.
— Я думал, с вами весело. А если вы просто будете таким стервозным и нудным, то лучше вам уйти.
— Никуда я не уйду! Никто меня не остановит. Мир! Мир! Мир!
— Ох, матушки. Так вы про это всерьез, да?
Игнациус оторвался от Дориана, ринулся через всю залу, расталкивая элегантных гостей, и выдернул штепсель фонографа из розетки. А когда он обернулся, гости приветствовали его выхолощенной разновидностью боевого клича апачей.
«Зверь.» «Безумец.» «Так вот что обещал нам Дориан.» «Такая фантастическая Лена.» «Наряд — гротесков. Да еще эта серьга. Ох, господи.» «Это была моя самая любимая песня.» «Кошмар.» «Как невероятно противно.» «Так монструозно огромен.» «Плохой, плохой сон.»
— Тихо! — проревел Игнациус, заглушая разъяренный лепет. — Сегодня я пришел сюда, друзья мои, чтобы показать вам, как вы можете спасти планету и принести всем мир.
«Он поистине обезумел.» «Дориан, какая неудачная шутка.» «Откуда он вообще взялся?» «Даже смутно непривлекателен.» «Грязь.» «Гнетуще.» «Включите же кто-нибудь эту восхитительную пластинку.»
— Вам, — продолжал на полной громкости Игнациус, — брошен вызов. Обратите ли вы свои исключительные таланты на спасение мира или же просто повернетесь спиной к своим собратьям?
«О, как ужасно.» «Совершенно не смешно.» «Я вынужден буду уйти, если эта убогая шарада не завершится.» «С таким дурным вкусом.» «Включите же кто-нибудь пластинку. Милая, милая Лена.» «Где мое пальто?» «Пойдемте в какой-нибудь фешенебельный бар.» «Смотрите, я пролил мартини на свой самый бесценный жакет.» «Пойдемте в фешенебельный бар.»
— Мир сегодня пребывает в состоянии сурового беспокойства, — орал Игнациус, перекрывая мяуканье и шипенье. Он запнулся и заглянул в карман, куда положил конспект речи, нацарапанный на листак из блокнота «Великий Вождь». Вместо заметок, однако, он извлек рваную и замусоленную фотографию мисс О'Хары. Некоторые гости увидели ее и завизжали. — Мы должны предотвратить апокалипсис. Мы должны на огонь ответить огнем. Следовательно, я обращаюсь к вам.
«О чем, во имя всего святого, он говорит?» «Это меня так угнетает.» «Глаза у него, такие страшные.» «Пойдемте в фешенебельный бар.» «Поехали в Сан-Франциско.»
— Молчать, извращенцы! — рявкнул Игнациус. — Слушайте меня.
— Дориан, — лирическим сопрано взмолился ковбой. — Заставь же его посидеть тихо. Мы так здорово веселились, мы так великолепно, так забавно проводили время. О, он нас даже не развлекает.
— Это правда, — сказал крайне элегантный гость, чье подтянутое лицо было покрыто гримом, изображавшим загар. — Он поистине ужасен. Так угнетает.
— Должны ли мы выслушивать все это? — осведомился другой гость, взмахивая сигаретой, точно волшебной палочкой, от которой Игнациус бы наверняка испарился. — Это какой-то фокус, Дориан? Ты же знаешь, мы искренне любим вечеринки с мотивом, но это. Я имею в виду, я даже новости по телевидению никогда не смотрю. Я в этом магазине и так весь день работаю, и не хочу приходить на вечеринку и слушать обо всем этом. Пусть попозже выступит, если ему так нужно. Его речь отдает таким дурным вкусом.
