Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
Она снова с благодарностью посмотрела на батюшку, спасшего их.
— Спаси вас Господь… И помолитесь за всех нас, грешных. Прозрение всегда очень мучительно, больно, как исцеление от тяжелой болезни. Наверное, это наш путь к Богу: через падение, через отступление от Него.
Они уже вышли из храма, прощаясь, когда София отвела отца Игоря в сторону и тихо сказала:
— Я сильно боюсь: и за наших сестер и братьев, и за себя, и за вас, батюшка… Я не знаю всего, но тот, кого мы звали своим «пророком», обладает большой силой. Его не так просто уничтожить. Мне кажется… Нет, я уверена: он возвратится! Скажу больше: он уже являлся некоторым из наших и требовал, чтобы сначала вас, а потом с собой… Понимаете?
— Понимаю. Я это уже слышал от него самого. Да, он многое постиг, многому научился, но у нас есть самое главное, против чего бессильны все его знания, чары и угрозы: наш Господь. Он Сам сказал всем, кто верует в Него: «Да не смущается сердце ваше; веруйте в Бога, и в Меня веруйте. В доме Отца Моего обителей много». Что может быть сильнее и надежнее этой веры, этого упования?
Отец Игорь неспешно возвращался домой. В той стороне, где когда-то стояли ракетные шахты, снова собиралась гроза: над лесом клубились кучевые облака, оттуда доносились далекие раскаты грома. Но сейчас эта картина не навеивала батюшке неприятных воспоминаний о дикой необузданной стихии, через которую они шли, чтобы спасти людей. Гроза, что на глазах заходила над бескрайним лесом, была вполне естественным, нормальным природным явлением. Оттуда веяло свежестью и прохладой.
Вдруг показалось, как грозовые тучи обрели знакомые черты несостоявшегося «пророка», а в блеске молний сверкнул его злобный взгляд. Но сердце отца Игоря не дрогнуло: он знал, что это — очередное искушение страхом. И не больше. В сердце батюшки сами зазвучали слова:
«Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? Внегда приближатися на мя злобующым, еже снести плоти моя, оскорбляющии мя и врази мои, тии изнемогоша и падоша. Аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое, аще востанет на мя брань, на Него аз уповаю. Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм святый Его…»
И в этих словах для батюшки-отшельника было все: его вера, его упование, его сила, его жизнь.
Святая Церковь
Есть в странствиях наших,
судьбам подвластных,
По волнам житейского моря
Немало дней пасмурных,
хмурых, ненастных —
Дней полных страданий и горя.
Есть дни, когда вдруг оставляют тебя
Кто был тебе близок и дорог,
Иль сам оставляешь родные края,
Шагая в путь труден и долог.
Есть дни отчуждения, тупой глухоты,
Сомнений и слез, и терзаний,
Когда в одиночестве брошенный ты
Идешь средь скорбей и страданий.
Подымет, ударит о скалы тебя
Взбешенной морского волною —
И бросит корабль твой свои якоря,
Беспомощный в битве с водою.
Но там, средь кипящих, бушующих волн,
Готовых корабль разбить в щепы,
Есть тихая пристань, что светит огнем
Для терпящих скорби и беды.
Та пристань надежды, спасенья, добра
Укрыть от ненастья готова,
Спасти нас от бед, от страданий и зла —
То Церковь Святая Христова.
Направь же корабль свой скорее туда,
Где ждет тебя берег спасенья,
Где ждет тебя Церковь с любовью всегда,
Как сына ждет мать возвращенья.
Укроет, согреет, утешит, спасет
Любовью своей благодатной —
И в сердце твое тишиною войдет:
Святой тишиною отрадной.
На радость преложит все слезы твои,
Залечит все раны больные
И доброй помощницей будет в пути,
Где волны бушуют крутые.
Не будет страшна штормовая волна,
Ни буря, ни грозные камни,
Коль знаешь, что встретит с любовью тебя
Спасения тихая гавань.
Лишь только не сбейся с прямого пути
Сквозь бурю, туман и ненастье —
Быть может, увидишь иные огни:
Не трать своих сил в одночасье.
То свет миражей, то обман, западня,
Где нет ни любви, ни спасенья:
То блеск западни, воровского огня —
Погибель, а не утешенье.
Заветный маяк нам горит, не таясь
Евангельской яркой свечою,
Во мраке греховном надеждой светясь
Любовью Христовой святою.
Книга третья
ДВЕ СЕСТРЫ
Не ревнуй лукавнующим, ниже завиди творящим беззаконие. Зане яко трава скоро изсшут, и яко зелие злака скоро отпадут. Уповай на Господа и твори благостыню, и насели землю, и упасешися в богатстве ея. Насладися Господеви, и даст ти прошения сердца твоего. Открый ко Господу путь свой и уповай на Него, и Той сотворит: и изведет, яко свет, правду твою и судьбу твою, яко полудне.
Пс. 36:1–6.
Антониева пустынь
И всё же в эти заброшенные места, издревле облюбованные отшельниками, пришли новые люди, искавшие молитвенного уединения: несколько монахинь, с благословения архиерея основавшие небольшое поселение — лесную пустынь в честь «начальника всех русских монахов» преподобного Антония. Выросла она на живописном берегу, где обрывался сосновый лес, окружавший здешние деревеньки со всех сторон, и текла речка. Под рукой было все: и тепло, и нехитрая еда. А главное — было то, к чему рвалась душа, уставшая от мирских сует, возжелавшая наполниться Божественной благодатью, в сравнении с которой все блага земные были настоящим прахом. За первыми насельницами пришли новые, за ними — еще, заложив в этом тихом, живописном уголке, словно созданном Самим Творцом для уединенной молитвы, монастырь в честь одного из самых любимых и почитаемых на Руси святых.
Отец Игорь по благословению того же архиерея стал главным опекуном обители, помогая им не только духовно, но и материально обустраивать нехитрый монашеский быт. От того села, где он жил, в Антониеву пустынь пролегла неширокая грунтовая дорога, по которой можно было добираться в любую погоду. С электричеством же возникли проблемы: и технические, и финансовые. Однако монахини особо не настаивали: они шли сюда не за комфортом, уютом, удобствами, а ради молитвенного уединения и духовной борьбы со всем, что пустило глубокие корни греха в миру. Пользовались старыми керосиновыми лампами, вытащенными с чердаков да сараев таких же старых деревенских хат, свечами, лампадками. В дело пошло все, о чем здешние старожилы, казалось, давным-давно забыли, быстро зачастивших в эти святые места паломников. Места хватало всем: и хозяевам, и гостям.
