Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 8 2006)
Вообще, статья Д. К. — плотная, четко формулирующая и исчерпывающая его позицию. Правда, мне показалось, что в интонации редактора сквозит и уязвленная незащищенность, но это я, наверное, сегодня не выспался. В прессе писали, что журнал “должен занять пустующую сегодня, по мнению Кузьмина, нишу толстого журнала современной поэзии” (“Полит.ру”). Но все-таки там пока еще стоит “Арион”, как бы этого ни не хотелось нашему культуртрегеру, стобит. Можно, конечно, обсуждать, что такое “современная поэзия”, но я думаю, по цитате всем и так все ясно: холодная война of-line объявлена, да только воевать, по-моему, незачем. “…Сейчас в основном читаю периодику — журнал „Воздух”, журнал „Орион” (так на сайте радио “Свобода” расшифровали. — П. К. ) и прочие журналы, поскольку пытаюсь понять, что делается в современной поэзии, молодой и вообще современной” ( Дмитрий Пригов в радиопередаче Е. Фанайловой “Новая русская поэзия” (“Свобода в клубах”) 26 марта 2006 года).
…Что ж, в принципе “Воздух” мог оказаться куда радикальнее. А так — раскованная жесткость, гомоэротика, суггестивно-обсценные вкрапления, квазиконцептуализм и другие “более рискованные художественные практики” представлены здесь вполне в меру и более чем воздушно рассеяны по пространству издания. Заметьте, я не написал: “богомерзкое непотребство, содомия, сквернословие и наркотическая абракадабра”.
Конечно, есть тут “практики”, обратившие на себя даже мое консервативное внимание.
Журнал открывается стихами почитаемого мной Виктора Кривулина, элегантным ученым эссе С. Львовского о Геннадии Айги (оба поэта уважительно представлены как живые авторы, никто не умирал). Михаил Айзенберг, Сергей Соловьев, Игорь Караулов, Ольга Мартынова, Константин Кравцов — за их работой я с любопытством следил и до “Воздуха”. Показателен опрос “Десять лет без Бродского” (как и следовало ожидать, более чем автопортретный со стороны отвечающих), как всегда, трудолюбив Данила Давыдов (ворох репрезентативных мини-рецензий на поэтические книгоиздания)…
Рубрикация журнала построена на игре со словом, стоящем в его названии: “Дышать”, “Перевести дыхание”, “На один вдох”, “Вентилятор” и т. п. То есть как у альманаха “Дом Ильи” — там игра со словом “Дом”: “Парадный вход”, “Гостиная”, “На кухне”, “В саду” и так дальше. Что еще? О проколе с эпиграфом из несчастного Мандельштама (“Четвертая проза”) — на титуле — журнал уже писал1: все-таки “все стихи” и “все произведения мировой литературы” — немножечко разные вещи. Но вот появление рубрики “Кто испортил воздух” (в частности, речь идет о журналах и авторах, не умеющих, по мнению “Воздуха”, корректно обращаться с современной молодой поэзией и информацией о ней) меня по-настоящему удивило. Удивило само название, конечно. Этот, с позволения сказать, каламбур, простите меня, вульгарен и пошл. Риска тут — ноль. Пионерлагерь какой-то.
Засим, возвращаясь к манифестам, процитирую сам себе для общего развития из лицевой страницы “Ариона” в “Журнальном зале”: “…Не будучи связанным ни с какой отдельной поэтической группой и не отдавая заведомого предпочтения той или иной творческой манере, журнал поставил своей целью „отразить в лучших образцах все многообразие современной русской поэзии, запечатлеть ее движение”. <…> По итогам ежегодных рейтингов он неизменно входит в число лучших литературно-художественных журналов страны”. Неприемлемые, думаю, тезисы для редактора “Воздуха”. Он и мыслит по-другому, и выражением “лучшие образцы” не пользуется, скорее “разные”. Расхождение ложнотождественных дискурсов.
А форматами они провокационно похожи. Но “Воздух” решил все же помериться размерами: он на полсантиметра поболе будет.
Кто в церкви главнее? Монологи о бабушках и интеллигентах. — “Фома”, 2006, № 3.
Очень объективно и сердечно. Мнения двух “церковных интеллигентов” здесь представляют библеист Андрей Десницкий и постоянный автор “Фомы” Александр Ткаченко.
О. Анри Мартен. Католичество и Россия. — “Континент”, 2006, № 1 (127).
Страстная, яркая эссеистика живущего в Могилеве и много пишущего священника греко-католической церкви, открывающаяся цитатой из “Путешествия в Стамбул” Бродского, сводится, грубо говоря, к тому, что католичество — это, в общем-то, и есть подлинное православие. Что сегодняшний (и длящийся уж скоро тысячу лет) факт наличия Русской Православной Церкви и собственно православных христиан — что-то вроде недоразумения, неразрешимого, помимо прочего, непросвещенным упрямством и косностью последних. Один из эффектных аргументов автора — остроумный анекдот, который я тут пересказывать не буду. О. Анри Мартен очень старается, он настоящий проповедник, моделирующий, например, немедленный опрос католиков и православных по основным разногласиям и выводящий: “…Итак, уже из такого краткого сравнения — а ведь можно его продолжать еще долго — заметно, что учение и практика католиков наиболее содержательны, что значит: содержат больше положительных (не в смысле „хороших”, а в смысле принимающих, а не отвергающих) утверждений и действий, чем все остальные христианские учения. Для меня это значительный, больше того — решающий довод”.
Читать это все очень интересно и полезно, ведь автор — человек просвещенный, он, кстати, по ходу своего дела некоторые распространенные мифы и заблуждения очень убедительно отредактировал. Тут много о Папе, непогрешимости, Польше, христианском шаблонном мышлении, общностях и проч. Поневоле думаешь и о том, что слова его проповеди до какой-нибудь пока еще некатолической души вполне даже дойдут… Но вот представить себе обычного православного христианина , который после этого мощного пятидесятистраничного доклада перейдет в католичество, я не смог. Так и остался этот мой воображаемый раб Божий заодно со святыми Иоанном Кронштадтским, Игнатием Брянчаниновым, Амвросием Оптинским, Дмитрием Ростовским и тихими словами Феофана Затворника, сказавшего однажды просто и ясно: “Не знаю, как католики, а я вне православия не спасусь”.
А еще размышления над этим текстом, может, и невпопад, притянули сюда такой “лоскуток” протоиерея Всеволода Чаплина (“Фома”, 2006, № 3): “Немецкие лютеране, устав от общения с русскими „церковными дипломатами”, которых всегда считали замшело-консервативной публикой, решили пригласить в гости настоящего „человека из народа”. Он-то точно все поймет и не будет морочить голову богословскими различиями... Позвали одного известного архимандрита со студентами провинциальной семинарии. Долго вместе посещали лютеранские общины, пили пиво, говорили друг другу красивые слова: мол, общего у нас больше, чем отличного, а перегородки уж точно не достигают неба... В последний день сидели дома у местного епископа. Полное братание. Архимандрит расчувствовался, да и говорит хозяину:
— Хороший вы человек, просто замечательный! Вот только с супругой невенчанными живете. Вам бы покреститься...
Больше немцы его в гости не звали. Ищут новых „либералов из народа””.
Игорь Меламед. Там вечный праздник празднуете вы… — “Континент”, 2006, № 1 (127).
Подборка И. М. открывается стихотворными поминаниями, в том числе друзей-поэтов Бориса Викторова и Евгения Блажеевского. “…Теперь ты жив, а мы еще мертвы / для жизни вожделенной и блаженной”.
Пользуясь случаем: как же хорошо, господа, что наполненные светом и страданием стихи редко пишущего теперь Меламеда я никогда не сумею обозначить как “художественную практику”. Они, слава Богу, из другого воздуха.
Иван Методиев. Счастье дает показания. — “Дети Ра”, 2005, № 9 (13) <http://www. detira.ru>.
Счастье? — вопросил равнодушный чиновник. —
Сегодня у него неприемный день.
Счастье? — смутился торговец. —
Оно у нас для витрины, опытный образец,
привлекает, знаете ли, покупателей.
Счастье? — оскалился старьевщик. —
Есть тут одно, как раз для тебя...
Немного ржавое, зато подлинник.
Счастье? — хмурил бровь детектив. —
Счастье уже изловили,
и в настоящий момент
оно
дает
показания.
(Перевел с болгарского Евгений В. Харитонов)
Стихи покойного Ивана Методиева входят в репрезентативный (и весьма любопытный) “болгарский” номер “Детей Ра”. Журнал открывается стихами классика Любомира Левчева, а закрывается внушительным исследованием софийского доктора филологии Магдалены Костовой-Панайотовой “„Чайка” Бориса Акунина как зеркало „Чайки” Чехова”. Следующий номер целиком посвящен поэту и художнику Алексею Хвостенко. Но это отдельная песня.
