Авторов Коллектив - Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии
Все оторопели… Притихшая толпа, затаив дыхание, слушала выкрики «учителя» Кхэнга. На мгновение он умолк, а затем во все горло заорал в микрофон:
— Земляки! Эти пришельцы наговорили тут с три короба… А теперь послушайте, что я вам скажу! Я ведь тоже кандидат!.. Вот тут один говорил, что он понимает нас! Знает наши трудности! А что он знает? Спросите-ка его, земляки! Спросите его! Он ведь говорит, что хорошо нас понимает!.. Краем уха он слыхал, что у нас есть земля и что мы на ней работаем… А вот что мы едим по утрам — этого он не знает, уж поверьте мне! Вот как они знакомы с нашей жизнью… Только притворяются, что сочувствуют нам! Я один — подходящий для вас человек, мне одному можно довериться! Я все могу, все исполню! Если чем недовольны — скажите мне! Могу убить и собаку и человека! А…
Тут «учитель» Кхэнг заметил, что рядом стоит ефрейтор полиции Хо, и сразу осекся.
— По правде говоря… — забормотал Кхэнг, — это я так… не всерьез… Я, конечно, никого не убиваю… Ну, вот и все, что я хотел сказать! М-да! Желаю всем долголетия, здоровья и счастья! Пусть Будда, его закон и община помогут мне стать депутатом!..
С того дня популярность господина Кхэнга начала расти. Все больше людей узнавало о нем. Другие кандидаты стали относиться к своим избирателям с подозрением, опасаясь нового скандала. Некоторые даже совсем пали духом и поспешили убраться в Бангкок.
Выборы прошли организованно. В тот же день часов в восемь вечера городские власти объявили о результатах голосования. Вскоре после этого в помещение полиции, тяжело дыша, вбежал ефрейтор Хо. Не успев отдышаться, он бросился к дежурному лейтенанту.
— Все пошло прахом, господин лейтенант! — простонал ефрейтор Хо. — Кончена моя карьера. А все из-за этого Кхэнга, будь он неладен!.. Ведь самый известный в городе пьяница и дебошир! Мерзавец отъявленный… Утром я его запер в холодную. А только что он стал депутатом… Теперь уж мне в этом уезде не удержаться!
В голосе его были страх и отчаяние.
— Да, плохи твои дела, не повезло! Сейчас-то хоть выпустил его или нет? — Лейтенант поднял голову от расписания дежурств.
Однако ефрейтора Хо уже и след простыл. Дежурный лейтенант встал и пошел отпирать карцер. Господин Кхэнг и двое его приятелей валялись на земляном полу. Они были мертвецки пьяны. Смрад блевотины смешивался с затхлым запахом грязного карцера. Дежурный офицер поискал глазами господина Кхэнга. Потом протянул руку и легонько толкнул новоиспеченного депутата. Тьфу, пакость! Он отдернул руку. Вся одежда Кхэнга была пропитана омерзительной влагой… Пьяный что-то невнятно пробормотал во сне и попытался лягнуть офицера ногой.
— Что вы, что вы, господин Кхэнг… Господин Кхэнг!..
— О-ох! — протяжно застонал Кхэнг — Ох! Где я? Дайте воды… — Он стал протирать глаза, бормоча: — Темно, ах, как темно!
— Вы свободны. Вставайте, господин Кхэнг! И этих двоих можете разбудить!
— Охо-хо… Лейтенант, с кем это вы разговариваете, а? — проворчал Кхэнг.
— Я говорю с господином народным депутатом! Пожалуйста, выходите! Выборы уже закончились!
Господин Кхэнг перевернулся, привстал и начал будить своих друзей. Он долго орал и толкал их, прежде чем они проснулись. Тогда все трое на четвереньках выползли в открытую дверь. Каждый получил из рук полицейского по ковшику воды, а затем товарищи по несчастью торопливо покинули полицейский участок и тут же исчезли в темноте.
Господин Кхэнг ни словом не обмолвился своим приятелям о том, что услыхал от дежурного офицера. В ушах у него все еще звучали эти пугающие и в то же время такие упоительные слова: «господин народный депутат». Спотыкаясь и шаркая ногами, друзья медленно двигались в темноте. Никто из троих не раскрывал рта. Ощупью вошли они в дом Кхэнга. Кхуан и Куй шлепнулись на земляной пол и тут же уснули. Кхэнг расположился под лестницей. Тревожные мысли вихрем проносились в его мозгу. Хмель прошел. Ему казалось, что тело его стало легким, почти невесомым, словно в нем не было ни мяса, ни костей. И вот господин Кхэнг всерьез задумался о том, что прежде никогда не приходило ему в голову, — о том, что такое «народный депутат». Кхэнг вспомнил, как тогда в харчевне Старина Кэ сказал: «Депутат важнее, чем уездный начальник или член городской управы». Ну, а что же еще ему известно про «народного депутата»? Как будто больше ничего! Теперь он начал сомневаться: наверно, это далеко не все. У депутата, конечно, множество обязанностей. Ведь он сам слышал, что каждый депутат должен ездить в Бангкок. Тут господин Кхэнг подумал о Бангкоке. Такой огромный город! И так далеко отсюда! Значит, ему придется оставить своих приятелей и поселиться в Бангкоке. Но он не привык к столичной жизни! В столице все так сложно, запутано. Ему рассказывали, что Бангкок — город опасный… Да ведь он и сам был там однажды. В то время он еще не снял монашеского одеяния. С тех пор прошло, пожалуй, лет двадцать! Все как в тумане. Даже название монастыря, где останавливался, и то никак не вспомнить! На душе у Кхэнга стало тоскливо и мрачно. Особенно когда перед ним вдруг предстала фигура депутата, которого он случайно увидел на какой-то фотографии: немыслимая одежда — вместо куртки что-то длинное, с хвостом, точно одеяло, и на шее какая-то узкая тряпица… Господину Кхэнгу стало невмоготу.
«И зачем я ввязался в эту историю? Истинная правда: сам заварил, сам и расхлебывай!» Луна и звезды постепенно уходили к западу. «Да, этот мир душит людей! Кругом одни лишь напасти!»
Светало. Запели петухи. Не зная, чем заняться, господин Кхэнг пошел за водой. И вдруг он застонал! То был вопль тоски и одиночества! Его пугал этот тусклый свет зари. Вместе с ним из глубины его души подымался беспросветный мрак… Вот уже на фоне светлеющего горизонта стали яснее вырисовываться силуэты деревьев. А на душе становилось все тяжелее…
И тут господин Кхэнг внезапно решился. Он взглянул на Старину Кхуана и Старину Куя: они крепко спали. Крадучись Кхэнг пробрался в комнату и тотчас снова вышел оттуда. Пройдя мимо распростертых на полу Кхуана и Куя, он выбрался на дорогу и нетвердым шагом поплелся в город. Кхэнг шел словно во сне. На окраине города он заметил большой грузовик. Возле него кричали и спорили три человека. Кхэнг подошел взглянуть, в чем дело. Двое молодых парней повернулись к нему. Вначале они приняли его за бродягу или грабителя, но потом поманили к машине.
— Эй, братец, помоги-ка сдвинуться с места!
Расспросив парней, Кхэнг узнал, что в грузовике рис и еще кое-какие товары. Парни едут торговать в соседний город. Не долго думая, Кхэнг согласился им помочь. Машину толкнули раз, другой, мотор заработал, и грузовик умчался в еще не рассеявшуюся тьму…
Больше никто и никогда не встречал господина Кхэнга. В области ничего не было известно про обстоятельства его исчезновения. Новость о том, что пропал депутат, дошла и до корреспондентов бангкокских газет. Многие газеты опубликовали сообщение, в котором говорилось: «По всей вероятности, этот, с позволения сказать, «народный депутат» был умерщвлен темными силами, а тело его бросили в глубокое ущелье на съедение коршунам». Рядом помещалась фотография: высоко в небе, под самыми облаками, кружит коршун…
Вскоре маленькая область снова была взбудоражена: каждый день в городок стали прибывать какие-то автомобили. Они шли из Бангкока и привозили полицейских чиновников, занимавшихся расследованием таинственного убийства… Ежедневно двое полицейских возвращались на тех же машинах в Бангкок. А сегодня утром из городка выехала необычная закрытая машина. В ней сидел ефрейтор Хо с лицом белым как мел. Опустив голову, он сокрушенно бормотал:
— Все пошло прахом… Вот уж не повезло так не повезло!
Перевод с тайского Ю. Осипова
Манат Тянраёнг
Советский читатель гораздо менее знаком с таиландской литературой, чем с литературами большинства других стран Азии. Несколько публикаций сиамских авторов (Сиам — прежнее наименование Таиланда), предпринятых в Советском Союзе в пятидесятые и шестидесятые годы, а также публикации последних лет свидетельствуют о расширении наших культурных связей с азиатскими государствами, включая Таиланд, расположенный в Юго-Восточной Азии, на Индокитайском полуострове. Прозаик Манат Тянраёнг (1907–1965) представляет реалистическое направление в таиландской литературе, связанное с демократическими тенденциями в обществе, которое на протяжении многих столетий знало, главным образом, «королевскую литературу». Следует отметить, что Таиланд — древнейшая монархия в мире, а официальная религия в стране — буддизм. Литературным творчеством занимались сами короли, принцы, высокопоставленные чиновники из дворцового окружения. Классическая поэзия и драматургия (эти жанры больше всего культивировались авторами из феодальной верхушки) не отражали и, в силу классовых закономерностей, не могли отражать интересы простого народа этой отсталой аграрной страны. Дворцовые поэты, отдававшие, как правило, предпочтение форме произведения, его внешнему изяществу, в чем они достигли больших высот, обрабатывали буддийские легенды и сказания, подчеркивая необходимость терпимости, смирения с действительностью, обещая загробную безмятежную «жизнь» всем тем, кто не ропщет… Литераторы нового поколения, люди нетитулованные, бросили вызов камерной «королевской литературе». Героями их произведений становится «маленький человек» с его радостями и горестями, со своим восприятием окружающей действительности.
