Дмитрий Вересов - День Ангела
Рыцарь вздрогнул, отвернулся, что-то угрюмо и расстроенно буркнув, и пошел по стеночке обходить столовую. Не хватало только, чтобы с него сейчас сбили ненароком шлем, и он предстал бы во всей красе перед развеселым отцом с его рыжей дамой, перед неузнаваемо изменившейся матушкой с ее заграничного вида кавалером. Откуда, однако, они все здесь взялись-то? И — до чего странная компания! Никита чувствовал себя чужим и потерянным. Хотелось уйти, однако и любопытство разбирало, и, кроме того, он так и не успел поговорить с Таней глаза в глаза, чем ближе, тем лучше. Вон она летает, белый ангел в низко опущенном кудрявом капюшоне. А крылья Дашка, рыжий чертенок, все-таки криво пришила.
И еще показалось, что зеленая маскарадная птица рядом с Яшей сложением своим, стройной фигуркой весьма напоминает Аню. Но это, без сомнения, бредовые галлюцинации.
…Момент настал, и Франц Михайлович взобрался на стул, обрел рост, громко захлопал в ладоши, требуя тишины, и объявил:
— К елке! За подарками! Там каждый найдет свое! Дети — вперед!
Под музыку сами собой распахнулись двери в соседнее помещение. Там улыбалась, переливалась огнями елка, в камине бешено плясали саламандры, а на каминной полке отбивали четверти огромные бронзовые часы. Вокруг елки бастионом громоздились нарядные подарочные коробки в бантах, и зайчики, феи, бабочки и гномики первыми кинулись на бастион и зашуршали обертками наугад, однако каждый получал предмет своего долгого вожделения. Куклы, машинки, плюшевые зверюшки, веселые игры в больших коробках неизменно попадали по назначению — в те ручонки, которые жаждали пощупать, погладить, прижать к себе, убаюкать и разобрать на части именно то, что сейчас обрели.
Тем временем и взрослые одаривали друг друга, волнуясь, будто перед первым колдовством.
Олег Михайлович, отведя Светлану в самый тихий уголок гостиной, доставая что-то из внутреннего кармана пиджака, сказал:
— Не буду я делать из тебя чучело, лисица. Я уже не смогу без того, чтобы ты не водила меня за нос. Я лучше женюсь на тебе, если ты не против.
Светлана раскрыла маленькую коробочку, и на фоне бархатного ночного неба остро блеснула чистейшей воды бриллиантовая звездочка.
— Колечко! — по-детски обрадовалась Светлана. — Ради такого колечка… — лукаво улыбнулась она. — Тетя Аврора! Можно я теперь выйду замуж за другого вашего сына? Он таки-и-ие колечки дарит!..
— Рыжая хулиганка, — с легкомысленной улыбкой ответила Аврора Францевна, прижимая к себе немного поцарапанный футляр со скрипкой. — Я тебя потом поздравлю как следует. А вы случайно не видели Яшу?
— Бабушка, меня же трудно не заметить, — сказал Яша, появляясь за спиной Авроры Францевны, — я здесь самый шумный.
— Ничего подобного, Яшенька, — возразила Аврора Францевна, — самые шумные дети, как им и положено. А это тебе подарок. Я ее долго хранила, эту скрипку. Боюсь, расстроена, но уверена, что не безнадежно. Такие скрипки вечны, божественно вечны. Это Гварнери.
— Я сейчас умру, бабушка… — растерянно принял скрипку из рук Авроры Францевны Яша. — Откуда такая ценность?
— Не умрешь, ты слишком для этого любопытен. А «ценность» твой прадедушка Франц привез из Германии в конце двадцатых годов.
— Он играл?
— Из рук вон. И к тому же на виолончели. Но скрипку мы хранили и даже прятали от воров и музейных работников. Теперь она твоя и, надеюсь, оживет, восстанет от долгого сна.
— Спящая красавица, — сказал Яша, раскрывая футляр, и поцеловал красавицу. — И будешь ты первой скрипкой мира-а… — пропел он и подумал, а не попробовать ли сыграть? Выйдет, само собой, один конфуз с ненастроенным инструментом, но вдруг волшебные звуки вызовут Таню, которую он звал на праздник и которая куда-то запропала. Однако он передумал играть (или скрипка убоялась конфуза и явила желаемое), передумал играть, потому что под взметнувшимся в танце балахоном белого ангела он узнал знакомые стройные ножки. А из-под капюшона, из-под мочалистых белых кудряшек выбивались у ангела прямые черные прядки. Ну конечно, обрадованно подумал Яша, как же без интриг на Новый год, и пошел отлавливать ангелочка.
Кудрявый ангелочек спрятался за елкой и фыркал в ладошки, наблюдая, как синий Дед Мороз, пыхтя в забивающие ноздри ватные усы, возится с подарочной коробкой, которую смущенно выбрал, поощряемый фрау Сабиной. Выбрал именно эту коробку, потому что она одна такая была в круглых дырочках. Коробка открылась, и на Сашку уставились сонные щенячьи глазки весьма юного бассета, белого, с черной спиной и рыжими пятнистыми ушами.
— Ё-мое, — изумился Сашка, — переселение душ. Перегринус Пятый, чтоб я сдох! Он сейчас лужу напустит. А молоко есть? — спросил он фрау Сабину, вставая со щенком на руках. И чуть не споткнулся о малинового Деда Мороза, которого подобрали по пути, грустного, вытащили из сугроба. А в сугроб его пристроило василеостровское хулиганье, за то, что мешок у него оказался бутафорским, набитым скомканной бумагой.
Малиновый Дед Мороз усердно распаковывал самую большую коробку, и только он оборвал липкие ленточки, что держали крышку, как крышка сама собою поднялась, и из коробки выплыла и высоко воспарила надутая гелием резиновая дама в натуральный рост, предназначенная для известных целей. Дама была пристойно одета, так чтобы не стыдно было показаться в свете, и Войд, засучив рукав малиновой шубы, поймал ее за юбку, чтобы не упустить своего, Войдова, счастья.
Красный Дед Мороз Дэн радовался подарку судьбы в лице Геннадия Николаевича Вампилова.
— Я, Геннадий Николаевич, учился на ваших монографиях, — возбужденно уверял Дэн, сбросив свою всегдашнюю невозмутимость, — я когда-то целые куски наизусть знал…
— Как, вы сказали, вас величают? Денис Протопопов? — уточнил академик. — Не тот ли вы доктор Протопопов, чья статья была… такая душу греющая статья… о стохастических процессах?
— Да я не доктор, Геннадий Николаевич, — вздохнул Дэн.
— Очень странно, что не доктор, — удивился академик, — одна статья на докторскую диссертацию тянет. А у кого вы сейчас работаете?
— У Рафика Джабраилова, — проворчал Дэн.
— Физмех или Политех? Что-то не знаю такого, — задумался Геннадий Николаевич.
— Частное предприятие, — объяснил Дэн. — Торгуем шавермой. Это такой блин, лепешка с мясной стружкой…
— Неслыханно! — развел руками Геннадий Николаевич. — А ну-ка, а ну-ка! С этого места поподробнее. И пойдемте туда, где потише, если вы не против, Денис. Я вас проэкзаменую, уж простите. И на предмет этих ваших блинов со стружками, и на предмет ваших перспектив. У меня в лаборатории, понимаете, штат недоукомплектован, все болваны попадаются…
