Дураков нет - Руссо Ричард

– Приезжайте с мамой ко мне, – сказала мисс Берил девочке, та по-прежнему сосредоточенно смотрела на пазл, но не пыталась к нему прикоснуться. – Я уже старуха, гостей у меня почти не бывает, кроме той леди, что живет по соседству, я тебе о ней рассказывала.

Кажется, девочка улыбнулась? До чего странно выглядит улыбка, подумала мисс Берил, когда глаза смотрят в разные стороны.

– Улитка, – прошептала девочка.

– Верно. – Ее ответ ободрил мисс Берил. – Та самая, которая съела улитку.

Рут улыбнулась:

– Так вот откуда взялись улитки. А то мы две недели только про них и слышим.

– Если ты снова ко мне приедешь, мы позвоним леди, которая съела улитку, и пригласим в гости, чтобы ты с ней познакомилась. Она похожа на человека, способного съесть улитку. – Мисс Берил взглянула на Рут. – И бабушку тоже с собой бери, если она захочет.

– Бабушка тогда уже будет работать. – Рут подалась вперед, погладила внучку по ножке. – Да и если я начну регулярно сюда наведываться, люди подумают, что я езжу к кому-то другому.

При упоминании о Салли у мисс Берил из-за чувства вины перехватило горло, как от болезни.

– Дональд съедет к январю, – сообщила она. – Разве он вам не сказал?

– Мы поругались, – ответила Рут. – Но до меня дошли слухи.

– Мне будет его не хватать. Клайв-младший, звезда моего небосклона, считает, что Дональд человек опасный, но он ошибается. Дональд безалаберный и сам себе злейший враг.

– Я вас понимаю, – сказала Рут. – Я уже сдалась. Мне вот-вот пятьдесят. А это что-то да значит, черт побери, – правда, я не знаю, что именно. Наверное, что я слишком стара для всех этих глупостей. И у меня такое чувство, что на меня вскоре взвалят ответственность, – Рут еле заметно кивнула на внучку, – а наш общий друг не умеет нести ответственность.

– Но он может вас одурачить, – заметила мисс Берил и тут же пожалела об этих словах.

Что уж тут скрывать, мисс Берил всегда старалась думать о Салли хорошо и долго ждала, что он исправится, но в последнее время все чаще подозревала, что его упрямство переживет ее веру в него. Мисс Берил верила, что люди меняются, когда жизнь вынуждает их измениться, но упорная ежедневная борьба с трудностями, которую вел Салли, – он называл это “разгребать дерьмо назло всему” – явно опровергала это ее убеждение.

– Может. – Рут улыбнулась печально.

Улыбка у нее была замечательная, открытая, она преображала ее лицо, смягчала черты, так что оно казалось почти красивым, и мисс Берил подумала, что именно эта улыбка и чарует Салли все эти годы, ведь в прочем внешность у Рут самая заурядная. Причина влечения – в частности, влечения Клайва-старшего к самой мисс Берил – была для нее одной из главных загадок жизни. Почему, гадала мисс Берил, она сделалась для мужа средоточием жизни? Мисс Берил никогда не питала иллюзий относительно своей привлекательности и даже в молодости считала, что Клайв-старший, видимо, обладает редким даром за внешностью различать душу. Мисс Берил помнила, как ее мать неловко утешала дурнушку-дочь: “Не расстраивайся. Ты у меня, что называется, красива внутренней красотой, и тот самый мужчина ее непременно заметит”. Чудесная улыбка Рут отчасти напоминала о шаблонной мудрости матери мисс Берил.

– Вполне в его духе удивить меня именно теперь, когда изменить что-то уже поздно, – сказала Рут.

– Мы носим цепи, которые сами же и сковали, – ответила мисс Берил. – Мне сказал это Салли не так давно. У меня прямо челюсть отвисла.

Рут улыбнулась и тут же нахмурилась.

– В конце концов он останется один. – На глаза ее навернулись слезы.

“Как и все мы”, – хотела ответить мисс Берил. Под черными сучьями вековых вязов Верхней Главной немало одиноких вдов, и все они ждут. Мисс Берил за них не тревожилась. Да и за себя тоже. Так с чего бы ей тревожиться за Салли? Что, если он и правда с каждым разом становится все призрачнее, точно постепенно исчезает, когда люди теряют веру в него и молча уходят, вот как мисс Берил и Рут, будто забирают с собой и часть Салли? Его жизнью словно бы правит неотвратимый закон постоянного вычитания, и ее остаток уже сводится к однозначному числу. И когда Салли съедет, останется ли от него хоть что-то, понадобится ли ему вообще жилье? К чему тревожиться, что человек останется один, если он сам сделал для этого все?

– В случае с Дональдом, – сказала мисс Берил, – я всегда оставляю дверь открытой.

Рут вновь улыбнулась своей печальной улыбкой.

– Я тоже всегда придерживалась этой тактики, – согласилась она и подняла глаза к потолку, будто представила, что Салли сейчас наверху, на втором этаже. – Моя беда в том, что я постоянно смотрю на эту открытую дверь и расстраиваюсь. – И Рут взглянула на внучку.

Мисс Берил тоже посмотрела на девочку, подумав, что, быть может, люди действительно носят цепи, которые сами же и сковали, и порой эти цепи опутывают их еще до того, как жизнь успевает присоединить к ним собственное звено; такие мысли часто приходили ей в голову, когда она смотрела на своих восьмиклассников. Быть может, жизнь просто довершает то, что недоделали люди.

– Идем, егоза, – сказала Рут внучке, та не шелохнулась, пока бабушка не дотронулась до нее, после чего Тина вновь забралась на диван и принялась теребить бабушкину мочку.

Рут мягко отвела в сторону девочкину руку:

– Вот встретим маму, и будешь весь день играть с ее ушком, хорошо? Оставь бабушкино ухо в покое.

Девочка посмотрела на мисс Берил и, кажется, улыбнулась.

– Мы выучили наизусть каждый поворот дороги до больницы, правда, Тина? – Рут взяла внучку за руку. – Мы ездим в Шуйлер и обратно минимум раз в день.

– Я думала навестить ее, – призналась мисс Берил, – но в последнее время я стала хуже водить. В прошлый раз поехала в Шуйлер и вообще заблудилась.

Мисс Берил проводила бабушку с внучкой до двери, посмотрела им вслед; они спустились с крыльца, сели в старенькую машину, та завелась со скрежетом и заскрежетала еще громче, когда Рут включила заднюю передачу, нажала на газ, медленно сдала назад, на Главную. Рут виновато пожала плечами, точно извиняясь за шум. Мисс Берил вдруг показалось, будто конечности ее где-то далеко, пальцы рук и ног слабо покалывало, она пошла в ванную, хорошенько высморкалась и посмотрела в платок, нет ли крови. Но крови не было, и мисс Берил вернулась в гостиную, где звонил телефон.

– Хочешь, я приготовлю нам большую кастрюлю горячей куриной лапши? – вместо приветствия предложила миссис Грубер.

Минуту-другую она проболтает о пустяках, потом обмолвится, что заметила у дома подруги незнакомую машину. Причем скажет это не с утвердительной, а с вопросительной интонацией, явно давая понять, что рассчитывает на исчерпывающее, подробное объяснение. Будет забавно, решила мисс Берил, не рассказывать ей сразу же обо всем, а помучить не в меру любопытную подружку.

– Не надо, мне уже лучше, – ответила она, и то была чистая правда.

Когда мисс Берил взяла трубку, она взглянула на угол пазла и заметила, что фрагмент, который она искала два дня, на месте. Девочка его нашла, тишком положила куда нужно и никому ничего не сказала.

– Лучше давай съездим куда-нибудь пообедать.

– Ладушки, – согласилась миссис Грубер.

– Узнаю прежнего Салли, – сказал Карл Робак.

Мужчины стояли на заднем крыльце дома на Баудон-стрит. Уилл маячил сбоку от крыльца – о нем все позабыли. Видавшее виды крыльцо сильно покосилось, за ним, куда не доставало солнце, лежали остатки снега двухнедельной давности. Уилл смотрел мимо деда на серый и ветхий дом. Внутрь заходить не хотелось. Уилл надеялся, что дед не сумеет открыть дверь. Старый дом выглядел так, будто в нем обитают привидения, если бы тут была мама, она точно не пустила бы туда Уилла. Как и бабушка Вера; при мысли о ней Уилл вспомнил, как подслушал ее разговор с дедушкой Ральфом. Бабушка Вера считала, что внуку опасно ездить по делам с дедом Салли. Почему дед Салли опасен, она не сказала, но Уилл, кажется, понял, что тревожило бабушку Веру (хотя, признаться, с каждым днем он все сильнее привязывался к более странному из двух своих здешних дедушек). Дедушка Салли водил его по темным, плохо пахнущим черным лестницам, а еще брал туда, где обитают злющие псы, теперь вот привел в дом, который того гляди рухнет. От некоторых друзей дедушки Салли тоже плохо пахло. Уилл заметил, что в обществе деда его порой разрывают противоположные страхи. Мальчик понимал, что рядом с дедом находиться опасно, особенно если у того в руках молоток, или, как сейчас, лом, или длинная плоская лопаточка, которой он в закусочной переворачивал яичницу. Даже отец предупреждал, чтобы Уилл не подходил слишком близко к дедушке Салли, когда у того в руках инструменты, поэтому, когда дед с ломиком направился к двери, Уилл не стал подниматься на крыльцо.