Анна Гавальда - Просто вместе
— Аминь, — хихикнул в ответ выводок юных созданий.
— Что же, воздадим должное этим замечательным блюдам… — продолжил господин маркиз. — Луи, принесите нам две бутылки вина дяди Юбера, не сочтите за труд…
— О, друг мой, вы уверены? — всполошилась его тишайшая супруга.
— Ну конечно, конечно… А вы, Бланш, оставьте в покое прическу брата, мы ведь, кажется, не в салоне красоты…
Им подали спаржу под нежнейшим умопомрачительным соусом, потом фирменный пасхальный паштет Полетты Лестафье, жареного ягненка с печеными помидорами, кабачки с цветками тимьяна, клубничный торт и лесную землянику со сливками.
— Взбитыми вручную, прошу вас…
Вряд ли сотрапезники когда-нибудь чувствовали себя счастливее, сидя за этим столом на двенадцать персон, и уж точно никогда еще они так весело не смеялись. Выпив несколько бокалов вина, маркиз оттаял и даже рассказал пару-тройку запутаннейших охотничьих историй, в которых не всегда выглядел героем в сверкающих доспехах… Франк то и дело отлучался на кухню, Филибер отвечал за подачу. Оба были безупречны.
— Им бы следовало работать вместе, — шепнула Полетта Камилле. — Маленький задира — у печей, высокий сеньор — в зале, это было бы потрясающе…
Кофе они пили на крыльце, и Бланш снова устроилась на коленях у Филибера.
Уф… Франк смог наконец приземлиться. После такого обеда он предпочел бы полежать, но, увы… Он предпочел бы свернуться калачиком, но… рядом была Камилла.
— Что это? — спросила она о корзинке, на которую нацелились все остальные.
— Пончики, — хихикнул он, — это было сильнее меня, я не смог удержаться.
Он спустился на ступеньку и сел, прислонившись к коленям своей красавицы.
Она положила ему на макушку блокнот.
— Тебе неудобно?
— Очень удобно.
— Вот я и говорю, тебе стоит об этом подумать, пышечка моя…
— О чем об этом?
— Об этом. О том, как мы вот тут сидим…
— Не понимаю… Хочешь, чтобы я поискала у тебя вшей в голове?
— Валяй. Ты поищешь вшей, а я кое-что другое.
— Франк… — вздохнула она.
— Да нет, чисто символически! Чтобы я на тебе отдыхал, а ты на мне — работала. Что-то в этом роде, понимаешь…
— Серьезный подход.
— Ага… Ладно, поточу-ка я ножи, раз уж предоставился случай… Уверен, на кухне найдется все, что мне нужно…
Они сделали круг по владениям на кресле и распрощались без неуместных любезностей. Камилла подарила хозяевам акварельный набросок замка, а Филу — портрет Бланш в профиль.
— Какая ты щедрая… Никогда не разбогатеешь…
— А, ерунда.
В самом конце обсаженной тополями аллеи Франк хлопнул себя по лбу.
— Карамба! Я забыл их предупредить…
Никто не отреагировал.
— Карамба! Я забыл их предупредить… — повторил он, повысив голос.
— А?
— О чем?
— Да так… Пустяки…
Ладно.
Они снова замолчали.
— Франк и Камилла…
— Знаем, знаем… Ты хочешь поблагодарить нас за то, что твой отец смеялся впервые с тех пор, как была разбита Суассонская ваза…[66]
— Во… вовсе нет.
— Что же тогда?
— Со… согласитесь ли в… вы бы… быть моими св… моими сви… моими сви…
— Твоими сви что? Твоими свинками?
— Нет. Моими сви…
— Твоими свистунами?
— Н… нет, моими сви… сви…
— Черт, да кем твоими?
— Сви… детелями на моей свадьбе?
Машина резко затормозила, и Полетта ударилась о подголовник.
8Ничего другого он им так и не сказал.
— Я вас предупрежу, когда сам буду знать больше…
— А? Но… Успокой нас… У тебя хоть подружка-то есть?
— Подружка?! — возмутился он. — Да никогда в жизни! Подружка… Какое мерзкое слово… Невеста, дорогой мой…
— Но ведь… Ей об этом известно?
— О чем об этом?
— Что вы помолвлены?
— Пока нет… — признался он, дернув носом.
Франк вздохнул.
— Узнаю Филу… Ладно, проехали… Только не присылай нам приглашение накануне свадьбы, идет? Чтобы я успел купить хороший костюм…
— А я — платье! — добавила Камилла.
— А я — шляпу… — подала голос Полетта.
9Как-то вечером Кесслеры пришли на ужин. Они молча обошли квартиру. Два старых «бобо»[67] были в отпаде… Сильное зрелище, что и говорить.
Франк отсутствовал, Филибер был безупречен.
Камилла показала им свою мастерскую. Здесь повсюду красовались изображения Полетты — в разных позах, в разных ракурсах, в разных техниках. Настоящий мемориал ее веселости, нежности, угрызениям совести и воспоминаниям, избороздившим морщинами ее лицо…
Матильда была растрогана, Пьер — воодушевлен.
— Очень хорошо! Замечательно! После прошлогодней летней жары старость вошла в моду, ты знала? Это будет иметь успех… Я уверен.
Камилла была подавлена.
По-дав-ле-на.
— Не обращай внимания, — бросила его жена, — это провокация… Мсье растроган…
— Черт, а это! Вы только посмотрите! Высший класс!
— Она не закончена…
— Оставь ее для меня. Обещаешь?
Камилла кивнула.
Нет. Эту она ему никогда не отдаст, потому что она никогда не будет закончена, а закончена она не будет потому, что ее модель никогда не вернется… Она это знала…
Тем хуже.
И тем лучше.
Она не расстанется с этим наброском… Он не окончен… Он зависнет в пустоте… Как и их странная, немыслимая дружба… Как все, что разделяло их на этой земле.
Как-то в субботу утром, несколько недель назад, Камилла работала и не услышала звонка. Филибер постучал ей в дверь.
— Камилла…
— Да?
— Ца… Пришла царица Савская… Она… ззздесь, в моей гостиной…
Мамаду была просто великолепна. Она надела самое красивое бубу и все свои драгоценности. Волосы на голове были выщипаны на две трети, тюрбан гармонировал с платьем.
— Я же обещала, что приду, но тебе лучше поторопиться, в четыре я приглашена на свадьбу к родственникам… Здесь ты живешь? И работаешь тоже здесь?
— Как же я рада снова тебя видеть!
— Эй! Не трать время попусту…
Камилла устроила ее поудобнее.
— Вот так. Сиди прямо.
— А я всегда держусь прямо!
Сделав несколько набросков, она положила карандаш.
— Я не могу рисовать тебя, не зная твоего имени… Ответом ей стал взгляд, полный величественного презрения:
— Меня зовут Мари-Анастасия Бамундела М’Байе.
Мари-Анастасия Бамундела М’Байе никогда не вернется в этот квартал в одеянии королевы Дьюлулу — деревни, где она родилась, Камилла была в этом уверена. Ее портрет никогда не будет закончен, и Пьер Кесслер никогда его не получит, ведь он не способен увидеть малышку Були, притаившуюся в руках этой «прекрасной негритянки»…
