Светлана Шенбрунн - Розы и хризантемы
— Китайские императоры омоложались эликсиром бабочки-махаона, — сообщает Ольга Николаевна.
— Ну, это нам тем более недоступно.
— Недоступно… Правда, что недоступно. Мы смородиной будем омоложаться. Насажаем тут смородины — видимо-невидимо!.. Двадцать кустов посадим!
— Но хоть пару вишневых деревьев для себя оставьте, — уговаривает мама.
— Пару, может, и оставим, — соглашается Ольга Николаевна. — Где-нибудь за забором. Чтобы не мешались.
— Ты меня извини, Нинусенька, — говорит папа, — я невольно слышал часть вашего разговора, ты всегда умудряешься ляпнуть какую-нибудь бестактность.
— Какую бестактность? О чем ты говоришь?
— Обсуждаешь штаны Вирты, когда на ней самой надеты точно такие же.
— Боже мой! Как это можно сравнивать? Он известный писатель…
— И пускаешься в совершенно излишние дискуссии.
— Какие дискуссии? Оставь меня, пожалуйста, в покое! Нет, это невыносимо: я уже рта раскрыть не имею права!
— Прежде чем раскрывать рот, мой милый Кисик, не мешает иногда слегка подумать.
— Ты прекрасно знаешь, что у меня и в мыслях нет кого-нибудь обидеть.
— Я говорю не про обиды, — хмурится папа. — Тебя, Нинусенька, заносит в такие области, обсуждать которые совершенно не следует, в особенности с малознакомыми людьми.
— Что значит — малознакомыми людьми? Слава богу, третий месяц живем с ними под одной крышей.
— Нинусенька, ты просто не отдаешь себе отчета в том, что говоришь. Извини меня, но в твоем возрасте уже можно быть менее наивной.
— При чем тут возраст?.. Почему ты все время стараешься задеть меня? Хорошо, допустим, я идиотка и ничего не понимаю…
— Я не сказал, что ты идиотка, я только прошу тебя быть несколько осторожнее в высказываниях.
— Каких высказываниях? Нет, это переходит все границы! Объясни, в конце концов, чего ты от меня добиваешься?
— Я ничего не добиваюсь, я пытаюсь объяснить тебе, что пустые разговоры не приносят пользы.
— Пустые разговоры!.. Хорошо, буду ходить, набравши в рот воды. Вообще ни с кем не встречаться и не общаться! Кошмар какой-то: бесконечные нравоучения, попреки, придирки!.. Боже мой, если бы пятнадцать лет назад мне сказали, что я встречу такое отношение с твоей стороны!..
— Очень жаль, Нинусенька, что ты не желаешь меня понять. — Папа вздыхает и уходит в соседнюю комнату — печатать.
Я смотрю в окошко — воздух над печкой дрожит и переливается. Горячий воздух… Фата-моргана… Но почему же я раньше этого не замечала? Ведь Ольга Николаевна каждый день что-нибудь варит…
— Не стой тут, как истукан! — Мама толкает меня в бок. — Иди мой посуду. И не забудь принести воды. Я вчера сунулась вскипятить чаю — ни капли воды. За всем нужно следить, обо всем нужно напоминать. Все великие умники, а как ведро воды принести, так некому!
Я подхожу к окну. Снаружи чуть светает. Туман. Сада совсем не видно, только три дерева проступают смутно сквозь белое облако.
— Му-у!..
Это Дочка. Субботка мычит иначе.
Тетя Поля спешит в сарай, гремит подойником. Альма проснулась, заворочалась, зазвенела цепью. Наверно, ей холодно там, в этом сером тумане…
— Му-у!..
— Сейчас я, сейчас, — успокаивает тетя Поля.
Скрипит дверь сарая, железный крючок ударяется о дерево.
— Что такое? Что такое? В чем дело? — Мама открывает глаза. — Ты чего вскочила? Сбесилась? Ночь на дворе!
Я отхожу потихоньку от окна и забираюсь обратно в постель.
— Боже мой! — стонет мама. — Ну, что за мука? Все выдумки, выдумки… Лишь бы разбить сон больному человеку… Ни капли совести, никакого понимания!..
У ворот стоит грузовик. Шофер с еще одним дяденькой выносят наши вещи. Уже почти все вынесли. Мой топчан остается у Авровых.
— Нет, ну куда его тащить, такую гаргару? — рассуждает мама. — И потом, он так скрипит, проклятый! Вечно полночи из-за него не сплю. В конце концов, можно заказать для Светланы раскладушку.
— Как хотите, Нина Владимировна, как хотите… — Ольга Николаевна считает по своей тетради, сколько мы должны ей за молоко и за ягоды. — Хотите оставлять, оставляйте, дело ваше. Поля на нем спать станет.
— И потом, кто знает? Может, на следующий год опять приедем… — Мама вздыхает, достает деньги из сумки и расплачивается.
— Конечно, приедете — о чем разговор!.. Рады будем. Вы к нам привыкли, мы к вам. Подождите, я вам цветов нарву.
— Ах нет, зачем? — отказывается мама. — Не нужно… Какие теперь цветы? Одни астры… Я их терпеть не могу. Осень эту мерзкую ненавижу — холода, дожди, грязь! — и цветы осенние ненавижу…
— Я вам золотых шаров дам! Они как солнышко светятся.
— Не нужно, Ольга Николаевна, спасибо, ей-богу, ни к чему.
— Нинусенька, пора двигаться, — говорит папа.
— Подожди, а варенье поставили? Лишь бы не разбилось… Дай я сама взгляну.
— А мой велосипед? — вспоминаю я. — Где мой велосипед?
— Велосипед остается здесь, — объявляет мама.
— Почему?..
— Потому что вообще незачем было его покупать. Выброшенные деньги. Ставить некуда, кататься негде. Безумие — в одну комнату пихать еще и велосипед!
— Можно повесить в прихожей на стенку, — замечает папа.
— Не говори ерунды, соседи никогда в жизни не согласятся. И кому, спрашивается, станет легче, если он будет висеть в прихожей на стенке? Ты, надеюсь, не намерен допускать, чтобы она каталась по Москве на велосипеде?
— Не вижу в этом ничего дурного. Во дворе вполне можно кататься.
— Да, и таскать его на шестой этаж!
— Я сама буду таскать, — обещаю я. — Мама, ну пожалуйста!..
— В конце концов, Нинусенька, у нас есть лифт.
— В лифте запрещено возить велосипеды, пора бы уже знать. И вообще, все, не желаю больше разговаривать на эту тему! Бред какой-то… Сам прекрасно понимает, что это абсолютно невозможно, но лишь бы перечить: если я говорю так, он обязательно должен сказать наоборот!
Абсолютно невозможно… Нет, она ни за что не согласится…
— Извини, но я тебя не понимаю, — не уступает папа, — ты предпочитаешь, чтобы на нем каталась хозяйская дочка и привела его в полную негодность?
— С какой стати она будет кататься на нашем велосипеде, когда у нее есть свой? И вообще, говори, пожалуйста, потише! Люди оказали любезность, согласились держать у себя чужую вещь, а ты немедленно подозреваешь их в непорядочности.
— Не подозреваю, Нинусенька, а абсолютно убежден, что его здесь сломают.
— Сломают, и черт с ним! Все, надоело! Надо было о чем-то думать, прежде чем швырять псу под хвост такие деньги! О боже… Мне сейчас дурно станет… Чем говорить глупости, возьми вот лучше сумку. Пошли. Да, а где Ольга Николаевна? Надо же попрощаться… Ольга Николаевна! Прощайте, дорогая… Будьте здоровы, всего вам доброго, всех благ, как говорится… Кто знает, увидимся ли еще…
